Татьяна Степанова - Ключ от миража
Вот и сейчас лифт спускался и остановился на пятом этаже, когда его вызвала Катя. Двери открылись, и… Катя увидела в кабине страстно целующуюся пару. Влюбленные были совсем молодыми: худенькая брюнеточка, похожая одновременно на птичку и на червячка на ножках, и такой же худенький, щуплый, под стать ей шатен лет двадцати. Оба были в пуховых спортивных куртках. Она в белой, он в черной.
— Ой, — пискнула брюнеточка. — Ой, Колька, прекрати! Извините.
— Пожалуйста, я потом поеду. — Катя даже отступила от лифта, давая понять, что третий в тесной кабине — совершенно лишний.
Это были супруги Васины с шестого этажа, и никто больше. На оперативном снимке, кстати, они тоже целовались, только не в лифте, а в машине — новеньком красном «Иже», кое-как украшенном самодельным тюнингом.
Выйдя из подъезда, Катя увидела Васиных снова — у «ракушек». Там был припаркован красный «Иж». Васин открыл машину, и его жена вспорхнула на переднее сиденье. Пока мотор прогревался, Васин не терял времени даром. Он снова заключил свою половину в объятия.
Катя хотела сделать вид, что ей эта сладкая парочка до лампочки и она уже идет со двора по важным, неотложным делам. Но тут вдруг в арку въехала еще одна машина: «Газель»-фургон с надписью «Комнатная флора, озеленение, благоустройство». Водитель остановился прямо у подъезда четвертого корпуса и по мобильному позвонил кому-то. Через пару минут из подъезда появился еще один жилец, знакомый Кате по фотографиям. Вместе с водителем фургона он начал выгружать и заносить в подъезд горшки и кадки с цветами.
— Простите, девушка, если вам не трудно, секундочку подержите нам дверь, пока мы все в лифт не затащим, — вежливо попросил жилец Катю.
Фамилия его была Сажин. На снимке он был в кожаном черном пальто с меховым воротником. А тут спустился во двор только в свитере и потертых джинсах. Сажин был очень высокого роста, наверное, метр девяносто. Широкоплечий, костистый, долговязый.
Катя подержала дверь подъезда, чтобы ее не захлопнул замок-магнит. Сажин вместе с водителем с усилием втаскивал по лестнице к лифту тяжелую кадку с огромной пальмой-драценой.
— У вас тут настоящий зимний сад, — сказала Катя, разглядывая и цветы, и соседа. — Вы, наверное, ботаник?
— Я дилетант-надомник, — Сажин улыбнулся. — Девушка, а вы.., вы из этого подъезда? — Да, ваша новая соседка. Вчера только въехала. Ой, какой кротон! У него листья сейчас зеленые, а потом станут пестрыми, красными. А этот какой красивый. И уже с бутонами, скоро зацветет. Это что за цветок?
— Сам не знаю, но красивый, сойдет. С новосельем вас. — Сажин пошел к фургону и расплатился с водителем. Затем, захватив еще два горшка с растениями, вернулся, улыбаясь, поблагодарил Катю и повез свой «сад» на четвертый этаж.
А Катя наконец-то покинула двор и взяла курс по Ленинградскому проспекту к метро. Дошла до «Сокола». Очень быстро, за пять минут. Вот и все. В эту сторону маршрут короток. Заглянула в гастроном на уголке. У прилавков толкался народ. Катя подумала: этот гастроном у «Сокола», наверное, единственный в Москве магазин, где есть очереди. Небольшие, но все же очереди. А все потому, что магазин очень узкий и все пространство забито прилавками.
Она купила пачку чая, сыр, куриные котлеты, виноградный сок. Затем отправилась в кондитерский отдел и сразу нацелилась на берлинские пирожные. Надо чем-то запастись к чаю. Возможно, вечером после работы заглянет Мещерский. Даже наверняка заглянет.
Погода была ветреной. Проспект продувался, как аэродинамическая труба. Выйдя из душного магазина, Катя сразу как-то вся продрогла. И поплелась домой. «Ну вот, прошлась, осмотрелась, — думала она вяло. — Соседей повидала. Все заняты своими делами. Мальчишке Васину и его девчонке, кажется, наплевать на всех, они заняты только собой. Молодожены, наверное. А Сажин с четвертого этажа какой-то цветовод-любитель».
Она вспомнила, что Сажина, судя по данным справки, зовут Евгений Павлович, лет ему под сорок. Выглядел он на свой возраст. И чем-то был похож на киноартиста. Такие типажи в восьмидесятые годы выбирали режиссеры на роли героев «нашего времени» в производственно-бытовых мелодрамах про стройки, про завод или про БАМ.
Во дворе Катя опять помедлила у подъезда. Что ж, ничего такого — самый обычный дом, самый обычный двор. И что ей вчера вдруг померещилось? Вон скамейки, занесенные снегом. Летом тут, наверное, заседают пенсионеры, судача о болезнях и ценах. Вон облезлая детская карусель, тоже вся в снегу. Весной ее будут красить. Вон тополя. Старые, корявые. В июне, наверное, все окна, выходящие во двор, нельзя открыть из-за летящего пуха. Вон сиротливо стоит в центре двора одинокая береза. На ней словно черные шары — вороньи гнезда. И сколько же здесь машин понаставлено! И это среди бела дня, когда жильцы разъехались по делам, на работу. Что же творится здесь вечером?
Из подъезда вышел парень, одетый не по-зимнему легко: в короткую черную кожаную куртку-"бомберг" с заклепками и черные подвернутые джинсы. Шапки у него не водилось, голова была наголо обрита, а шея, точно флагом, обмотана ярко-красным спартаковским шарфом. Парень был молодой — лет восемнадцати. Черные брови шнурочком срослись над его переносицей, лицо было мальчишески-глупым, но мужественным. Глаза серые, широко расставленные, а нижняя челюсть немного выдавалась вперед. Сложен он был хорошо и роста был высокого. Лет этак через десять из него мог выйти очень красивый мужчина. Но отсутствие волос портило все.
Это был Игорь Зотов. Катя вспомнила, что на снимке он был запечатлен в этой самой куртке, в компании таких же ребят с красными шарфами и отмечен сверху крестиком. Это был внук Клавдии Захаровны.
Зотов-младший достал из кармана мобильник, набрал номер, не соединялось, потряс телефон, перенабрал.
— Это я, — доложился он кому-то хрипловато и грубовато. — Ну?
На том конце кто-то что-то объяснял.
— Ну? — повторил Зотов-младший и сплюнул. Катя деликатно обошла его и открыла дверь подъезда.
— Да пошел ты! — Внук Клавдии Захаровны оторвал мобильник от покрасневшего на морозе уха и, неловко скользя по обледенелому тротуару, двинулся к арке. Катя отметила: Игорь Зотов носит высокие армейские шнурованные ботинки. Тоже вроде совсем не по сезону.
Она вошла в подъезд, вызвала лифт и поехала к себе на пятый этаж. Вот и все для первого выхода в свет. Соседей поглядела, себя показала.
Когда она открывала свою дверь, снова с непривычки путаясь в ключах, кто-то вызвал лифт. Потом лифт поехал вверх. Катя вошла в квартиру, закрыла дверь и… Нет, она не ошиблась: лифт снова остановился на пятом. И кто-то из него вышел. Катя прильнула к «глазку». На площадке стоял мужчина — невысокий, плотный, одетый в светло-коричневую дубленку. «Наверное, знакомый Вишневской», — решила Катя, не отрываясь от «глазка», однако… Мужчина направился прямо к двери пятнадцатой квартиры. Катя не видела его лица — только широкую квадратную спину и затылок. Он тоже был без головного убора. Короткая модная стрижка «ежиком» не скрывала лысины.
Незнакомец повозился у двери пятнадцатой квартиры, открыл ее, вошел и тихо, явно стараясь не шуметь, закрыл за собой. Катя снова, как и утром, сразу набрала номер Колосова. «Абонент не отвечает или временно недоступен…» Она набрала номер Свидерко. Гудки.., ну же, бери трубку!
— Алло, слушаю…
— Николай, это я. Только что кто-то вошел в пятнадцатую квартиру. Мужчина. Открыл дверь своим ключом. Он сейчас там, внутри, на рабочего не похож. Что мне делать?
— Екатерина, вы? — Свидерко, кажется, не сразу узнал ее. — Так… Вошел? Там, да? Ясно. Выезжаю с группой. Буду через пять минут. Если что, постарайтесь его как-нибудь задержать.
Катя не спросила «как?». Дверь, что ли, снаружи чем-то тяжелым припереть или закричать на весь дом: держи вора!
Она не отрывалась от «глазка». Время текло убийственно медленно. Незнакомец был в квартире. В той самой. Катя чувствовала себя точно на привязи. Она даже не успела раздеться. В шубе просто запарилась, но снять ее боялась. А вдруг он сейчас выйдет и побежит? Надо будет следить за ним.
Щелкнул замок. Дверь пятнадцатой открылась, незнакомец возвращался. Катя… Ну что было делать? Как его задержать, не раскрывая себя? Катя распахнула дверь, изо всех сил стараясь делать вид, что она тоже выходит, собираясь из дома, ну, скажем, в магазин.
Незнакомец застыл на пороге. Катя узнала его. Это был жилец. И она видела его фото. Но в эту секунду не могла вспомнить его фамилии. Она видела: он явно не желал встречи с соседями. Еще мгновение — и он захлопнет дверь и скроется. И это будет даже лучше. Когда приедет Свидерко с группой, они выкурят его оттуда, и, быть может, окажется, что убийство Бортникова будет само собой раскрыто…
В этот момент послышались шаги. Кто-то, насвистывая, быстро спускался по лестнице. — Але, эй! Вы что там делаете?
