Татьяна Полякова - Сестрички не промах
Сашка хлопал глазами и косился за мою спину. Я повернулась, но не увидела там ничего интересного, если не считать блондина.
— Это кто? — спросила я Сашку.
Тот поперхнулся и ответил:
— Максим.
— Очень приятно, — кивнула я, протягивая руку блондину. — Елизавета.
— Вы кто? — спросил тот, игнорируя мою руку.
— Он что, недоделанный? — грозно спросила я Клея, тот поежился, вздохнул и замолчал. — Что тут вообще происходит? — возвысила я голос.
— Действительно, что? — хмыкнул блондин и, переведя взгляд на Сашку, спросил:
— Кто эта леди, Клей?
Пока Сашка только думал, что ответить, я сообщила:
— Я его подружка. — Мой дружок слабо хрюкнул и затих. — Он уехал, не простясь, и меня это малость взволновало. А когда я волнуюсь, сгоряча могу сказать лишнее, — пошла я на попятный, догадавшись по томному Сашкиному виду, что блондин совсем не прост, хоть и выглядит обыкновенным придурком. — Ладно, разберемся без свидетелей. Жду, как обычно, в одиннадцать на нашем пустыре, — закончила я и пошла к двери. Коля отчетливо вздохнул, Сашка охнул, а блондин проводил меня взглядом. Свистнув Мышильде, я сразу же пошла на пустырь, потому что до одиннадцати оставалось меньше десяти минут.
— Чего там? — зашептала сестрица.
— Сереги нет, вместо него появился какой-то хмырь и Сашку в тоску вгоняет. Я назначила ему свидание.
— Хмырю?
— Нет, Сашке.
Тут со стороны дыры послышался характерный шум, точно носорог пробирался сквозь частые заросли, Мышильда исчезла в кустах, а возле фундамента появился Сашка.
— Кто тебя просил болтать про покойника? — с ходу накинулся он на меня.
— Моего покойника, — огрызнулась я. — То есть нашего с Мышильдой. А ты его свистнул. Хорошо это?
— Я не знал, что он ваш. Ты нам не говорила, что нашла его.
— Конечно. О таких вещах не болтают, а он нам нравился, и мы… соблюдали тайну.
— Ты что, не знаешь, кто он?
— Нет. А кто он?
Сашка замолчал, к чему-то прислушиваясь.
— А почему тогда вы о нем не заявили? — хитро спросил он.
— Кому? — удивилась я.
— Кому о покойниках заявляют?
— Откуда мне знать? Я что, по-твоему, их каждый день нахожу? А этот лежал в нашем ходе, хлопот от него никаких, вот мы и решили с сестрицей: пусть себе лежит на здоровье, пока мы тут клад поищем.
— Ясно, — сказал Сашка, но как-то чувствовалось, что он врет.
Я вздохнула и решила подойти к проблеме с другой стороны.
— Ты на свидание пришел или на меня орать? — спросила я с обидой.
— На свидание, — подумав, ответил он.
— Тогда ты мог бы меня поцеловать. — Я устроилась на фундаменте, чтобы Сашке было удобнее, и мы минут пятнадцать увлеченно целовались. Чуть раньше в районе дыры мелькнуло нечто темное и громадное. Я надеялась, что блондин при ярком лунном свете отчетливо различил сплетенные в объятиях фигуры на фоне звездного неба.
— Вот гад, — гневно прошептал Сашка. — Подглядывает.
— Кто это?
— Макс-то? — Сашка тяжко вздохнул. — Вроде ревизора. Приставили.
— Кто? — удивилась я.
— Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
— Кому, покойнику? — удивилась я.
— Нет. Тебе.
— Это почему же?
— Совершенно незачем болтать что ты о нем знаешь.
— А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
— Идем к реке, — решительно заявил Сашка. Оглядываясь, мы направились к реке.
Клей хотел меня обнять, но я была в этих дурацких кроссовках на платформе, он посмотрел, закинув голову, и вздохнул, а я обняла его и сказала:
— Не обращай внимания на такую ерунду. Могу разуться, если тебе так спокойнее.
— Не надо, — серьезно сказал он. — Мне нравится, что ты высокая. И вообще, ты девка мировая. Я давно хотел это сказать… — Он малость помялся и добавил:
— Идем.
Мы пошли к реке, держась за руки. Я коснулась в разговоре лирической темы, в результате выяснилось, что с первой же минуты знакомства нас неудержимо тянуло друг к другу и тянет до сих пор. Я усердно жаловалась на интеллигентов, представленных двумя моими мужьями, до сего времени отравлявшими мне жизнь, и намекнула, что простой парень, который не забивает себе голову разной ерундой, а просто живет и радуется, подошел бы мне значительно больше. Сашка сразу согласился и, в свою очередь, пожаловался на женщин, с которыми его сводила судьба: охи, ахи, тряпки да «бабки», и никакого понятия, что мужик тоже человек и ему поддержка нужна, в том смысле, чтоб сокровенным поделиться, посоветоваться и вообще. Как только речь зашла о сокровенном, я навострила уши.
