Эдгар Френсис - Честь семьи Прицци
— Скажите, Севил, — мягко спросил его Энджело, — а вам не удалось составить ее описание?
Тот лишь покачал головой.
— Нет. Было много народу, и кассиры не особенно присматривались. К тому же она пробыла очень недолго, и они вообще не уверены, что эта женщина приходила именно с ним. Вы понимаете, джентльмены, Френки — если допустить, что эта дама его знакомая — мог встретить ее у казино. В общем, нет никаких доказательств, что она имеет отношение к махинации.
— Да, вы правы, — кивнул Эдуардо. — Хотя, тем не менее, не мешало бы установить, кто она. Вполне возможно, что Френки взял ее для прикрытия. Однако кто-то все же убил его, не так ли? Семьсот тысяч — это большие деньги, и мы должны использовать любуо возможность найти убийцу.
— Тут есть еще один фактор, — вновь вступил в разговор Энджело. — Я наводил справки, и выяснилось, что незадолго до убийства Палоу в город приехал Макс Хеллар. Так что, эта женщина, скорее всего, тут не при чем.
— Хм, — Доминик схватил себя за массивный подбородок. — Макс Хеллар?
— Да, — Портено-старший энергично кивнул. — Френки сам вряд ли разработал бы подобную схему. Слишком уж она проста и хороша для него. А вот Макси в свое время как раз и «работал» такие дела.
— Думаешь? — Эдуардо повернулся к нему. — Не знаю, не знаю. Насколько я слышал, Хеллар работал куда мельче. Пятьдесят, сто тысяч. Редко — двести. А тут семьсот с лишним. По почерку похоже на Макси, но слишком большая сумма.
— Это ничего не значит, — пожал плечами Энджело. — Возможно, он просто решил под занавес провернуть большое дело и уйти на покой. В любом случае, Макси более доступен, чем та женщина, о которой сказал Севил.
— Конечно, — подал голос Чарли. — Надо проверить Хеллара, а уж если это ничего не даст, попытаться найти женщину, которую видели в казино. Все равно мы ничего не знаем о ней. Ничего. Если бросить Макси, он вполне может припрятать деньги и пуститься в бега. По-моему, нужно начинать с того, что ближе.
— Здесь я решаю, с чего начинать, — буркнул Доминик. — Это мои проблемы.
Энджело и Эдуардо переглянулись, а Чарли пожал плечами, словно говоря: «Как знаешь, как знаешь…»
— На этот раз ты попал в точку, — вновь заговорил Доминик. — Но в следующий предоставь это мне. Я сам знаю, что лучше, а что хуже, ясно?
— Конечно.
Чарли и бровью не повел, он лишь еще раз затянулся и с безразличным видом пустил дым к потолку.
Севил внимательно посмотрел на него. Вид у Портено-сына был довольно усталый, однако держался он хорошо.
— Севил, — Доминик быстро повернулся к Брустелу.
— Макси держат под контролем. Кто-то наблюдает за ним?
— Да. Люди сеньора Портено.
— Ах, вот как? А не получится, что этот урод Хеллар улизнет так же, как Палоу?
Энджело посмотрел на Доминика и вздохнул. Скажи такое Эдуардо или еще кто-нибудь, слова были бы восприняты, как оскорбление, но на босса обижаться не стоило. И вовсе не потому, что он — босс…
— Ты же знаешь, — медленно проговорил Энджело,
— я отвечаю за своих людей.
Это означало, что если Хеллару удастся скрыться, отвечать на совете придется ему. А уж Доминик не упустит случая ткнуть носом в дерьмо. Соответственно, и финансовый вопрос будет решен не в пользу Портено, если Макс уйдет вместе с деньгами. Его, конечно, будут искать и, скорее всего, найдут, но сумму, которую Хеллар успеет спустить, взыщут с Энджело. Он понимал это, однако доверял своим людям. О каждом из них Портено-отец знал многое, тщательно проверял всех, прежде чем взять «на работу». Энджело не слыл меценатом, но, тем не менее, если случалось что-то серьезное, можно было смело обращаться к нему, и он никогда не отказывал. Возможно, именно поэтому его парни еще ни разу не подвели своего босса.
— О’кей, — снова буркнул Доминик. — Мы прижмем Максу хвост.
— Хеллар — толковый мужик, только у него постоянно лицо такое, будто он кофейные опивки жует. Все время морщится, — пошутил Энджело.
— Ладно, Чарли, — все посмотрели на Портено-сына. — Отправишься к нему. Раз он вор, его нужно наказать. И, разумеется, вернуть наши деньги.
Чарли пожал плечами, словно речь шла не об убийстве, а о загородной прогулке с пикником.
