Алексей Иванников - Хорёк
Нет, вы знаете, такие шансы мало кому даются, это я заявляю серьёзно и почти официально. Кто такой обычный щипач и карманник? Частное лицо, мелкий можно сказать предприниматель, не имеющий никаких гарантий и страховок. Любой мент, да что там мент, любой бычара такого обидит, и ничего за это бычаре не будет, а уж как могут обидеть на зоне, в случае провала и непредвиденной посадки… Так что предложение на самом деле выглядело многообещающе, особенно если зарплата полагалась достойная. В-общем, я согласился, оставалось только пройти испытание. Которое он мне тут же назначил.
Ничего особенно сложного там не оказалось: я должен был спереть пару кошельков, а потом заменить их. То есть подсунуть первому клиенту кошелёк второго, а второму – кошелёк первого, чтобы, разумеется, никто ничего не заметил. Идея, конечно, была нестандартная, но вполне выполнимая. Кандидатов я выбрал сам: здесь, в конце концов, находилась моя вотчина, и только я мог решить, с кем такой фокус можно провернуть, а с кем – нереально или слишком уж рискованно. Под присмотром громилы – которого звали, как оказалось, Степаном – я и совершил операцию. Он, кажется, снимал увлекательный процесс скрытой камерой и предъявил потом результаты Владимиру Семёновичу, и поскольку оба клиента – лошары какие-то – ничего не заметили, то испытание я прошёл, и через пару часов уже подписывал официальный договор, с подписями и печатями.
Какую я получил должность? Ну, что-то вроде специалиста отдела снабжения какого-то ООО. А что: разве не так? Как раз снабжением я и должен был заниматься – всем, что понадобится фирме – и разве отличалась предполагаемая работа от того, что делали другие? Так, чисто формально, просто я доставал нужные предметы полностью нелегально, в то время как обычные снабженцы проделывали это нелегально частично. Я хочу сказать, что воровства у обычных снабженцев тоже более чем достаточно, так что не надо проводить между мною и ими больших различий: нету их.
Но если чего – предупредили – они впрягаться за меня не станут. «Ты как разведчик будешь, помочь – поможем, но спасать не будем. Да и кто тебе поверит». Достаточно ясно они обрисовали ситуацию, объяснив также, как мы будем держать связь и как я буду получать задания. Работку в фирме обещали не самую насыщенную, но местами интересную и сложную. И от других дел – личных – отказываться тоже не советовали, для поддержания формы и навыков так сказать. Пока же я им был не нужен, так что я нашёл Романа – уже собиравшегося от нехороших предчувствий делать ноги – и наплёл ему что-то о встрече со старым корешем, сильно отвлёкшей меня и заставившей расслабиться.
Про Владимира Семёновича и договорчик, разумеется, я рассказывать не стал: в конце концов это было моё личное дело. Ещё неизвестно, как Роман мог отреагировать: он бы сам наверняка ухватился за такое предложение, так что… И рвать с ним тоже не хотелось: когда ещё я мог найти хорошего напарника? В-общем, поболтавшись там ещё пару дней и неплохо заработав, мы разъехались по домам, договорившись созвониться попозже.
Первое задание я получил недели через две: надо было почистить одну дамочку. Зачем? Да бог его знает: я такими вопросами не задавался – меньше знаешь, лучше спишь! В-общем, требовалось увести у дамочки некий пакет, который она таскала в маленькой сумочке, и на задание мне отводилось два дня. Получив адрес и фотки, я сразу сел на хвост: она жила в престижном кирпичном доме на бульварном кольце и шлялась по ближним магазинам, так что в конце концов я подстерёг момент, и в приличной такой давке вскрыл сумочку. Инструкции были строгие, но я тиснул заодно и кошелёк – не пропускать же редкостный шанс? – так что помимо выполненного задания мне обломилась ещё и премия: пара штук зелени.
В конце концов такая мамзелька могла пережить потерю: я видел, какая шикарная тачка с жирным поцем возит её по городу. Он явно был небедный и как-нибудь восстановил бы положение. А Владимир Семёнович забрал пакет, выдав заодно первую зарплату: как и договаривались.
Так что вместо официанта – рутинной тяжёлой работы – я получил новый статус. Я стал снабженцем! Притухшая у матери гордость за меня воспылала с новой силой: не каждому человеку с высшим образованием доверялось такое ответственное серьёзное занятие! Я, правда, не слишком распространялся о деталях и подробностях работы, а говорил просто: что фирме требуется – то я и достаю. В конце концов я не обязан был никому и ни за что отчитываться, и в глазах родственников и знакомых стал выглядеть человеком, пошедшим на повышение.
