Б. Седов - Заложник
- Все представители наших теневых партнеров выведены из всех составов всех комиссий. Все, блядь! Вы что, с ума сошли? Мало этого, вы еще повыкидывали их из ваших акционерных обществ, уволили всяких третьих и пятых директоров со всех предприятий, в общем, бортанули криминал по полной. Простите за непарламентские выражения. Вы что же себе вообразили? Что криминала больше нет? Что бандиты и их вожди будут прятаться от ментов по подворотням и воровать еду с подоконников? Что настало светлое коммунистическое сегодня, и вы будете счастливо нагуливать жир? Вертяков покосился на буряка, и тот сразу же сказал:
- А я, между прочим, больной человек. У меня справка есть. Вертяков понял, что ухватил масть, и презрительно бросил:
- Справка у всех есть. Главное, чтобы она не превратилась в справку об освобождении. Это было сильным ходом, и в кабинете снова настала почтительная тишина. - И теперь происходит совершенно естественная отдача. Криминал хочет не только восстановления всех прав, но и, как это сейчас модно, возмещения морального ущерба. Менты распоясались вконец, - Вертяков посмотрел на главу УВД области полковника Сидоренкова, который, восьмым чувством признав Вертякова безусловным лидером, скромно потупился, внимательно глядя в стаканчик с коньяком. - Я вам, говорю, господин полковник! Сидоренков, вздрогнув большим тяжелым лицом, вскинул на Вертякова преданный взгляд. Ваши подчиненные превышают все мыслимые полномочия. Я имею в виду, конечно, реалии жизни, а не прописанные законы. Ваши менты, - Вертяков скорчил презрительную гримасу, - сами вообразили себя бандитами. Крышей всех крыш. Не удивлюсь, если их начнут отстреливать по одному и пачками. Уже начали, - горестно кивнул Сидоренков, - мы не разглашаем сведений, но как минимум восемь сотрудников… Вот именно. А если разгласить? Не хотите? "Бандиты гасят ментов» -заголовок на первую полосу. Нравится? Вертяков повернулся к председателю комитета по СМИ и, погрозив ему пальцем, сказал:
- И не вздумайте мне! Скормлю криминалу с потрохами! Игорь Самуилович Непомнящий категорически замотал головой, а Вертяков поразился сам себе. Боже мой, подумал он, ну почему я раньше не вел себя с ними так, как сейчас! Ведь они готовы лечь под любого, кто поведет себя достаточно жестко… Понятное дело, доверять им нельзя ни в коем случае, да и охрану придется подбирать как следует, но они теперь - мои! Мои! И они признали во мне пахана! Не такого, как раньше, почти равного подельника, а именно пахана! И они, падлы, почуяли, что у меня теперь не все так просто, как раньше. Зассали… Вертяков оглядел рассевшихся по диванам и креслам чиновников и почувствовал себя укротителем, вошедшим в клетку с тиграми, Ну, положим не с тиграми, а с гиенами, подумал он, но порвать могут. Зато и власть теперь над ними не такая, как раньше. Теперь каждый из них подумает шесть раз, прежде чем вякнуть что-нибудь поперек… Вертяков кашлянул и сказал:
- В общем, так. Наворотили вы говна, а мне теперь разгребать. Говорю сразу; такого, как раньше, не будет. Что я скажу - должно быть исполнено беспрекословно. Иначе положение не исправить. Криминал - это вам не пенсионеры. Они ждать до самой смерти не будут. Скорей вы все подохнете, а уж они ждать этого не заставят. А если кто-то не согласен, то пожалуйста - могу уступить кресло. Хоть сейчас. И Вертяков пошевелился, будто и в самом деле готов был уступить место любому желающему. - Ну что вы, Борис Тимофеевич, - возмущенно прогудел начальник УВД полковник Сидоренков, который лучше других понимал, что без правильного посредника с бандитами не договориться, - мы без вас как без рук! Вы уж это бросьте, понимаете… Ну, совершили ошибки, так ведь готовы исправить их, правильно? Сидоренков оглядел собрание, и в кабинете тут же зазвучали уверения, что да, готовы, только нужно точно знать, как действовать, а уж кто лучше Бориса Тимофеевича знает, что нужно…, Вертяков чувствовал, как его несет волна внезапно обретенной власти, смертельно