— Ну, как скажете… — равнодушно бросил он. — Как скажете…
Искуренный почти до фильтра «Пелл-Мелл» ткнулся огоньком в хрустальное дно пепельницы. Широкий палец придавил его, смял. Белый цилиндрик лопнул, и из него полезли крошки табака. Севил, как зачарованный, наблюдал за этим движением. Ему вдруг стало не по себе. Он никогда не заблуждался относительно своих хозяев и, как умный человек, понимал: их заработки не всегда достаются самыми честными путями, а род занятий далек от благотворительности. Тем не менее до настоящей минуты этот мир казался ему туманным и призрачным. Границы его проходили где-то у самого горизонта и не имели никакого отношения к его, Севила Брустела, жизни.
Теперь же он вступил в страну черных теней. В ней смерть может явиться нежданно-негаданно. В образе такого вот обаятельного парня, вроде Чарли Портено.
Севил почувствовал, как могильный холод провел костлявым пальцем по его шее, от черепа до шестого позвонка. От этого ледяного прикосновения по коже побежали мурашки, а в желудке появилось ощущение мучительно- сосущей пустоты.
Господи, вдруг подумал он, однажды Чарли Портено может прийти и за его жизнью. Войти в дом из фиолетово-серой дождливой полуночи и нажать на курок с таким же вот пугающе-равнодушным выражением лица. Тень, ужасный всадник Апокалипсиса. Спокойный и жуткий в этом, доступном лишь самой смерти, спокойствии.
Сердце Брустела сбилось со своего размеренного ритма и заколотилось учащенно. Капли пота выступили на лбу и поползли вниз, к бровям и вискам.
Страх постепенно перерастал в ужас. Ужас от присутствия рядом ЭТИХ людей, перечеркивающих чужую жизнь так же просто, как домохозяйка смахивает пыль. Во рту появился отвратительный кисловатый привкус. Зубы начали выбивать мелкую дрожь.
Севил сжал их сильнее, стараясь унять дрожь и хотя бы немного успокоиться. Его волнение могли неверно понять, и тогда… Он побледнел, а пот начал выходить из пор с новой силой. Ему показалось, что с этой минуты он будет бояться ТАКИХ людей вечно, до самой могилы. Каждую секунду мысль о том, что они могут оказаться где-то рядом, станет посещать его постоянно. И даже если их нет рядом, все равно страх начнет выедать ему мозг, рисуя картины лишь возможного будущего. Севил впервые увидел, КАК принимаются решения о чьей-либо смерти. Вот так. Бог не на небесах. Он здесь, на земле. Одного движения брови, одного жеста, одного слова достаточно, чтобы состоялись чьи-то похороны. Человек еще ходит, пьет кофе, завтракает, смотрит телевизор, спит с женщиной, но не знает, что он уже мертв. Его убили сейчас, за этим столом, и скоро кто-то явится за его душой. И тогда бесполезно взывать к милосердию и дрожать, биться головой об пол и умолять, ползая на коленях, о жизни, потому что его УЖЕ нет. Он уже умер. Пуля разнесла сердце сейчас, здесь.
— Севил… — голос достиг сознания Брустела, словно сквозь плотную ткань. Сердце екнуло и провалилось к пяткам. — Севил, спасибо за то, что помог нам. Сейчас ты можешь отправляться в гостиницу и отдохнуть. Для тебя забронирован люкс в «Хилтоне». К пяти за тобой заедет машина. Поедешь к Эдуардо, доложишь о финансовом состоянии дел.
— О’кей, — Брустел постарался улыбнуться, но получилось плохо. Слишком вымученно. — Я готов.
— Вот и отлично, — Доминик кивнул. — Теперь с тобой, Чарли. Я думаю, будет лучше, если ты вылетишь сейчас, немедленно.
— Хорошо. Никаких проблем.
Опять тот же спокойный тон.
Севил встал.
— Простите, сеньор Прицци, я могу идти?
Доминик удивленно вскинул брови.
(А ты еще здесь?!)
— Конечно, Севил.
Брустел повернулся и на ослабших ногах поплелся к двери. Не доходя до нее двух шагов, он обернулся.
— Всего доброго, джентльмены…
— До свидания, Севил.
Отозвался Энджело. Остальные отделались кивками.
Брустел вышел из кабинета. Бесконечно корректный распорядитель встретил его и повел к выходу.
«Раньше их называли мажордомами, — ни с того ни с сего подумал Севил. — Господи, как же я боюсь. Как же я боюсь. Мне дико страшно. Боже, защити меня от Вэтих людей. Даже улыбки у них — улыбки каннибалов. Пожирателей человеческой плоти. У них же кровь на губах. Ее просто не видно посторонним взглядам, но она есть. Густая, алая, дымящаяся кровь. Боже, мне страшно.».
Их шаги гулко отдавались под потолком, и в этом, в сущности, не было ничего страшного, но Севилу они казались уродливым отзвуком чьих-то громадных крыльев. В сознании возник образ невообразимо большой летучей мыши с жуткой вздернутой мордочкой и острыми клыками, заляпанными кровью, следующей за ними в полумраке коридора. Он подумал, что если через минуту не окажется на улице, то просто сойдет с ума от всего, что произошло с ним за сегодняшний день.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
