Виталий Гладкий - Седой
Крапленый хищно оскалился.
– Лады, заметно. Где мешок?
В чулан протиснулся еще один бандит, широкоплечий, круглоголовый, с огромными глазищами навыкате.
– Держи, – протянул он Валету вместительный мешок. – Да пасть ему заткни, чтобы ни звука…
– С пребольшим удовольствием.
Валет нашел какую-то тряпку и с силой затолкал ее в рот Косте.
– Жуй, сучок. Последний ужин.
– Поторапливайтесь, – посмотрел на наручные часы Крапленый. – Время.
– Нет проблем… – Второй бандит легко поднял Костю и затолкал его в мешок.
– Ну и силища у тебя, Лупатый, – восхищенно сказал Валет, затягивая завязки.
«Лупатый!!!» – воспоминания до боли обожгли сердце Кости. Теперь он вспомнил все…
При первой встрече с Крапленым Костя силился понять, откуда ему знаком его голос, где он мог слышать этот хрипловатый баритон, временами похожий на воронье карканье? Значит, главарем грабителей, убивших его родных, был Крапленый. Крапленый!
Бессильная ярость мутной волной захлестнула рассудок, Костя попытался вытолкнуть кляп, закричать – и потерял от большого нервного напряжения сознание…
Лупатый остановил машину в густых зарослях на обрывистом берегу реки. Он знал, что под обрывом находились глубокие ямины, куда водоворот затаскивал все подряд. Валет сноровисто привязал к мешку тяжелое зубчатое колесо и еще раз мстительно пнул ногой неподвижное тело.
– Наше вам… – сказал он с издевкой. – Передашь привет водяному, гы-гы…
– Взяли, – поторопил Валета Лупатый, тревожно посматривая по сторонам. – Оно хоть и ночное время, но поберечься не мешает…
Бандиты раскачали тюк и швырнули его с обрыва в черную водяную кипень.
– Преставился… – с нервным смешком сказал Валет.
Он достал из машины бутылку вина.
– Хлебни, – протянул ее Лупатому. – Помянем раба божьего…
– Пей сам, – отрезал тот, усаживаясь за руль. – Не хватало, чтобы гаишники прихватили меня с запахом. И поторопись.
– Счас… – Валет высосал бутылку до дна и швырнул ее в реку. – Спи спокойно, дорогой друг… Гы-гы…
Хлопнула дверца, и машина на малой скорости, не зажигая фар, поползла по еле приметной грунтовой дороге, поросшей на обочинах высокой щетинистой травой. Где-то в камышах закричала ночная птица. На речную долину медленно опускался густой туман.
Глава 25. ОБМАН
«В красной рубашоночке… В красной рубашоночке, молоденький такой…» – назойливо вертелся в голове мотив старой, полузабытой песни. Прижимая к груди подушку, на которой спал Костя, Лялька лежала на тахте, бездумно уставившись остановившимися глазами в потолок. Когда Костя не вернулся, Лялька долго не размышляла: надела, что под руку подвернулось, и поздним вечером следующего дня пошла в берлогу Крапленого.
Лялька была одной из немногих, кто знал, где теперь скрывается главарь после того, как сгорела вместе с хозяйкой Зинкина хаза. И не особое доверие к ней со стороны Крапленого было тому причиной. Просто Маркиза, старая ее подружка, не смогла удержать язык на привязи и однажды, в порыве откровенности, ляпнула Ляльке, какой постоялец у нее обретается.
Появление Ляльки не удивило Крапленого. В последнее время он перестал чему-либо удивляться и только твердил про себя: «Нет верных людей, нет… Все паскуды. Закончу дело – в расход пущу этих тварей. Право слово…»
– Маркиза! – каркнул Крапленый, обернувшись к кухонной двери. – Поди сюда.
Вошла Маркиза – под хмельком, распаренная от кухонного жара и слегка испуганная.
– Чего, Феденька?
– Твои мансы[32]? – показал он на бледную Ляльку.
– Господь с тобой! – вскрикнула Маркиза, крестясь неверной рукой. – Да я ни в жысть…
– Закрой хлебало, сука…
Крапленый неторопливо встал, подошел вплотную к Маркизе и ударил почти без замаха под дых.
– Еще вякнешь кому-нибудь то, о чем я велел молчать, на куски покрошу и свиньям скормлю. Поняла!? Вали отсюда!
Пошатываясь и икая, Маркиза поплелась обратно на кухню.
– Садись, Краля, коль пришла, – сердито буркнул Крапленый, указывая Ляльке на стул. – Какого хрена приканала?
– Где… где Седой? – с трудом молвила она, едва ворочая сухим языком.
– А я почем знаю? Он ведь твой хахаль.
– Врешь… Врешь! Ты убил его!
– Не ори, как помешанная! Нужен он мне… В бегах твой пацан. Усекла? Ему менты на хвост упали, вот он и подорвал.
– Нет, это неправда… – твердила Лялька, безумным взглядом прикипев к лицу Крапленого. – Убей, убей и меня. Ну!
– Вот липучка. На, читай.
Он достал из кармана изрядно помятую бумажку и протянул ее Ляльке.
Это была записка: «Ляля! Мне нужно срочно уехать из города. Подробности при встрече. Прости, что не смог попрощаться. Не успел. Твой Костя».
– Убедилась? Почерк узнаешь?
Крапленый ухмыльнулся.
– А теперь вали по холодочку. И дорогу сюда забудь, – добавил он с угрозой.
Почерк и впрямь был похож на Костин. Для этого Профессору, который был дока в таких подметных делах, пришлось изрядно попотеть. Марая бумажные листы, он пенился от злости: «На кой ляд эту туфту лепить? Поприжать стерву, как шелковая станет…»
Но Крапленый был неумолим: «Делай, как я говорю. Мне она нужна. А то еще в ментовку пометется, с нее станет. Бабы – они все с придурью…»
Почти месяц Лялька крепилась в ожидании вестей от Кости. А потом запила.
Профессор, повадившийся навещать ее через день, говорил Крапленому: «Не прохмеляется, зараза.
Боюсь, как бы чего не вышло. Ляпнет спьяну лишнее – и загудим на этап. А может, – добавил он, – и выше…» – поднял глаза к потолку.
Крапленый только посмеивался: «Не дрейфь. Водка – хороший лекарь. Побухает чуток, а там найдет замену нашему покойничку, гы-гы, все и наладится. Как ее хотенчик взыграет, так и дело считай что в шляпе».
Глава 26. МСТИТЕЛЬ
Замок поддался легко. Короткий мягкий щелчок, чуть слышный скрип двери, и пушистый ковер под ногами, казалось, тут же вобрал в себя все звуки. Только размеренное тиканье часов да редкие удары капель в умывальнике нарушали предутреннюю тишину. Человек, проникший в дом, надолго застыл в полной неподвижности, как изваяние черного мрамора.
Наконец он бесшумной тенью скользнул к одной из дверей, откуда доносилось чье-то мерное дыхание. Осторожно раздвинув портьеры, человек заглянул в спальню. На широкой просторной кровати разметался мужчина в просторных семейных трусах в цветочек. Скомканное одеяло валялось на полу, застоявшийся воздух в комнате был густо насыщен винным перегаром и запахом дешевого цветочного одеколона. Ночной пришелец зашел в спальню и плотно прикрыл за собой дверь. Затем он нащупал на стене выключатель, и комнату залил мягкий зеленый свет потолочного плафона.
Мужчина на кровати среагировал мгновенно: еще не разобрав, как следует, кто перед ним, он сунул руку под подушку и схватился за пистолет. И тут же застонал от нестерпимой боли: страшный удар в грудь, под сердце, пригвоздил его к перине, на какое-то время лишив сознания. Незваный гость небрежным движением поднял оброненный пистолет и швырнул оружие в угол спальни, где в беспорядке была свалена одежда хозяина дома и еще какое-то тряпье. Затем он встал у изголовья постели, дожидаясь, пока мужчина придет в себя.
Хозяин дома был крепко скроен и мускулист. Его тело сплошь покрывали татуировки.
Очнулся он довольно скоро.
– Кто ты? Что… тебе нужно? – прохрипел мужчина, пытаясь встать.
– Лежи, – придержал его пришелец. – Не узнаешь, Лупатый?
– А-а-а! – закатив глаза под лоб, в смертельном испуге вскричал хозяин дома.
Но, схваченный за горло железными пальцами незваного гостя, умолк и задергал ногами – будто в предсмертной агонии.
– Тихо, ты, урод! – со сдержанной угрозой предупредил его пришелец. – Мне нужно от тебя только одно. Слышишь – одно! Кто брал квартиру главного инженера хлебозавода? Он и его жена были убиты. Ну!
– Н-не… не помню…
– Вспоминай, сволочь!
Пришелец нанес резкий удар пальцами в область груди. Дикая боль пронзила тело Лупатого и он захрипел, не в силах продохнуть:
– Хр-хр-хр! А-а-хр! Не бей… С-скажу… Там был Крапленый… И Зуб…
– Кто еще?
– Валет…
– Говори громче!
– К-кривой… А-а… – Лупатый застонал. – Щука… тоже был
– Где они сейчас? Адреса, ну!
– Ва-а… Валет живет…
Лупатый говорил, с трудом ворочая языком, все тише и тише. Неожиданно он захрипел, его тело выгнулось дугой, а на губах показалась пена. Затем он коротко охнул и затих.
Незваный гость нагнулся над ним, пощупал пульс и резко выпрямился. Сердце Лупатого не билось. С отвращением сплюнув, пришелец погасил свет и кошачьей поступью направился к выходу…
Когда холодная вода сомкнулась над мешком, в котором находился Костя, он уже успел освободить руки.
