Александра Мадунц - Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов
— А вы не выходили из кабинета, Захар. Вы не знали, что на балкон выйти невозможно, а когда обнаружили это, было уже поздно: мы пытались открыть дверь, которую вы так предусмотрительно заперли изнутри. И вы сделали самое простое — встали у двери. А когда она открылась, то спрятались за ней, и мы вас не заметили. Потом вы шагнули на порог, изображая, что только что пришли.
— Да не был я в кабинете до убийства! Сколько раз вам это говорить?
— И ни к чему не прикасались?
— Ни к чему. Кроме вашего деда, разумеется.
— Я спросила вас о слониках и была очень удивлена, что вы их не помните. Знаете, есть такие автоматические движения, которые человек делает в минуты
задумчивости и не помнит о них. Вы выровняли слоников парами, как и эти солонки. Дедушка всегда выстраивал их друг за другом, караваном. И я уверена, на них остались ваши отпечатки.
Захар посмотрел на солонки и побледнел. И вдруг, перемахнув одним прыжком стол, бросился к Людмиле с горящим ненавистью лицом. Никто не успел среагировать — только медлительный Модест вдруг возник рядом. Захар почему-то отлетел в сторону, сшибая стулья. Два полицейских тут же бросились к нему, подняли, завели руки за спину.
Людмила ошеломленно посмотрела на Модеста.
— Боксом увлекался когда-то, — виновато сказал он, потирая кулак. — Как-то само собой получилось.
Захар что-то истерично кричал, дергаясь в руках полицейских, но ей уже было не до него. Она вдруг увидела в этом немолодом, лысеющем мужчине прежнего застенчивого юношу, так отчаянно влюбленного в нее.
— Какая же я была дура, — пробормотала она. — Ты все время был рядом, а я не замечала.
— И всегда буду. — Модест восторженно смотрел на нее. — Даже если ты этого не хочешь.
— Хочу, — и она расплакалась.
Наталья Рыжкова
Смертельный номер
Высокий старец не без труда преклонил колено перед пожилой дамой, похожей на фарфоровую пастушку:
— О, пожалуйста, Фиалочка, порадуйте нас выступлением!
— Артемон, ты становишься несносным! Я не в голосе.
Дама отвернулась от поклонника, обмахиваясь старинным веером. К ней наклонилась сиделка:
— Никита Андреевич что-то говорил о том, что хотел бы исполнить дуэт… С вами, разумеется, Виолетта Антоновна.
Дама заметно оживилась:
— Правда? Что ж, пожалуй, соглашусь. Музыкальный журфикс придаст нашей старческой немощи некоторую элегантность.
Она оглядела большую гостиную пансионата для деятелей искусства, будто приветствуя зрителей, и повернулась к престарелому джентльмену:
— Артемон, я желаю шампанского!
— Дорогая, ваше слово для меня закон! — Артемон достал из кармана замшевого пиджака мобильник и отошел к окну, нажимая на кнопки.
Невысокая, но крепкая сиделка проводила его насмешливым взглядом.
— Мариночка, а где Никита Андреевич? — тихо спросила у нее Виолетта.
— Они с Ларисой Арамовной только что вернулись из города — их приглашали на дипломный концерт выпускников колледжа искусств.
Виолетта обиженно поджала губы:
— Интересно, а почему только их? Других заслуженных артистов не нашли?
Марина опустила глаза и расправила складки форменного платья — настолько строгого, что на нем даже карманов не предполагалось.
— Это господин Кутик распорядился, на его машине они и ездили. И с папочкой, уж конечно, не посоветовался, — Сиделка повела бровкой в сторону джентльмена, которого Виолетта небрежно называла Артемоном.
— Ах, понятно, я — заложница непростых отношений между великовозрастным дитятей и его престарелым отцом. Я в тюрьме, я — заключенная! — Виолетта артистично заломила тонкие руки.
Марина усмехнулась:
— Ну вы скажете, Виолетта Антоновна! От такой тюрьмы полстраны бы не отказалось. И выбор у вас есть: можете дома жить или здесь на полном пансионе. А можете и замуж за Леонида Николаевича выйти…
Из-за плеча пациентки сиделка бросила хитрый взгляд на Артемона, спорящего с кем-то по мобильному.
Виолетта передернула плечами:
— Нет, уж лучше здесь. Раз я не вышла за него тридцать лет назад, то…
— И верно, Виолетта Антоновна. У Леонида Николаевича до сих пор ветер в голове гуляет, как мальчишка, ей-богу! С Никитой Андреевичем никакого сравнения.
— С Никитой любому трудно соперничать. А на Артемона ты взъелась из-за его розыгрышей. Как он тебя тогда — на Новый год!
