Б. Седов - Заложник
- История не любит сослагательного наклонения, Зажимов поморщился, но промолчал. Похотько отучился два года в Томском университете и любил щегольнуть интеллигентной фразой. Зажимов считал, что это ни к чему, но не возражал, особенно тогда, когда Похотько вворачивал умный оборот в разговоре с обираемым водителем. Пусть водила не считает, что мы такие тупые, думал старшина. Зажимов посмотрел в окно и увидел, что на противоположной стороне трассы под ртутным фонарем остановился черный богатый джип. Номеров видно не было, и Зажимов не мог определить, к какому разряду отнести водителя. Дверь джипа открылась, и на асфальт выпрыгнул молодой широкоплечий мужчина в черной кожаной куртке и с косичкой на затылке. Он потянулся, разминаясь, затем повернулся лицом к посту и посмотрел сквозь грязное стекло на гаишников, сидевших вокруг стола. - Похотько, выйди, встреть его, а то он сюда припрется, - распорядился Зажимов, ревниво глядя на разложенные кучками деньги. Похотько лениво поднялся из-за стола и стал неторопливо застегиваться. В это время мужчина так же неторопливо подошел к задней двери джипа и открыл ее. Смотри, - усмехнулся Похотько, - не иначе как нам сейчас ящик пива принесет. Ага, щас тебе, - хмыкнул Зажимов, с интересом следя за манипуляциями водителя джипа, - и тазик раков. Мужчина тем временем достал из багажника толстую трубу и, ловко вскинув ее на плечо, направил в сторону поста. Страшное подозрение мелькнуло в голове Зажимова. - Мать твою! - выкрикнул он. - Это же гранатомет! Что он, пидор, делает?! - завопил Похотько и, зачем-то схватившись за кобуру, бросился в заднюю комнату, где они иногда отдыхали после тяжелой работы, Прицелившись, мужчина нажал на спуск, и оцепеневшие от неожиданности инспекторы ГИБДД услышали громовой удар. В черной дыре трубы вспыхнула грязно-красная звезда, и это было последним, что они увидели в своей никчемной жизни. В следующее мгновение в помещении поста взорвалось маленькое солнце, и всех троих размазало по стенам. Дверь, за которой пытался спастись Похотько, разлетелась в щепки, и длинный осколок дверной доски проткнул ему грудную клетку. После этого Похотько швырнуло на противоположную стену, и, со страшной силой ударившись лицом в крашеную гнусной зеленоватой краской кирпичную кладку, он подумал: не больно…, После этого для него все исчезло. Исчез и он сам. Все окна поста вылетели, крыша подскочила и криво грохнулась на место. Мужчина потряс головой, потом совсем не бережливо бросил использованную трубу базуки на землю и, ковыряя пальцем в заложенном от акустического удара ухе, все так же неторопливо пошел через дорогу к полуразрушенному посту. Мимо него, едва не сбив, пронеслась черная «БМВ» с блатными номерами. Мужчина остановился, посмотрел вслед машине, за рулем которой сидел браток, выпучивший от такой невидали глаза, и усмехнулся. Затем он подошел к изуродованному трупу Зажимова, которого выбросило из окна взрывом, и, достав из-за пазухи какой-то конверт, положил его на грудь нерадивого и поэтому теперь мертвого слуги закона. Выпрямившись, мужчина оглядел дело рук своих и, удовлетворенно кивнув, пошел к джипу. Неспешно усевшись за руль, он включил поворотник и аккуратно выехал на проезжую часть. Затем джип взревел, и через несколько секунд его красные задние фонари растаяли в сумерках. С покосившегося столба сорвался знак «40» и, нарушая наступившую тишину жестяным дребезжанием, укатился в канаву, а над асфальтом, гонимые легким ветерком, порхали американские и российские деньги, добытые немалым упорством и немереной жадностью… //'*" - // В этот день в ресторане "Шконка» никаких специальных