Ну ещё бы: одно дело – кукла на улице, безропотный болванчик, исполняющий указания начальства, или тем более официант – принеси-подай; совсем же другое – менеджер в фирме, тоже, конечно, лицо подневольное, но выполняющее уже серьёзные задания, работающее не только руками, но и головой. Когда Петрусь услышала об этом – она аж взвыла от тоски и начала подлизываться. Она даже дочку свою хотела через меня пристроить – разжиревшую тупую дуру, которая обнаглела до такой степени, что тоже стала ко мне цепляться. Мы их с матерью, можно сказать, послали на три буквы, что не мешало им время от времени приставать и чего-то требовать и домогаться, какого-то хотя бы внимания к их бездарным делам и постоянным проблемам, множившимся во времени. После родов Петрусь-младшая несколько месяцев не работала, заполняя собою и своим постоянно ревущим чадом всю коммунальную квартиру целиком. Мы с матерью и наши соседи – особенно Сергей с женой – не знали уже что делать, чтобы избавиться от двух жирных наглых баб с новым довеском, обещавшим продолжить традицию. Назвали её в конце концов Мариной, как бы отодвинувшись от родных украинских корней, хорошо видных в Петрусь-старшей и уже значительно меньше в Оксане – Петрусь-младшей, и ещё меньше проявлявшихся в наследнице династии. Наверняка папаша был каким-нибудь обычным московским гопником со среднестатистическим происхождением, то есть смесью русских, украинцев, евреев и татар, так что идущая по женской линии украинская основа изживала себя, превращаясь в усреднённый стандарт. Ну, возможно, это было и хорошо, по крайней мере наглости и нахрапистости Петрусь-старшей у мелкой уже виднелось не так много.
Что вы говорите: не намекаю ли я на какие-то отношения, которые могли с нею возникнуть? Нет, это было бы слишком, просто подвижная и шустрая – совсем не в мать – девчонка на самом деле хорошо относилась ко мне. То есть она совсем не хотела обязательно что-то слупить или выклянчить, как её родственницы и предшественницы, нет, но встречая в коридоре – попозже, когда она подросла и могла уже сама шляться по квартире, она всегда радостно меня приветствовала. Я даже стал брать для неё конфеты, чего не делал ни для кого и никогда, но мелкий пустяк оборачивался для неё такой радостью, что мне тоже становилось приятно.
Вы не думайте: я ведь не монстр какой-нибудь, и висящие на мне трупы – в количестве пяти штук – за исключением Блыдника всего лишь стечение обстоятельств, неудача судьбы – и их судьбы, и моей, мне бы ведь явно не столько впаяли, если бы я ограничился одним Блыдником. У меня имелись, безусловно, сильно смягчающие обстоятельства, его постоянные издевательства надо мной и другими подчинёнными, чем он явно злоупотреблял. Нет, я понимаю: иногда своих сотрудников надо призывать к порядку, так сказать строить, приводить в чувство тех, кто явно зарвался и не понимает уже – на каком свете живёт и перед кем должен ответ держать. А также кому обязан, можно сказать, своим спокойствием и благополучием. Но эта сволочь перешла все границы, так что я ничуть не жалею – даже сейчас – что замочил гада. Владимир Семёнович: вот человек, с которого стоило бы брать пример современным деловым людям, вот кто с одной стороны умел вести дела, а с другой – уделял внимание тем, кто на него работал, и заботился о них! Вспоминая сейчас жизнь, точно могу сказать: именно это были мои лучшие годы, именно тогда моя карьера достигла пика, а уверенность заполнила до краёв. Совсем недолго, к сожалению, продолжалось наше сотрудничество, то есть моя работа в фирме, закончившись так же неожиданно, как всё и начиналось. Что я делал конкретно, какие заказы выполнял? Ну, самые разнообразные: от вытаскивания каких-нибудь цацок и побрякушек из сумок и карманов до наоборот – их вкладывания в определённые места, от стояния на шухере до активного участия в разных операциях, когда работать приходилось как руками, так и головой. И ещё одно, самое увлекательное и интересное: подарив мне однажды фотоаппарат – современный цифровой, каким пользуются сейчас все, а раньше имели только самые богатые и продвинутые, из меня сделали самого настоящего шпиона!
Я ж люблю всё изучать и разведывать – помните, я говорил? – так что дорогая ещё тогда игрушка стала для меня просто бесценной. Быстро освоив процесс съёмки, я часто выполнял заказы по отслеживанию нужных клиентов, подбираясь к ним намного ближе, чем это сделал бы обычный человек. Кто мог заподозрить мелкого шкета, почти ребёнка в том, что он по крупицам собирает такую нужную и ценную информацию, снимает тайные свидания незаконных любовников или встречи разных жуликов и проходимцев, которым есть что скрывать? От меня они не могли скрыться! Если имелся хоть какой-то шанс заснять подобную стрелку, меня снаряжали и отправляли в логово врага, уютное гнёздышко порока или случайное проходное место, где самонадеянные типы надеялись скрыться и затеряться. Не тут-то было! В каком-нибудь кафе или ресторане шпионская работка протекала проще простого: пристроиться сначала в одном месте, сделав несколько фоток на память, потом в другом, запечатлев для истории гнусные похабные физиономии и не менее гнусные дела и поступки, которые рано или поздно выйдут боком их участникам, не игнорируя одновременно угощения в виде разных напитков и сладких булок, списываемых потом на счёт фирмы.
