Роджер Желязны - Покойся с миром
— Нет, — сказала Мария.
Я отрицательно покачал головой.
Он закурил, поперхнулся дымом, откинулся на спинку стула.
— Машины у вас нет, — сказал он, — поэтому я чувствую себя обязанным доставить вас, куда пожелаете, в Сантос или Сан-Паулу.
Я почувствовал на себе взгляд Марии.
— В таком случае доставьте нас в «Отон Пэлэс» в Сан-Паулу, — сказал я, вспомнив этот отель из списка рекомендованных в путеводителе.
— Прекрасный выбор! — воскликнул он. — Увидите, тамошний ресторан — выше всяких похвал.
Я достал сигарету из своей пачки. Он услужливо протянул руку с зажигалкой, но я предпочел прикурить от спички.
— Вы, конечно, рассержены, — сказал он, — что вполне объяснимо. Весьма сожалею об этом. Сожалею о проявленной недоброжелательности гораздо больше, чем о совершенной ошибке. Тем не менее сделанного не поправишь. Многое в нашей стране оставит у вас исключительно приятные воспоминания. Сан-Паулу — мир в самом себе, мир будущего. Сами увидите. В этом городе ежедневно создается красота, власть и будущее всей Южной Америки. Уверен, впечатление от этого города заставит вас забыть о ваших недавних злоключениях. Давайте больше не будем говорить о них. У вас есть вопросы? Пожелания?
— Вы нашли? — спросил я.
— Что?
— То, что было украдено из сейфа Эмиля Бретана.
— Нет, — ответил он.
— А самого Эмиля Бретана?
— Пока нет.
Я улыбнулся.
— Уверен, это случится достаточно быстро, — добавил он.
Я улыбнулся еще шире.
Он повернулся к Марии:
— Мисс Борсини, вы хотите о чем-то спросить?
— Нет.
— Очень хорошо, — сказал он, вставая со стула. — Я сам собирался в город и с удовольствием подвезу вас до отеля «Отон».
Мы не произнесли ни слова, встали и вышли вслед за ним из комнаты. Мария немедленно схватила меня за руку, я почувствовал, что она дрожит и находится на грани истерики. Я обнял ее за плечи, так мы и дошли до машины.
Доминик вынес наши вещи, Виктор сел за руль. Заднее сиденье было предоставлено в наше полное распоряжение, и она проплакала до самого отеля.
Пока мы ехали, я пытался запомнить каждый поворот, название каждой эстакады и каждого перекрестка на въезде в город. Поездка длилась никак не менее часа, но в итоге я был практически уверен в том, что смогу повторить маршрут.
— Правда красиво? — спросил Моралес, когда мы миновали ослепительно белый бетонный район города.
Мы не ответили. Мы не реагировали на все его попытки завести с нами разговор на нейтральные темы.
Он вздохнул и на время замолчал.
Я чувствовал все усиливающуюся ярость, а еще удивление по поводу того, что все дело закончилось так резко и странно. Они нас держали в тюрьме в течение, вероятно, нескольких недель, потом вдруг решили, что ошиблись, и извинились как ни в чем не бывало. Я совершенно не понимал, что происходит, кроме того, их отношение, как мне показалось, было специально рассчитано на то, чтобы привести меня в ярость. Мучения, унижения, равнодушие и освобождение — все говорило о том, что наша ценность для вселенной заключалась лишь в информации, которой мы якобы обладали и которую они желали получить. Очень хорошо. Я надеялся, что очень скоро они узнают истинную ценность моего отношения к ним. У меня возникло к ним особое отношение.
— Полагаю, вы захотите предъявить претензии через посольства ваших стран, — сказал Моралес, когда мы подъехали к отелю. — Разумеется, с нашей стороны последует письменное извинение, мы выразим глубокое сожаление, что все получилось так нескладно. Говорю это вам только потому, что советую потратить время на более приятные вещи. Наслаждайтесь пребыванием в нашей прекрасной стране, в ее столице.
Мы вышли из машины. Доминик достал чемоданы из багажника и поставил их на тротуар. Он улыбался.
Моралес тоже вышел из машины и остановился перед нами.
— Наслаждайтесь, — сказал он, протягивая руку.
Я посмотрел на его руку, потом — ему в глаза. Поднял чемоданы и внес их в вестибюль. Никто из нас не обернулся, однако номерной знак его машины я тоже запомнил.
Нам предоставили номер на верхнем этаже в задней части отеля.
Когда наш багаж уже находился на стеллаже и дверь за коридорным закрылась, Мария бросилась мне в объятия. Ее била дрожь, она рыдала. Я крепко прижимал ее к себе, гладил по шее и волосам. Лишь через несколько секунд осознал, что мы целуемся. Решил не останавливаться. Это было рефлексом как с моей, так и с ее стороны.
Ситуация продолжала развиваться, хотя ни я, ни она не произнесли ни слова. Буквально через несколько минут мы оказались в постели. Потом началась дикая скачка в полной тишине, по пейзажу плоти, ее волосы были в моей руке, а мягкое тело выгибалось подо мной. В течение некоторого времени ничто другое не имело для нас значения.
Потом я лежал, глядя в потолок, курил, а она прижимала мой левый бицепс к своей груди.
— Что будем делать? — шепотом спросила она.
— Попытаемся понять, что произошло, — ответил я. — Моралеса убивать пока не следует. Возможно, придется подождать несколько месяцев. Возможно, я покину страну, чтобы вернуться потом. Но я его достану.
— А что будем делать с другим делом? — спросила она после долгой паузы.
— Все связано. Каким-то образом. Я в этом не сомневаюсь.
Она крепко сжала мою руку, потом отпустила.
— С чего начнем?
— Сообщим в наши посольства о том, что с нами случилось.
— А чем это нам поможет?
— Ничем. Но я думаю, что мы должны так поступить. Давай в течение некоторого времени вести себя достаточно предсказуемо.
Я потушил сигарету и погладил ее по волосам.
VIII
Его звали Дональд Мэйсон. Лет пятидесяти, как мне показалось, черные волосы едва тронуты сединой. Взгляд темных глаз твердый, движения — неторопливые и уверенные. Речь с ярко выраженным бостонским акцентом без растягивания слов звучала убедительно.
Мы сидели в небольшом кабинете американского консульства и слушали шум дорожного движения под окнами.
Встреча состоялась через два дня после нашего освобождения. Я позвонил в консульство, назвался гражданином США, связанным с определенной правительственной организацией, и попросил о встрече с офицером контрразведки. Добавил, что нуждаюсь во встрече срочно, назвал номер своего телефона и повесил трубку. Потом мы с Марией заказали ужин и не выходили из номера.
Мэйсон позвонил ближе к вечеру. Звонок был международным. Он не сказал, откуда звонит. Мы договорились о встрече, каковая и состоялась на следующее утро именно в этом кабинете. Я рассказал ему о случившемся с нами. Он внимательно меня выслушал, сказал, что все проверит и свяжется со мной.
И действительно связался, и мы встретились.
И сейчас он говорил мне, что все закончилось.
— Вы имеете в виду, что меня больше не разыскивают в связи с совершенными в Риме убийствами? — поинтересовался я.
— Именно так, — подтвердил он. — Наши люди руководят расследованием при сотрудничестве с итальянскими властями. Итальянцы могут считать, что они тут главные, но можете мне поверить, что все происходит так, как я говорю.
— Успехи есть?
— Пока никто не арестован.
— А как начет смерти отца Бретана?
— Мы оказываем властям Португалии всю возможную помощь.
— И как успехи?
— Никто пока не арестован.
— Каков мой статус в связи с убийством Карла Бернини?
— Судя по всему, к вам нет претензий.
— Сотрудничество агентства с властями Нью-Йорка? Или что-нибудь другое?
— Скажем так, вас это больше не касается, но следствие продолжается.
— Кто-нибудь арестован?
— Нет.
— А как насчет издевательского обращения с нами инспектора Моралеса?
— В местной полиции действительно служит инспектор Моралес, который соответствует вашему описанию. Тем не менее он опровергает рассказанную вами историю. Заявляет, что никогда не слышал ни о вас, ни о Марии. Департамент подтверждает его показания в том смысле, что не существует никаких записей о вашем задержании или допросе.
— Он расследует ограбление дома Бретана?
— Да.
— Я передал вам описание дома, в котором нас держали, и карту с указанием его местонахождения. Что можете сказать?
— Давно покинутая ферма, главное здание которой более или менее соответствует вашему описанию.
— Есть следы недавнего пребывания людей?
— Некоторые.
— Кто владелец?
— Престарелая чета, живет в богадельне в Покос-де-Калдас. Давно выставили ферму на продажу.
— А как насчет номера машины, который я вам сообщил?
— Она действительно принадлежит полиции и находилась в распоряжении Моралеса.
— Ну и что?
— Ничего. Кто угодно мог записать номер машины и описать старое здание. Кому скорее поверят? Он — местный житель, в то время как вы с Марией — иностранцы. Кроме того, вы определенно не выглядите так, словно недавно подвергались насилию.