мероприятий не было, авторитеты не появлялись, и поэтому двери его были гостеприимно открыты, а у входа стоял всего лишь один здоровенный швейцар по прозвищу Мамонт, наряженный в форму вертухая. Время было позднее, двенадцатый час, и из ресторана неслись лихие пьяные выкрики, разухабистая музыка и веселый женский визг. Мамонт ко всему этому давно уже привык, и теперь лениво смотрел в темноту, соображая, сколько денег у него наберется к закрытию и хватит ли их на проститутку и литруху водки, В ресторане прозвучал выстрел, а вслед за ним многоголосый веселый крик. Мамонт покосился на дверь и усмехнулся. Это наверняка Шустрый развлекается - стреляет из своего «макара» по пивным пробкам. Раздался еще один выстрел, но крики на этот раз были разочарованные. Видать, промазал Шустрый, подумал Мамонт. Из темноты показался желто-синий милицейский «козел» с мигалкой на крыше. Подъехав к крыльцу, машина остановилась, и из открывшейся передней двери высунулся знакомый мент. Здорово, Мамонт! Ну как тут у тебя, все нормально? - спросил он. Все путем, - ответил швейцар. В этот момент Шустрый пальнул еще раз. Это что - Шустрый там развлекается? - поинтересовался мент. А кто же еще? - Мамонт пожал плечами. - Он самый и есть. Смотри, если он по пьяни замочит кого - ответишь ты. Да ладно тебе, - отмахнулся Мамонт. - В первый раз, что ли?] А если что -сами разберемся. Знаю я, как вы разбираетесь, - хмыкнул мент, - потом на свалке неопознанные трупы находят… Ладно, бывай, Дверь «ПМГ» захлопнулась с жестяным звуком упавшей крышки помойного бака, и -козел», выпустив несколько кубометров вонючего дыма, укатил в темноту. Проводив «ПМГ» взглядом, Мамонт достал из кармана вертухайского кителя плоскую маленькую водки и, отвинтив пробку, приложился к короткому горлышку. Остававшаяся в стеклянной фляжке водка за несколько секунд перекочевала в желудок швейцара. С сожалением посмотрев на опустевшую посуду, Мамонт швырнул ее в темноту. Раздался звон разбившегося стекла и сразу же - кошачье шипение. - Вот так, бля, - усмехнулся Мамонт, - нечего тут шастать. Из вестибюля, отделанного под эертухайскую каптерку, послышался громкий смех, и на пороге, толкая друг друга, показались трое пьяных братков. Слышь, Мамонт, - сказал один из них, известный под кликухой Горбатый, -подай мне мою шляпу и тросточку. И галоши, - заржал второй, которого все знали как Упорного, - а еще горшочек. Горбатый пописать хочет! А где тройка с цыганами? - нахмурился третий, имевший кличку -Крендель». - Хочу цыган. Мамонт, куда цыган задевал? Небось пялишь тут цыганочек в темноте, пока мы там печень сажаем? Цыганочку ему! - охотно отозвался заскучавший в одиночестве Мамонт. А евреечку не хочешь? О! Евреечку! - Упорный поднял палец. - Помню, я одну евреечку… Слышь, Упорный, - перебил его Горбатый, - а они правда обрезанные? Кто - цыганочки? - нахмурился Упорный. Да нет… Какие цыганочки? Сам ты цыганочка. Евреечки! - Как это обрезанные? удивился Крендель. -Обрезанные бывают евреи и татары. А евреечки - что им обрезать-то? - Да? - Горбатый расстроился. - А Я думал - Обрезанные…
- Короче! - провозгласил Крендель. - Поехали к Тамарке. Там у нее все путем - девки водка… Но цыган нету. Сразу говорю. Так что ты, упорный, губу закати на место. - Д