Виолетта расхохоталась совсем по-девчоночьи, а Марина покраснела и процедила:
— Оно конечно, можно шутить, пока есть на что жить. А вот надоест господину Кутику содержать никчемного папашу — того и гляди, тот опозорит перед прессой. И запихнут Леонида Николаевича в какое-нибудь заведение закрытого типа…
Виолетта вдруг заерзала в кресле и раскапризничалась:
— Не стану сегодня принимать лекарства, желаю упиться шампанским, и пропади все пропадом! Арте-мон!
Она решительным жестом пресекла попытку сиделки возразить.
— Да, моя несравненная! — подскочил к даме сердца Кутик-старший.
— Шампанское будет?
— Непременно, водитель везет нам целый ящик. Я приказал. Поставил, так сказать, на место сыночка.
Он схватил руку Виолетты и приложился к ней губами.
— Я заслужил мою любимую арию? — просюсюкал престарелый кавалер и с чувством провыл:
— «Ча-астичка черта в нас, в сиянье наших глаз…»
— О, боже! Леонид, изволь немедленно прекратить! — Певица прикрыла глаза ладонью.
Тот покорно замолчал — если звезда назвала его по имени, а не привычным «пуделиным» прозвищем, то она действительно была недовольна.
В гостиную спускались постояльцы пансионата, среди которых были известные в прошлом артисты, музыканты, танцовщики. Заведение содержалось отчасти на их собственные средства, отчасти — на деньги меценатов и филантропов. Самым значительным из них был олигарх Кутик.
Его почтенный отец в пансионате не жил, но проводил здесь почти все время. Много лет назад он вел на телевидении передачи об искусстве и вращался в богемных кругах. Когда-то его представили солистке оперетты Виолетте Нежиной. Вероятно, ее неприступность и стала причиной того обожания, которое Ку-тик-старший изливал на артистку последние десятилетия.
Ходили слухи, что олигарх не одобрял пребывание отца в пансионате в качестве задержавшегося «гостя», но источники, близкие к семейству Кутик, от комментариев уклонялись.
В гостиной стало шумно, и Виолетта призвала своего «ангела-хранителя».
— Мариночка, я должна привести себя в порядок, чтобы все было по высшему разряду.
— Вы всегда великолепны, моя королева!
Артемон хотел проводить даму сердца в ее апартаменты, но его отвлекли другие обитатели пансионата. В гостиную вошла пожилая пара.
Крупный, с широкими плечами, атлетически сложенный мужчина с седой гривой глубоким басом приветствовал собравшихся. Его сопровождала женщина, такая величавая и яркая, какой могла бы быть Клеопатра, доживи она до преклонных лет.
— Лариса Арамовна! — подскочил к ней Артемон. — Как вам понравилось младое племя? Свежая кровь в искусстве, да?
— Есть талантливые ребята. Но, как вы понимаете, меня интересовали в основном пианисты. О вокалистах спрашивайте у Никитушки.
Она не сказала ничего особенного, не насмехалась над Артемоном, как Виолетта, но почему-то бывший телеведущий, не боявшийся ничего и никого, под ее взглядом занервничал.
— Конечно, вы знаете, что мы тут задумали музыкальный вечер? — спросил Артемон льстиво и, немного помолчав, добавил: — Мне удалось уговорить Виолетту спеть сегодня… Полагаю, вы не откажетесь аккомпанировать?
Лариса Арамовна нахмурилась и повела полными плечами:
— Надо было заранее оговорить это со мной. А так вы просто ставите меня перед фактом.
— Что такое, дорогая?
Сочный бас спутника Ларисы Арамовны заглушил робкие протесты Артемона.
— Ты же собирался сегодня вечером выступать. А теперь выясняется, что Виолетта тоже осчастливит общество своими трелями. И Леонид не сомневается, что музыкальное сопровождение я ей обеспечу! — Она понизила голос, но скрыть раздражение ей не удалось: — Никита, мне трудно с ней в одном помещении находиться, не то что вместе выступать! После того, что она сделала с тобой!
— Милая Ларочка, прошло уже столько лет, что… Ах, теперь мы все в одной лодке, которая зовется старостью, и плывем в ней к нашей последней пристани. Что толку вспоминать старые обиды? — Никита Андреевич встряхнул седой гривой и ласково улыбнулся даме.
Виолетта собиралась покинуть гостиную, но, услышав последнюю фразу, быстро оглянулась:
— О, Никита, вспомним прежние времена, друг мой? Музыкальные журфиксы в доме престарелых — вот что нам теперь осталось! — проворковала певица.