опасной, но настоящей, абсолютной. Он почему-то вспомнил вдруг Юлия Цезаря и подумал: а кто же из них мой Брут? Оглядев своих сенаторов, он понял, что Брутом может стать любой, и усмехнулся. - Как без рук, говорите… Да нет, рук у каждого из вас - как у Будды, штук по восемь, гребете вы все под себя так, что треск стоит. Ну да ладно, кто старое помянет… В общем, имел я тут разговор с человеком одним, да что там темнить, с новым смотрящим, Савелием Павловичем Кругловым. С Кругом Вертяков еще не встречался, но после разговора с Гришей Белым был уверен, что проблем не возникнет, и поэтому решил несколько опередить события. Тем более что момент для этого был более чем подходящий. - Да, виделся с новым смотрящим, - повторил Вертяков, - и скажу я вам, господа мои, что человек этот… В общем, мой покойный братец по сравнению с ним был просто ангелом. Так что непростой у меня с ним разговор был. Однако я все уладил. И теперь объявляю вам новые условия. Для того чтобы у нас с нашими партнерами все было тип-топ, в этот кабинет первого числа каждого месяца должны приносить портфельчик. Так ведь и раньше приносили, - удивленно сказал Циферблат, - что же тут нового? Все же понимают, обычное дело! Э нет, уважаемый Вилен Абрамович, - прищурился Вертяков, - раньше каждый по своему ведомству отчитывался передо мной отдельно. А теперь все будет по-другому. Теперь все деньги будут сложены вместе, и приносить этот портфельчик… Приносить его будете как раз вы, Вилен Абрамович, Я? удивился Циферблат. Да, именно вы. Обсуждению не подлежит. И лежать в этом портфельчике должно триста. Триста чего? - Циферблат уставился на Вертяков а. Триста тысяч долларов, - раздельно произнес Вертяков, - триста тысяч убитых енотов. Зеленых американских рублей. Так ведь раньше на круг около двухсот выходило, - подал голос председатель комитета по СМИ. А не желаете мое кресло занять? - ласково поинтересовался Вертяков. - А потом с урками разбираться? Нет, спасибо, - торопливо ответил председатель, - я уж лучше у себя. Вот именно, - кивнул Вертяков. Ну, ты, Борис Тимофеевич, кровопийца, - покачал головой начальник налоговой службы области Хачик Гамлетович Погасян. Ничуть, - небрежно отозвался Вертяков, - я своей кровью между вами и бандитами встаю, так что и вы своей поделитесь. Тем более, сколько вас тут… Раз, два… Четырнадцать человек. Ну, еще те, кто не пришли… В общем, получается примерно по пятнахе с лица. Это для вас что - неподъемная сумма? Не смешите меня. Осмотрев поверженных в прах соратников, за полчаса превратившихся в вассалов, Вертяков откинулся на спинку кресла и устало произнес:
- Благодарю вас, все свободны. Прикрыв глаза рукой, он склонился к селектору и расслабленным голосом сказал:
- Элла, зайди ко мне. Стараясь не шуметь, все быстро вышли из кабинета, и на пороге появилась Элла Арнольдовна. Закрыв за собой дверь, она молитвенно сложила на груди руки и восхищенно прошептала:
- Как ты их, Борюнчик! Как ты их! Я все слышала по селектору и, признаюсь тебе, даже кончила несколько раз… Я и не подозревала, что ты можешь быть таким! Она торопливо обошла стол и опустилась перед Вертяковым на колени. - Дай мне его немедленно… Я очень хочу… Она стала торопливо расстегивать на Вертякове брюки, а он, чувствуя необычный прилив сил, помогал ей, бормоча: Да, я тоже… Но только не в рот. Я хочу засадить тебе по самые гланды. Ах… По самые… Это так сексуально, - прошептала Элла Арнольдовна и удивилась тому, что обычно полумягкий член Вертякова, который она с трудом освободила из плена брюк, на этот раз торчал, как могучий багровый бивень. -Ах, какой он у тебя сегодня! Я хочу по самые… Она быстро задрала короткую юбку, скинула микроскопические трусы и резво опрокинулась на стол, широко раскинув ноги. Вертяков с удивлением посмотрел на свой непривычно мужественный член, который в таком состоянии был последний раз в какой-то совершенно другой, теперь уже забытой жизни, поднялся из кресла и засадил Элле Арнольдовне по самые гланды.