махнул рукой, - больно мне эти ваши цыганочки обрезанные нужны! Поехали! Обнявшись, все трое сбежали вниз по ступеням, чудом удержавшись на ногах. - Во! - Крендель потряс кулаком в воздухе. - СТОИМ, Как бронепоезд! Врешь, не пройдешь! Так, где ОНИ,… И он стал рыться в карманах, пытаясь найти ключи от машины. - Куда я их, блин, задевал… Упорный и Горбатый стояли рядом с Кренделем и, покачиваясь, внимательно следили за тем, как он выворачивает карманы. - Ну, бля, если это Лариска… А! Вот они! Крендель наконец выудил из кармана брюк ключи и, поднеся к глазам, пробормотал: Так, где тут эта кнопочка… Найдя на радиобрелоке нужную кнопку, он нажал ее, и в сумерках несколько раз мигнули фары "Мерседеса-, стоявшего метрах в пятидесяти от ресторана. Ну ты, блин, даешь, - возмутился Упорный. - А еще подальше не мог поставить телегу? Подальше положишь - поближе возьмешь, - нравоучительно произнес Крендель. - Пошли. И они направились к машине. - Эх, люблю я «Мерседесы»! - воскликнул Горбатый, когда они подошли к большому черному автомобилю, едва видному на темной узкой улице. Правильно, - кивнул Крендель, - для конкретных пацанов самая нормальная машина. Всякие там "Дуди» и «Фольксвагены» - фуфло. А «мерс» - то, что доктор прописал. Усевшись за руль, Крендель завел двигатель и, дождавшись, когда братки заберутся в салон и закроют двери, медленно тронулся с места. Это лохи пусть гоняют, - рассудительно произнес он, плавно поворачивая руль, а нормальные люди ездят спокойно. Точно, - кивнул Горбатый, закуривая, - я на своем -мерине" еду по Пролетарскому спокойненько тридцать, а какой-то козел сзади сигналит! Медленно ему, бля! Ну, я остановился, вышел и объяснил ему, откуда ноги растут. Ну, - присоединился к общему мнению Упорный, - мы ведь уже не пацаны -гонять по городу без головы! Не говори, - отозвался Крендель. И медленно свернул на совершенно темную поперечную улицу, на которой не горело ни одного фонаря. Береженого бог бережет, - сказал он, - мы лучше огородами проедем, чем ментам бабло отстегивать. Говорят, сейчас новых набрали, специально, чтобы нас, поддатых, щемить. Точно, - Горбатый кивнул. - Я на своем «мерине» еду, а он, падла, останавливает и спрашивает: а как мы себя чувствуем? А я ему говорю: всяко лучше, чем ты. А он, падла, нюхает, а я ему говорю: а ты еще у меня жопу обнюхай, может, что и унюхаешь. - Гы-ы-ы! - Упорный заржал. - Жопу понюхай! «Мерседес» медленно катился по пустой темной улице, и его фары заливали ярким белым светом покосившиеся заборы городской окраины, за которыми теснились убогие строения частного сектора. Вдруг раздался негромкий хлопок, и из правой передней шины со свистом вырвался воздух. - Вот блядь! - в сердцах выругался Крендель. - Не хватало еще! Теперь, бля, запаску из багажника доставать, а у меня там навалено… Остановив машину, он с руганью и кряхтением выбрался на улицу и подошел к багажнику. Братки вылезли вслед за ним. Ты, это, скажи, чем пособить, - сочувственно сказал Упорный, держась для устойчивости за «Мерседес», - щас живо сделаем. Да ладно, я сам, - отмахнулся Крендель и открыл багажник, - вот только домкрат найду. И баллонный ключ. - Не ищи, - раздалось вдруг из темноты, - теперь они тебе не пригодятся. Крендель резко выпрямился, всматриваясь в темноту, а Горбатый угрожающе произнес: Это кто это там гавкает? Гавкать сейчас ты будешь, - ответил невидимый человек, и тут же раздался точно такой же хлопок, как и минуту назад, когда спустило колесо. Горбатый взвыл и, схватившись за бедро, повалился на землю. Эй, ты чо творишь? - воскликнул Упорный, пятясь от машины. Что надо, то и творю, - донеслось из темноты, и Упорный тоже получил пулю э ногу. Повалившись на захлопнувшийся багажник, он завопил; Да ты чего делаешь-то? Что тебе нужно? Что мне нужно - не твоего ума дело, - ответил невидимый стрелок, - а может, и расскажу напоследок. Крендель в это время подобрался к водительской двери и, резко сунувшись в машину, выключил свет. После этого он упал на землю и стал тихо отползать в сторону. В темноте засмеялись:
