Элмор Леонард - Вне поля зрения
Глен достал из кармана рубашки сигарету и уставился еще на один плакат: «НЕТ БОЛИ — НЕТ ПОБЕДЫ». Ни хрена себе. Он вытащил зажигалку, сунул сигарету в рот, но сразу с другого конца зала, от самой двери, подошел один из тренеров — огромный грузный мужик, — покачал головой и показал рукой на надпись «НЕ КУРИТЬ». Глен распахнул плащ и опустил голову, чтобы без рук, одними губами засунуть сигарету обратно в пачку. А когда он снова поднял глаза, то увидел двух белых парней в длинных пальто. Парни направлялись прямо к нему.
Господи, Джек Фоули и Бадди…
— Эй, Жеребчик, — поприветствовал его Бадди. — Как дела?
Фоули ничего не сказал, но как-то странно, как-то ласково посмотрел ему в глаза. Такое впечатление, они вовсе не злились на него, правда, сели по бокам, да так близко, что у Глена было всего несколько секунд, чтобы очнуться от изумления и попробовать прийти в себя.
— Черт возьми! Что вы здесь делаете?
Прозвучало неплохо. Удивленно, но не слишком, как будто на самом деле он очень рад их видеть.
— А разве ты нас не ждал? — спросил Фоули.
— Послушайте, — взмолился Глен. — Я все объясню.
Сидеть и смотреть на ринг, на котором осталось всего два боксера, было как-то глупо.
— Девка, что вы подцепили, оказалась федеральным судебным исполнителем, можете себе представить? — Он повернулся направо к Фоули, потом налево к Бадди, который встал, снял пальто и снова сел. — Она знала меня еще по тому дерьмовому делу с наркотиками. Возила в суд, дважды. Знаете, что она сказала, когда мы сидели в машине на той автостраде? «Я никогда не забываю людей, на которых мне хоть раз приходилось надевать наручники и кандалы».
— Правда? — не поверил Фоули. — Она так сказала?
Глен повернулся к Фоули, который смотрел на него по-прежнему ласково и почти улыбался.
— А еще спросила, есть ли у меня оружие.
Намек на улыбку стал еще более очевидным, как будто Фоули находил услышанное смешным.
— Она приказала мне уехать, бросить вас на дороге, или, мол, посадит меня в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.
— Что произошло потом? — уточнил Фоули.
— Я уехал. А как бы ты поступил?
Фоули промолчал, сейчас его лицо ничего не выражало. Глен повернулся к рингу, на котором двое парней занимались спаррингом, танцевали друг напротив друга, уклонялись от ударов, молотили друг друга по перчаткам.
— Ну а потом что случилось?
— Она приказала мне съехать с автострады, наверное, чтобы арестовать меня. Большое спасибо. Я вжал педаль в пол. Она бросилась на меня, попыталась схватить руль, тогда мы слетели с дороги и врезались в опору моста.
— А дальше что ты сделал?
— Выбрался из машины и удрал.
— Она пыталась тебя остановить?
— Она вырубилась.
— А как ты понял, что она не умерла?
— Еще дышала.
— Но рана могла быть серьезной.
— А что я должен был сделать? За помощью сбегать? Арестовала бы сразу же, как только очнулась бы. Я несся как ветер. Потом угнал машину, приехал в Орландо и смешался с толпой в «Дисней-парке». Так и прятался, пока не придумал, как поступить дальше.
— С Микки-Маусом прятался?
— С Микки, с Минни, со всей толпой. Потом подумал-подумал и решил убить двух зайцев одним выстрелом — спрятаться здесь и провернуть дельце, о котором рассказывал тебе в «Ломпоке». Понимаешь, о чем я?
Фоули кивнул.
— Я позвонил Морису.
— Кто такой Морис?
— Снупи, — подсказал Бадди и, наклонившись, взял пальто. — Снупи Миллер.
Услышав кличку Снупи, Глен — вот странно — почему-то вдруг почувствовал невероятное облегчение. Он вспомнил одноименного песика из комикса и только потом уже подумал о другом Снупи, который перестал быть Снупи, о том, что стоял рядом с тренерами, нет, о том, который уже идет сюда и разговаривает с Белым Боем, несущим в руке рубашку. И почему всего несколько секунд назад Глен чувствовал себя загнанным в угол?
— Вон Снупи шагает, — сказал он, наклонившись к Фоули. — Узнаешь?
Фоули прищурился. Он видел Мориса всего пару раз — на ринге в «Ломпоке», как раз в то время, когда все стали называть его Снупи, а не Бешеным Псом, и еще раз с Гленом во дворе. Глен встал, а Фоули посмотрел на Бадди:
— Парень в платке.
— Да?
— Это Снупи.
— Шибздик, — отозвался Бадди. — Интересно, чем он сейчас занимается? Судьбу предсказывает?