Глава восьмая. ГРАНАТОМЕТ С ГЛУШИТЕЛЕМ
Лежал между двумя большими городами проезжий тракт. И стояла на нем избушка, в которой обитали несколько Соловьев-разбойников. Города эти назывались Томск и Новосибирск, тракт на самом деле был асфальтированной трассой, а избушка с лихоимцами - обыкновенным постом ГАИ. Или ГИБДД. Или ДПС. Это уж кому как нравится. На двадцать восьмом от Томска километре рядом с дорогой стоял большой бетон но-стеклянный ящик, перед которым днем и ночью ярко светили несколько ртутных фонарей. В солнечный день их свет был незаметен, а ночью они заливали мертвенным сиянием часть шоссе и просторную площадку перед постом. Подъезжая к посту, водитель видел несколько знаков, которые предписывали ему ехать все медленнее, и если бы существовали утвержденные ГОСТом знаки, предписывающие передвигаться ползком, то они стояли бы на самых видных и главных местах. Лихоимцы, обитавшие в помещении поста, были назначены государем на то, чтобы следить за порядком на дороге и помогать водителям, но они пренебрегали своими обязанностями и главным образом занимались элементарным, старым как мир, промыслом, а именно - поборами. Правила дорожного движения они, естественно, знали назубок, но и это профессиональное знание они обращали на благо своих кошельков, разбухших от чужих денег. Они могли в шесть секунд вправить мозги любому водителю, засыпав его номерами пунктов и подпунктов, и ошарашенный водила только отмахивался и говорил: ладно, со всем согласен, как будем расходиться? Такой поворот разговора и был основной целью разъяснения тонкостей ПДД. Но мудрые взяточники никогда не назначали сумму отступного, предоставляя это право попавшемуся в их тенета автомобилисту. Они не вымогали деньги, но технично вынуждали водителя идти на подкуп должностного лица. И когда водитель доставал деньги и вкладывал их в какую-нибудь щель инспекторского обмундирования, на лице гаишника появлялось выражение курицы, которую только что потоптал петух - «Ой, что это было? А я и не заметила…» После этого водитель мог быть свободен и обычно незамедлительно использовал эту возможность. В этот день трем сержантам, во главе которых стоял старшина Зажимов, сильно везло. Сначала мимо них пытались незаметно проскользнуть четыре трейлера с китайской обувью и подозрительными документами, но бдительные стражи дорожных порядков оказались на высоте. Документы перестали вызывать подозрение только после того, как недовольные, но на все согласные водители раскошелились в общей сумме на полторы тысячи долларов. Кроме этих трейлеров были еще машины с мясом, водкой, телевизорами, компьютерами и прочими товарами народного потребления. И каждый водитель вносил свой вклад в развитие личных бюджетов томских Соловьев-разбойников. Еще в этот день было удивительно много нетрезвых автомобилистов. Целых восемнадцать штук. Один из них стал ерепениться, и старшина Зажимов скрепя сердце приказал сержанту Похотько оформить его по полной. А остальные без разговоров раскошеливались кто на триста, а кто и на четыреста долларов. После такого улова бравые блюстители закона слегка притомились и уже не обращали внимания на всякую мелюзгу, трусливо проезжавшую мимо их поста на задрипанных «Жигулях», «Москвичах» и «Волгах». Были еще несколько машин, в которых сидели заросшие щетиной до самых глаз дети гор. Останавливая их, сержанты слегка нервничали - а вдруг террористы? Но зеленоватые купюры, отстегиваемые щедрыми горцами, снимали всякие подозрения. Промчался на личном «Сабурбане» начальник милиции, перед машиной которого гаишники взяли под козырек, проносились машины с блатными номерами и черными стеклами… Наступал вечер, все было как всегда, и даже намного лучше, если учесть улов этого дня, и бригада механизированного удоя решила немного отдохнуть, а заодно произвести учет дневного заработка. Рассупонившись, то есть расстегнув ремни и мундиры, стражи дорожного порядка уселись вокруг стола и, поглядывая через большое стекло на редкие машины, проползавшие мимо поста, начали считать деньги. - Эх, жаль, что нет такого знака - «Приготовь деньги», - посетовал сержант Березовский, раскладывая добычу в соответствии с номиналом купюр. Его фамилия служила предметом постоянных шуток, в основном типа «дай миллион». Некоторые сослуживцы интересовались, не является ли Березовский родственником известного политическикоммерческого деятеля, на что однофамилец знаменитого магната неизменно отвечал: «Это семейная тайна», Так… - сказал он, подсчитав выручку, - сегодня ничего получилось. Отстегиваем две штуки баксов начальству, и остается по… По тысяче сто зеленых и по семь тысяч деревянных. Нормально, одобрительно кивнул старшина Зажимов, - каждый день бы так… Сержант Похотько сделал умное лицо и сказал:
