Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги
— Тебе, Малюта, — Пархом ткнул пальцем в рыхлую грудь прокурора, — сказано было собрать всю информацию на этих грёбаных пенсионеров. Всю! Все связи, контакты, всё о прошлом и настоящем. Обмозговать каждую мелочь. Вычислить всех, к кому эти пердуны могут обратиться. В Москве, в Питере, в Женеве, у чёрта на рогах! Ты собрал? Ты обмозговал? Ты вычислил? Я вам плачу деньги. И немалые деньги. А вы, господа взяточники, думать должны! Думать и обеспечивать мою безопасность. На то вы и органы правопорядка.
Пархом стремительно пересёк огромный кабинет, взял новый фужер из бара. Вернувшись к столу, налил себе коньяку и залпом выпил. Немного успокоившись, спросил у полковника:
— Жидёнка нашёл?
Мараков удивлённо взглянул на Пархома, казалось, он не понял, о ком идёт речь. На всякий случай, ответил осторожно:
— Ищем.
— Ищете? Да ни фига не ищете! Дело закрыли и шабаш, а о моей личной просьбе зачем тебе помнить?
— Ну, зачем вы так, Максим Игоревич? — притворно обиделся полковник. — Я помню.
Теперь Мараков и впрямь вспомнил о задании Пархома разыскать сбежавшего от его джигитов гражданского мужа Екатерины Сидоровой, Альфреда Аркадьевича Молотилова.
— Найти в миллионном городе человека не так просто, — попытался торопливо, но обстоятельно оправдаться Мрак, — если, к тому же, он раньше ни разу не засветился в нашей структуре. Все, с кем он контактировал когда-либо, допрошены. Никто его не видел и ничего о нём не знает. Он вообще, призрак какой-то, этот Молотилов. У него ничего нет — ни квартиры, ни машины, ни друзей, как выяснилось. Жил человек или не жил — неизвестно. Где искать? За что зацепиться? В розыск я его объявить не могу. Дело-то закрыто, как вы справедливо заметили, Максим Игоревич… Да, и нет, наверняка, его в городе. Я чувствую…
— Чувствуешь? Ты кто — экстрасенс? Ты — мент, Мрак! Ты не чувствовать должен, а землю рыть! А-а-а, — Пархом махнул рукой, — толку с вас — ноль целых, хрен десятых. Только и умеете бабло по карманам распихивать. Учтите, господа работники юридического труда, меня упакуют, я вас обоих с собой прихвачу. Чтобы мне за колючей проволокой не скучно было, — Пархом неожиданно развеселился. — Такие жопы, как у вас, в местах не столь отдалённых пользуются огромной популярностью. Гы-гы-гы.
— Ладно, не бздо, дружбаны! Я вас специально закладывать не буду, но если спросят о чём, придётся рассказать. Не могу же я утаивать от следствия подробности наших с вами… гы-гы-гы… взаимоотношений. Гы-гы-гы-гы-гы. Ну, ладно, повеселились, и будет. Ближе к телу, как говорится, — так же неожиданно он посерьёзнел.
— Давайте по порядку! — Пархом снова, не предлагая никому, налил себе коньяку, — Волчара Десницкий, узнав — будем считать это установленным фактом, — что с его затеей облом, покумекал, прикинул хрен к носу и двинулся в столицу. Зачем? Ясен пень, попытаться выправить ситуацию. К кому он там может обратиться?
Вопрос был адресован обоим, но больше — прокурору, чем начальнику ГУВД. Малюта и ответил:
— В генпрокуратуре у Десницкого и Самсонова больше никого нет. Зам. генерального, старый корешок Десницкого, приболел, а Оболенцева перекинули на другое дело. Именно на них Самсонов со своим начальником службы безопасности делали ставку. С моей помощью, — Малюта не преминул лишний раз подчеркнуть свои заслуги, — эти двое выведены из игры. Так что в генпрокуратуре…
— А не в генпрокуратуре? — перебил Малюткина Пархом, — А в ФСБ? В МВД? В Думе, чёрт её дери? В администрации Президента? В правительстве, наконец!
Никита Иванович заёрзал в кресле.
— В Думе одни пустобрёхи. Да, и что она такое вообще — Дума?
— Хорошо, Думу вычёркиваем, — благосклонно кивнул Пархом, — в других шарашках?
Малюта пожал плечами:
— Его человек может сидеть где угодно. Но вот какой он имеет вес? Что он может?
— А это ты сам у себя спроси. Времени у тебя полно было. Мог бы всех его людишек отследить и проверить на предмет вшивости.
— Максим Игоревич! В любом случае, в генпрокуратуре будет известно, откуда ветер подует.
— Если ветер подует, боюсь, вы спрятаться не успеете. Я-то, как Борис Абрамович, слиняю за бугор. Хрен меня там кто достанет, а вы, ребятки — слуги государевы. Вам хана. И не думайте, что я опять шуткую. Таковы реалии жизни. (О, как сказал!) Поедете на поезде, за казённый счёт, в Нижний Тагил. Ты, Мрак, небось, когда мои шутейные слова услышал, что, мол, ежели меня упакуют, я вас с собой прихвачу, подумал, что нам с тобой в разных зонах срок мотать придётся? Ты в красной, а я в чёрной?..
Мараков обиженно выпучил глаза и оттопырил нижнюю губу — вот-вот расплачется от обиды. Но было совершенно понятно, что именно так он и подумал.
— А что? — усмехнулся Пархом. — Ты прав, абсолютно прав. В разных зонах мы будем с тобой находиться. Я где-нибудь в курортной зоне, скажем, на Лазурном Берегу, загорать и в Средиземном море яйца полоскать, а ты, Мрак, в нашей, отечественной. Красная зона под Нижним Тагилом. Там тоже жарко. Правда, моря нет. Ни Средиземного, ни Эгейского. И от Чёрного далеко.
— Ну, вы, Максим Игоревич нас запугали совсем, — подал голос Никита Малюткин.
— Ты вообще молчи, Малюта. Если бы мораторий на «вышку» не ввели, ты бы смертный приговор получил. И тебя бы хлопнули. Запросто. Один киднепинг чего стоит!.. Так что выхода нет, мужики. Идите и работайте. Ты, Мрак, выясни, звонил ли Десницкий со своего мобильного в Москву, перед тем, как ехать в аэропорт. И вычисли мне этого московского кренделя… Малюта, дай задание своим людям, пусть они нашего отставного гэбэшника встречают и ведут. Если что, если дело запахнет керосином или какой другой дрянью… — Пархом вдруг замолчал, пожевал губами, — короче, о любой мелочи — мне по телефону. В любое время. Всё. Свободны. Оба.
Как только за милиционером и прокурором закрылась дверь, Пархом позвонил своему давнишнему приятелю и компаньону по банку «Парус» Андрону Ильичу Ускову. Трубку взяли не сразу.
— Привет, Макс, — голос у Андрона Ильича был высоким, и он всегда разговаривал с одышкой и присвистом, сказывались излишние килограммы. А сейчас голос приятеля показался Пархому запыхавшимся, как после тяжёлой физической работы.
— Ты чего там, тёлок гоняешь?
— Каких тёлок? О чём ты, Макс? Я пашу в поте лица.
— И много напахал?
— Если ты о своём задании, то осталось подвести итог. Ты же знаешь, выполнение любого дела состоит из трёх частей: поставить подчинённым задачу, спланировать работу и подвести итог.
— Давай, подгребай ко мне. Итог будем подводить.
— Прямо сейчас?
— Нет. Сначала подмойся…
— Да брось ты свои дурацкие шуточки!
— Ладно, Андрон, не обижайся. Приезжай, давай, в темпе. Я в бассейне буду.
Положив трубку, Пархом потянулся в кресле, хрустнув суставами, встал и подошёл к окну. Окна его кабинета смотрели на юго-запад. Город, с уличным шумом и дымами котельных, находился у Пархома за спиной. А впереди, в нескольких километрах от резиденции, начинались пологие горы, где пряталась тишина и ждали своего часа интересные перспективы. Сейчас горы были серыми, потому что на улице пасмурно, а в ясную погоду зрелище было великолепным. Летом, с его буйством красок, в котором, ясное дело, преобладали зелёные оттенки, было очень красиво, а уж зимой… Белые округлые вершины, пологие склоны, поросшие кедрачом, ярко-синее небо. Местность так и просилась на полотна живописца, но Пархом не был ни живописцем, ни любителем праздного созерцания.
«Организую-ка я здесь горнолыжный курорт, — решил он в один прекрасный момент, когда со слегка затуманенной впечатлениями, французским коньяком и французскими винами головой вернулся из Куршавеля. — А что? Чем наши горки хуже французских? Да ничем! С них точно так же можно съезжать, хоть на лыжах, хоть на санках! Понастрою коттеджей, павильонов, фуникулёров разных.
Найму архитекторов, они у нас не такие оборзевшие, как там, задёшево проект выдадут. И обслуга наша к большой заработной плате не приучена. А что касается клиентуры, так от неё отбоя не будет. Зачем ехать на чужбину? Бабло можно с шиком и здесь профукать. Слава богу, тех, у кого это самое бабло имеется, у нас в России поболе будет, чем там. И все горными лыжами увлекаются. Хвала Президенту и его спортивным предпочтениям!..
Так что бабло качать буду со страшным свистом. Устрою конкуренцию лягушатникам. Обзавидуются тамошние пидоры! Правда, первоначальные капиталовложения немалыми будут. ЛЭП нужно восстановить, коммуникации всякие. Ещё развалины эти, мать их!..»
Пархом скосил взгляд налево. Там, почти у самого подножья гор, бесформенной грудой лежали развалины завода «Искра».
«Вот разберусь с делами и сразу возьмусь за расчистку», — подумал он.
Прежде чем отправиться в бассейн, Пархом сделал ещё один звонок по мобильному телефону. Звонил в Москву человеку, который легко мог решить все проблемы, но услуги которого обходились Пархому очень дорого…
