Дон Уинслоу - Конвоиры зари
3. Это чертовски больно.
4. Кроме того, куда идет нос, туда же идут и голова с шеей; а если не идут, значит, носу суждено оторваться.
Так что Бун попытался оторвать Пташке нос, ставя его перед нелегким выбором: пережить ринопластику или заговорить.
— Она у тебя? — не стал вилять вокруг да около Бун.
— Кто?
— Сам знаешь кто, Пташка. Ладно, даю тебе еще один шанс. Тэмми Роддик у тебя?
— Нет! — крикнул громила, и Бун отпустил его несчастный нос.
Пташка предпринял героическую попытку подняться. Правда, согласилась на это только одна его нога. Когда он попытался перенести вес на выбитую коленку, та прогнулась назад, и он с шумом грохнулся бы обратно на пол, если бы его не поймал Бун.
Сначала он собирался еще раз стукнуть Пташку по колену, но потом передумал. Наверняка это плохо для его кармы, о которой постоянно твердит Санни с тех пор, как решила стать буддисткой. Бун не совсем понимал всю эту тему с кармой, но решил, что, пни он парня в выбитую коленку, Санни наверняка зачитает ему пару сотен мантр, смысл которых он не очень улавливал.
— Тебе нужно придумать для себя мантру, — твердила она Буну.
— У меня есть одна, — защищался он.
— Это которая? «Все вкуснее с тортильей»? — уточнила Санни. — Ну что же, для начала и это сойдет.
Как бы то ни было, Бун не стал пинать Пташку по колену. Пора бы убираться отсюда, пока не заявился вышибала, решил он. Но тут подал голос Пташка:
— Дэниелс? — прохрипел он. — Я тебя найду. А потом…
Бун подошел и пнул его по колену.
В конце концов, Санни не обязательно об этом знать.
Бун вышел из кабинки.
— Как ты быстро, — отметила Петра. — Ну что, удовлетворен?
— Нас попросили удалиться, — объяснил Бун.
— Меня выбрасывали и из более презентабельных заведений, — утешила его Петра и прошла за ним к выходу.
Глава 36
Бог Любви Дэйв смотрел на бушующий океан и вспоминал Джорджа Фрита.
Проклятого Джорджа Фрита.
Фрит был легендой. Божеством. Его называли Гавайским чудом, и был он отцом сёрфинга в Сан-Диего и первым в этом районе спасателем.
Если ничего не знаешь о Фрите, думал Дэйв, то, получается, не знаешь собственного наследия, собственных корней. Если не знаешь, кто такой Фрит, то не стоит тебе сидеть на башне спасателей и притворяться, будто знаешь, кто ты такой.
Все началось с Джека Лондона.
В начале прошлого века Лондон гостил в Гонолулу. Он пытался освоить сёрфинг, когда мимо него пронесся «бронзовый бог», как выразился писатель. Богом был Фрит, сын англичанина и гавайской женщины. Он и поставил Лондона на доску. А Лондон убедил Фрита приехать в Калифорнию.
В то же самое время Генри Хантингтон открыл свой причал на огромном пляже и думал, как бы сделать ему рекламу. Он нанял Фрита, чтобы тот демонстрировал свои сёрферские навыки, и обозвал его «человеком, который ходит по воде». Тысячи людей повалили на причал, лишь бы увидеть чудо. Идея оказалась на редкость удачной, и вскоре Фрит разъезжал по всему побережью с лекциями, которые пользовались большим успехом у молодежи.
Он был пророком, миссионером, вернувшимся к ним с Гавайев.
Человек, который ходил по воде.
Да что уж там! На воде или в ней — в родной для себя стихии Фрит был способен на все. Однажды ненастным днем 1908 года небольшой японский ялик с рыбаками перевернулся около мыса Санта-Моники. Фрит приплыл туда, перевернул лодку обратно и, стоя в ней, как на доске, доплыл до берега. Все семь рыбаков были спасены. Конгресс присудил Фриту почетную медаль.
Но эта медаль стала единственной в жизни Фрита. Он пытался попасть на Олимпиаду, но не смог, так как подписал контракт с Хантингтоном. Вместо него на соревнования отправился Бастер Краббе, который прославился, заделался кинозвездой и разбогател. Он, а не Джордж Фрит. Джордж был тихим, скромным, непритязательным человеком. Он просто делал свою работу и никогда не хвастался.
Жители Калифорнии стали все чаще проводить время в океане. Но в этом были и свои минусы: они стали все чаще тонуть. Фрит много сделал для решения этой проблемы. Он разработал кроль, которым стали плавать спасатели; изобрел дизайн торпедообразных плавательных поясов, до сих пор входящих в арсенал спасателей.
Со временем Фрит перебрался в Сан-Диего и стал инструктором по плаванию в гребном клубе. А затем, когда в майский денек 1918 года в одной-единственной быстрине около Оушн-Бич утонуло сразу тринадцать человек, Фрит создал организацию спасателей на водах Сан-Диего.
После этого он прожил меньше года. В апреле 1919 года спас еще несколько человек около Оушн-Бич, подхватил респираторную инфекцию и вскоре умер в ночлежке в округе Гэслэмп.
Нищим.
Он спас от смерти семьдесят восемь человек.
И вот теперь Дэйв думал о Джордже Фрите. После тридцати Дэйв задумался, а не ждет ли его такая же судьба.
Остаться нищим и одиноким.
Конечно, такой образ жизни отлично подходит, когда тебе двадцать — веселиться, тусоваться, цеплять туристочек, цедить пиво в «Вечерней рюмке» и вытягивать неумех из океана. Летние деньки тянутся долго, и тебе кажется, что жить будешь вечно.
А потом вдруг оказывается, что тебе уже за тридцать, и ты понимаешь, что когда-нибудь умрешь. А еще понимаешь, что у тебя ничего нет. Ни денег на счету, ни дома, ни жены, ни подружки, ни семьи.
И каждый день ты спасаешь из воды людей, у которых все это есть.
На той самой легендарной вечеринке по поводу новоселья Рыжего Эдди хозяин дома сделал Дэйву предложение. Небольшую ночную подработку.
— Используй свои возможности, — убеждал его Эдди, — чтобы немножко подзаработать. Хорошо подзаработать, братишка.
Легкие деньги, легкая работенка. Отвезти «зодиак» кое-куда, забрать товар, привезти лодку обратно. Или отправиться к Розарито и вернуться обратно на лодке. Кому от этого будет плохо? Никому! Это же не героин, не амфетамины, не кокаин.
— Ну, я даже не знаю, Эдди, — колебался Дэйв.
— Да нечего тут знать или не знать, — ответил Эдди. — Когда будешь готов, позвони мне.
Просто набери номер.
Позже на той же неделе Дэйв спас туристку, которая по собственной глупости угодила в быстрину. Эта довольно крупная женщина была в такой истерике, что чуть не утянула за собой в пучину Дэйва. Она все не отпускала его шею, и Дэйв уже на грани обморока был вынужден ее вырубить. Только тогда он смог спокойно оттащить ее бесчувственное тело к берегу.
Оказавшись на пляже, мадам вымолвила одно: «Он меня ударил».
Дэйв смотрел, как она и ее пышущий негодованием муженек забираются в «мерседес» и уезжают. Никакой благодарности он не дождался. Только: «Он меня ударил».
Дэйв снова вспомнил Джорджа Фрита.
Он ведь научил Калифорнию сёрфингу.
Спас семьдесят восемь человек.
И умер нищим в тридцать пять лет.
Дэйв набрал номер Эдди.
Глава 37
На свете тысячи Миков Пеннеров.
Близкие дружки стриптизерш, вечно вшивающиеся в стриптиз-клубах, — их тьма-тьмущая. Многие считают их странными — еще бы, эти типы сидят и глазеют, как их девушка раздевается на глазах других мужчин, попеременно то заводясь, то злясь. С одной стороны, они мнят себя невероятно крутыми — ведь у них такая горячая подружка, которую все хотят; с другой стороны, изводятся от ревности — как раз потому, что все ее хотят. Так что когда девушка возвращается домой — а такие, как Мик Пеннер, обычно живут в доме своих подруг за их счет, — они выплескивают на нее свои сложные переживания, в основном в виде побоев и жесткого секса.
Мика Пеннера обычно можно встретить в помещении любого стриптиз-клуба, где он приглядывает за своей девочкой, болтает с другими танцовщицами и достает бармена. Мик Пеннер в относительно безобидном исполнении на этом и останавливается, тогда как худшие из Пеннеров еще и обирают своих подружек, отнимая у них чаевые, или пытаются подобраться к другим стриптизершам. И уж вовсе отмороженные представители этого вида заставляют своих девушек идти на панель.
У этих парней всегда на уме наполеоновские планы, гениальные задумки и хитрые махинации. Прокручиваются они, естественно, на деньги стриптизерши. Вложения в недвижимость; компания по внедрению передовой технологии, которой для полного успеха не хватает только спонсоров; киносценарий, уже вызвавший интерес сотрудников Спилберга; блистательный проект интернет-сайта. Осуществление любой из этих операций должно принести как минимум миллион долларов, но этого никогда не происходит. Обязательно вмешивается какая-нибудь мелкая случайность, из-за которой рушится грандиозный прожект, но не беспокойтесь — к этому времени у Мика Пеннера уже успела созреть новая, еще более захватывающая идея.
— Ну, и как нам найти этого Мика Пеннера? — спросила Петра.