— Эй, Снупи, как жизнь? — спросил Фоули, когда тот подошел к Глену.
Остановившись у края ринга, Снупи внимательно оглядел Фоули, затем повернулся к Бадди и очень серьезно спросил:
— Мы знакомы?
— «Ломпок», — намекнул Фоули и стал ждать, когда в разговор вмешается Глен. Это была его партия. Но не дождался.
— Да, «Ломпок», — кивнул Морис, как будто припоминая, что это такое, но не до конца.
— У нас проблемы? — осведомился подошедший с ним верзила.
Фоули словно в тюрьму вернулся. Так там оценивали друг друга, принимали решения, от которых могла зависеть чья-то жизнь. Фоули даже не взглянул на верзилу, продолжал не отрываясь смотреть на Снупи — он вспомнил, каким тот был показушником, как все время дергался, делал финты головой, раскачивался, подносил руку к лицу, даже когда рядом не было противника. Он смотрел на Снупа, пока лицо того не расслабилось и губы не растянулись в улыбке.
— Джек Фоули. Я прав?
Фоули кивнул.
— И Бадди. Да, помню, видел вас в тюремном дворе. Джек Фоули, знаменитый грабитель… Кажется, я читал о тебе в газете. Только что сорвался из тюряги во Флориде, верно?
— Люди там были дерьмовые, Снуп. Пришлось уйти. С небольшой помощью моих друзей, как говорится.
Фоули заметил, что Глен хочет что-то сказать, но его опередил верзила:
— Если еще хоть раз назовешь его так, пробью твоей головой стену.
— Как так? — не понял Бадди. — Снупом?
Фоули увидел, как Снуп поднимает руку, чтобы остановить своего костолома.
— Белый Бой пытается объяснить, что меня никто больше не называет Снупом или Снупи. Он просто дурно воспитан, понимаете? А все клички я оставил в тюрьме.
— И как же тебя теперь называют? — спросил Бадди.
— Очень просто, меня зовут Морисом.
— А этого детину ты называешь Белым Боем?
— Белым Боем Бобом, — внес свою скромную лепту Глен. Прозвучало достаточно невинно, но не для Фоули.
— Белый Бой был боксером, — объяснил Глен.
И Бадди, конечно, не смог сдержаться:
— А сейчас он чем занимается? Треплется?
— Все как в добрые старые времена, — сказал Фоули Морису.
Морис усмехнулся:
— Именно. Никто не хочет уступать. Стоит уступить, и ты уже чья-нибудь жена. Так что вы с Бадди делаете здесь, на морозе?
— Наверное, думают, что участвуют в нашем деле, — вмешался Глен. — Только меня никто не предупредил о том, что они сюда приедут. Помнишь, я упоминал тебе, что у меня есть два парня, а потом сказал, что нет. Так вот это они.
— Поговорим на улице, — предложил Морис.
— А здесь чем не устраивает? — не понял Фоули. — Тепло и приятно.
— Тепло? Здесь девяносто пять градусов, иногда бывает и сто, так Эмануэль заставляет ребят потеть — от этого они становятся худыми и злыми, как Томми Хернс. И в зале я о делах не разговариваю. Для меня это место святое, понимаешь? К тому же мне пора. Захотите поговорить, приходите на бои в среду вечером, посмотрим бокс, потреплемся.
Фоули повернулся к Бадди, тот пожал плечами, и Фоули спросил:
— Куда приходить?
На улице, по пути к машине, Фоули спросил:
— Заметь, предполагалось, что это дело Глена, а сейчас он будто работает на Снупа.
— Только попробуй его так назвать, — сказал Бадди. — Слышал, что вякнула эта раскачанная задница? Понял, что он с тобой сделает?
— Он просто пытался объяснить, кто он такой, хотел познакомиться с нами.
— И кто же он?
— Раскачанная задница. Но знаешь, что меня больше беспокоит?
— Если Снуп прочел о тебе в газете, стало быть, ему известно, что ты стоишь десять штук.
— А ты не помнишь, там писали за живого или за мертвого?
— Думаю, столько стоит информация, которая может привести к твоему аресту. Возможно, заплатили бы и за труп, только вряд ли у Снупа силенок хватит. Понимаешь, что я имею в виду? Это тебе не какого-нибудь кубинца сдать, как там его…
— Лулу, — помог Фоули. — Интересно, а Чино поймали?
— Возможно. Мы не следим за событиями.
— Слышь, — сказал Фоули, когда они подошли к машине, — а мне понравился платок Снупа. Круто выглядит. Согласись.
— Наденешь такой же, лично тебя заложу. За те же десять штук.
Глен попытался было получить кое-какие ответы, пока Морис наблюдал за двумя тренирующимися боксерами, но с тем же успехом он мог говорить со стенкой:
— Ты сказал, есть пара ребят, готовых поработать за сотню баксов?
