Татьяна Полякова - Сестрички не промах
— Чудеса, — сказала я громко и легла спать.
Утром рыть отправились впятером: мы с Мышильдой, наш хозяин и два моих мужа. Все три представителя сильного пола безбожно халтурили, но я почти не обращала на это внимания. Другие мысли одолевали. В конце концов я не выдержала, бросила лопату и пошла к дому номер одиннадцать. Ни джипа возле крыльца, ни добровольцев на веранде не наблюдалось, вместо них имелся замок. Он висел на двери, вызывая тревожные мысли. Тут я связала воедино Серегину лодыжку, ночную экскурсию и сегодняшнее гробовое молчание дома и заспешила к фундаменту.
— Пошли обедать! — рявкнула я, едва протиснувшись в дыру, и грозно махнула рукой. Мужиков точно ветром сдуло.
— Чего ты? — рассердилась Мышильда. — Рано еще. Пусть бы поработали.
Не слушая сестрицы, я устремилась к обгоревшим полкам, нашла рычаг и, открыв дверь, шагнула в темноту, держась обеими руками за стену. Нога благополучно соскользнула со ступеньки, и я твердо обосновалась на каменном полу. После чего, нащупав фонарь, включила свет, направила луч на стену напротив и глухо простонала: мумии на месте не было.
— Мышильда, — рявкнула я, — нашу мумию свистнули!
— Да ты свихнулась, что ли? — всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не тюкнулась головой об эту самую ступеньку. — Точно, свистнули, — прошептала сестрица, выпучив глаза. Чтобы удостовериться до конца, мы пробежали подземным ходом до реки и обратно: мумии нигде не было.
— Странно все-таки, — заметила я на обратном пути. — Мы боялись, что свистнут бумажник, а свистнули покойника. Как думаешь, зачем он им?
— Не знаю, — грустно ответила сестрица. Мне была понятна ее печаль, кому же понравится чувствовать себя обворованным. Конечно, по большому счету, мумия нам была без надобности и даже немного пугала, но теперь, когда она пропала, мы ощутили утрату. — Что за народ, — сокрушалась Мышильда, устроившись на ступеньке. — Все подряд тащут. Совершенно ничего нельзя оставить.
— Ума не приложу, на что им покойник сдался? — в тон сестрице заметила я. — А может, он какой ценный?
Сестрица задумалась, глядя в дальний угол, потом кивнула:
— Может быть… думаешь, это Клей с дружками?
— Конечно, кто же еще? Про ходы мы ему рассказали. Серега, когда рыл, все в эту сторону поглядывал, и вчера, как видно, решил свои догадки проверить, вот и вывихнул лодыжку. А ночью подогнали машину и стащили у нас покойника.
— С ума сойти… — покачала головой Мышь. — Хотя что только люди не воруют…
— А по-моему, они либо спятили, либо мумия представляет большую ценность.
— Как музейный экспонат? — нахмурилась она.
— Может, есть люди, кому он дорог, и они мечтают похоронить по христианскому обряду.
Мышь опять задумалась и кивнула. Я тоже задумалась, потом спросила:
— В милицию будем заявлять о пропаже покойника?
— Как же мы заявим, что он пропал, если не заявили, что его нашли? — удивилась Мышильда. Мне это показалось логичным, и мы со вздохами покинули подземный ход.
Мышильда очень горевала. Понаблюдав за ней некоторое время, я попыталась ее утешить:
— Не переживай, будем уезжать, сообщим куда следует. Ну, нет у нас мумии, зато есть ее документы. Там (я ткнула пальцем в небо, но имела в виду не небесную канцелярию, а другие органы) сделают правильные выводы.
— Какие? — насторожилась Мышильда.
— Ну… что Ленкиного ухажера следует считать покойником.
Сестрица неожиданно разозлилась:
— Как же, сделают. Отродясь они ничего правильного не делали. Все милицейские неумехи и лодыри. Больше напакостят… — В этом месте она плюнула и окончательно затосковала:
— Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем меня порадовали — не одним нам страдать.
После обеда поиски клада продолжились, но как-то вяло, я без конца прислушивалась к шумам, доносившимся с улицы, и гадала, куда делся Клей.
Вечером, когда стемнело, мы с сестрицей отправились к реке прогуляться, и я высказала мысль, которая беспокоила меня полдня:
— Клей свистнул мумию, и наверняка ему от этого есть какая-то польза.
— Ну и что? — нахмурилась сестрица.
— Это несправедливо, — сурово сказала я.
— Что несправедливо? — Иногда на Мышильду находит, и она становится немного бестолковой. — Мумию красть?
— И красть несправедливо, но главное — получать от этого пользу. Если покойник не твой, так и нечего соваться…
— Но ведь он и не наш, — забеспокоилась она.
— Как посмотреть. В конце концов, это мы его нашли.
Мышильда подумала и заявила:
— Может, Клею от него такая польза, которая нам и даром не нужна.