— Я не поняла, этот Макс, он кто? И почему при нем о покойнике говорить опасно?
Сашка почесал затылок и, понизив голос, стал излагать:
— Мы тут не случайно появились…
— Где тут? — не поняла я.
— Да в доме этом. Нас послали, велели приглядывать.
— За кем?
— За вами. — Мой новоявленный возлюбленный покосился на меня, а я вытаращила глаза.
— Врешь. А кто?
— Есть люди, — стыдливо пожал он плечами.
— Ты меня не стесняйся, — поматерински просто заявила я. — Потому что если у нас с тобой все по-хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
— Ага, — кивнул Сашка с печалью. Я тревожно вздохнула. Потом одернула на нем футболку и заметила:
— Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
— Ты не думай, — торопливо начал Сашка, но, так как это уводило разговор в сторону от того, что в настоящий момент мне хотелось услышать, я решительно заявила:
— Не заводись. Ты выбрал профессию, а я выбрала тебя.
Он благодарно посмотрел мне в глаза, запрокинув голову, и сказал:
— Повезло мне.
— Еще бы, — согласилась я и опять обняла его, после чего мы смогли вернуться к животрепещущей теме:
— На кой ляд мы бандитам понадобились? — высказала я искреннее недоумение.
— Как на кой ляд, раз вы на пустыре рылись?
— А чего ж не рыться? Или кто-то из ваших нам родственник и сокровища купца Калашникова своими считает?
— Какие, к черту, сокровища, — зашипел Сашка мне на ухо. — Тут такие дела… — Он примолк, покосился на меня и спросил:
— Ты правда ничего не знаешь?
— Век свободы не видать, — поклялась я. Возлюбленный кивнул и вроде бы успокоился, после чего начал излагать вполне внятно:
— Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
— Ленкин ухажер, — подсказала я.
— Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из-под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являетесь вы, землю роете да еще и выспрашиваете. Ну, братан и послал меня для выяснения.
— Какой братан? — заинтересовалась я.
— Обыкновенный, брат мой старший.
— А чем он занимается? — еще больше заинтересовалась я, а возлюбленный замялся:
— Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
Я успокоилась, итак, Мотыль — Сашкин брат, разумеется, если старший Мотыль, то младшему надо становиться Клеем или придумывать другую кличку, не то получается, что у одной мамы оба сына Васи… Тут я себя одернула и вновь сосредоточилась на Сашке.
— Послал, и что?
— Как что? Выяснять стал.
— А коленную чашечку Иннокентию Павловичу вы повредили? — Бог знает почему вспомнила я о последнем.
— Это не я, — испугался Клеи. — Это кто-то другой, я даже не знаю кто.
— Да ладно, — утешила я. — К разговору спросила. То, что брат велел разобраться, более-менее понятно, но мумия-то ему зачем? Похоронить с почестями?
— Не в этом дело… — Сашка явно томился. Он посмотрел на звезды, потом на меня и зашептал в самое ухо, для чего мне пришлось нагнуться:
— Его же все искали. С прошлого года. Сплошная неразбериха. Ленка пишет одно, а его-то и нет нигде. Понимаешь?
— Нет, — сказала я. — На что он вам так нужен? Нет и нет, глядишь, объявится, то есть теперь, конечно, не объявится, но чего так уж переживать, не ясно. Или он был всеобщим любимцем?
— Чего ты болтаешь? — вытаращил Сашка глаза и сказал еще тише и еще более зловещим шепотом:
— У него были деньги. Большие.
— Ограбил кого? — охнула я, а возлюбленный поморщился.
— Нет. Не то совсем. Общие деньги… долго объяснять. Короче, были при нем большие деньги, и выходило так, будто он с ними смылся, потому что с прошлого июля ни о нем, ни о деньгах ни слуху ни духу. Ну, наши сильно осерчали и даже награду объявили: мол, кто доставит его живым или мертвым… — Сашка опять запнулся и скоренько закончил:
— Вот так вот.
Все мои самые черные догадки оказались верны — мумия была ценной, и эти самые ценности у нас увели из-под носа. Грудь вздымалась от праведного гнева, очень хотелось, не сходя с этого самого места, разобраться с татями и разбойниками, ворьем и жуликами и начать с хорошей затрещины Сашке. Однако гнев я до поры до времени укротила.