Это как-то не приходило мне в голову, и я еще больше задумалась. Мы дошли до конца тропинки и свернули к домам. Поднялись на пригорок возле дома номер пятьдесят один и назад возвращались уже по улице.
— Дышится-то как, — вздохнула Мышильда. Я с ней согласилась и даже перестала думать о нашей потере. Действительно, в целом отпуск мы проводили неплохо. Сестрица целый день на свежем воздухе, с приличной физической нагрузкой — это пойдет ей на пользу, укрепит здоровье, закалит организм…
Мы поравнялись с домом, в котором жил Клей с дружками, и замерли. Возле крыльца красовался джип, а с веранды сквозь ветви деревьев к нам пробивался свет.
— Вернулись, — сказали мы в два голоса, и я ринулась к крыльцу.
— Лизка, стой, — вдруг засомневалась Мышильда, хватая меня за локоть. — Может, не стоит вот так к ним врываться? Они ведь бандиты.
Я подумала и сказала:
— Пойду одна. Ты сиди в кустах, если через двадцать минут не вернусь, вызывай милицию.
Сестрица сделала попытку меня перекрестить, но стоять на месте сил у меня уже не было — душа жаждала свершений и справедливого возмездия. Я влетела на крыльцо и трижды грохнула кулаком в дверь. Через несколько секунд дверь распахнулась, а я нахмурилась. Сверху вниз на меня смотрел какой-то совершенно незнакомый мне тип. Конечно, я стояла на средней ступеньке, а он наверху, зато разутым, так что выходило, если мы встанем рядом, он все равно будет выше. Честно скажу, я не привыкла, чтобы на меня смотрели сверху вниз. Тип не охнул, не закатил глаза, не брякнул что-нибудь вроде «мама моя», и это почему-то меня раздражало. Ко всему прочему он был блондин, а я не люблю блондинов (оба мои мужа — брюнеты), имел яркие глаза (кажется, даже голубые), очень наглую физиономию с мужественным подбородком и едва заметной ямочкой (это тоже нервировало) и такую фигуру, точно только что сошел с плаката «В здоровом теле — здоровый дух». В общем, он был очень симпатичным парнем, а это, к сожалению, всегда производит впечатление.
Я решительно шагнула вперед, слегка отодвинув его в сторону, и гневно спросила:
— Где Сашка?
Впрочем, вопрос оказался излишним. Сашка находился на веранде и выглядел каким-то нервным. В кресле сидел задумчивый Коля. Сереги нигде не наблюдалось, из чего я заключила, что лодыжку он травмировал всерьез, и порадовалась: «Не суй свой нос, куда не просят».
Я шагнула к Сашке. Увидев меня, он еще больше занервничал и сказал:
— Здравствуй.
— Здравствуй, ворюга, — ухмыльнулась я, уперев руки в бока и развернув плечи:
— Зачем мумию свистнул?
— Чего? — растерялся Сашка.
— Чего-чего, сам знаешь чего. И не стыдно тебе? Я со всей душой, честно все рассказала, без утайки, и фундамент не прятала — ройте, ребята, на здоровье, а ты ценную мумию из-под носа увел, да еще ночью, точно разбойник.
— Мы не могли днем, — грустно заметил Коля, неожиданно оторвавшись от созерцания своего пупка. Но меня он не убедил.
— Все равно, надо было сказать. По-честному, а не красть. Неужто ты думаешь, что мне для тебя какой-то мумии паршивой жалко?
Сашка хлопал глазами и косился за мою спину. Я повернулась, но не увидела там ничего интересного, если не считать блондина.
— Это кто? — спросила я Сашку.
Тот поперхнулся и ответил:
— Максим.
— Очень приятно, — кивнула я, протягивая руку блондину. — Елизавета.
— Вы кто? — спросил тот, игнорируя мою руку.
— Он что, недоделанный? — грозно спросила я Клея, тот поежился, вздохнул и замолчал. — Что тут вообще происходит? — возвысила я голос.
— Действительно, что? — хмыкнул блондин и, переведя взгляд на Сашку, спросил:
— Кто эта леди, Клей?
Пока Сашка только думал, что ответить, я сообщила:
— Я его подружка. — Мой дружок слабо хрюкнул и затих. — Он уехал, не простясь, и меня это малость взволновало. А когда я волнуюсь, сгоряча могу сказать лишнее, — пошла я на попятный, догадавшись по томному Сашкиному виду, что блондин совсем не прост, хоть и выглядит обыкновенным придурком. — Ладно, разберемся без свидетелей. Жду, как обычно, в одиннадцать на нашем пустыре, — закончила я и пошла к двери. Коля отчетливо вздохнул, Сашка охнул, а блондин проводил меня взглядом. Свистнув Мышильде, я сразу же пошла на пустырь, потому что до одиннадцати оставалось меньше десяти минут.
