Иден Филлпот - Рыжие братья
— Некоторых вещей вам нельзя проверить, но я настаиваю на них. Я никогда не забуду, как искренне миссис Дориа была потрясена трагической смертью мужа и в каком невыразимо тяжелом состоянии она была первые месяцы! Она проявила необычайное для женщины мужество и самообладание. Постоянно она помнила о своих родных, которым грозила опасность. Подавив собственное горе…
— Она через девять месяцев снова вышла замуж, — насмешливо закончил Ганс.
— Она молода, и вы сами видели, каков собой Дориа. Разве можно знать, какими средствами этот ловкий итальянец подчинил себе потрясенную волю? Но я знаю, она понимает теперь свою ошибку и горько раскаивается. Не столько знаю, впрочем, сколько чувствую, но я совершенно уверен.
— Ладно, — ответил Питер, — не стоит говорить об этом. Я, вероятно, не ошибусь, если предположу, что после смерти ее мужа вы говорили с ней и сказали, что любите ее, и предложили ей руку и сердце. Она отказала вам, но на этом дело не кончилось. Она до сих пор держит вас на веревочке.
— Нет, Ганс. Вы не понимаете меня… и ее тоже!
— Я прошу немногого, Марк. Но раз, ради Альберта, я взялся за это дело, на одном я настаиваю. Если вы станете посвящать Дженни в ваши секреты и будете уверять меня, что ее единственное желание поскорее пролить свет на эту тайну, я не смогу с вами работать!
— Вы несправедливы к ней, но не в этом дело, — возразил Марк. — Дело в том, что вы несправедливы ко мне. Мне никогда не приходило в голову делиться моими секретами с Дженни или с кем-нибудь другим. Да мне и нечем делиться, никаких секретов у меня пока нет. Я любил ее и продолжаю любить, я глубоко страдаю, видя, в какое несчастье вовлек ее этот негодяй; но я прежде всего сыщик и прежде всего помню о моем долге, как бы он ни был тяжел и неприятен.
— Ладно. Помните это, что бы ни случилось. Ничего плохого о миссис Дориа я не говорю, но поскольку она миссис Дориа и поскольку о самом Дориа нам многое неизвестно, я не желаю предвзятыми мыслями стеснить моих мнений и моих действий. Счастлива или несчастна миссис Дориа в своем новом браке, меня не трогает. Вам не приходило в голову, что, может быть, они нарочно стараются вызвать у вас такое впечатление? Предположите, что они намеренно стараются внушить нам, что не любят друг друга?
— Боже мой! Вы думаете…
— Я ничего не думаю. Но это следовало бы выяснить, потому что от этого может зависеть очень много важных вещей.
— Достаточно на минуту задуматься, чтобы понять, что ни она, ни Дориа…
— Ладно, ладно! Я говорю только, что мы не должны упускать ни одного из путей к расследованию… Для меня пока не вполне ясно, что Дориа не мог быть в заговоре с Робертом Редмэйнесом. Совсем не ясно. Тут следовало бы выяснить целый ряд вещей. Задумывались вы над тем, каким образом мог пропасть дневник Бендиго Редмэйнеса?
— Я не понимаю, каким образом этот дневник мог представлять опасность для Роберта Редмэйнеса?
Питер улыбнулся про себя и сказал, неожиданно поворачивая разговор на новую тему:
— Мне нужно установить ряд вещей, но сделать этого здесь нельзя. Если ничего особенного не случится, на будущей неделе я, вероятно, съезжу в Англию.
— Прикажете мне ехать с вами?
— Я предпочел бы, чтобы вы оставались здесь, но для этого нужно, чтобы сначала всецело стали на мою точку зрения в этом деле.
— Я постараюсь, — сообщил Марк.
— Очень хорошо. Тогда все будет в порядке.
— Вы хотите, чтобы я присматривал за мистером Редмэйнесом?
— Нет, я сам присмотрю за ним. Это моя главная забота, и я ее никому не уступлю. Я еще не говорил Альберту, но если я поеду в Англию, он поедет со мной.
Брендон посмотрел на американца и, обидевшись, густо покраснел.
— Значит, вы не доверяете мне?
— Дело не в вас. Помните, что ни к каким решительным выводам я пока не пришел, но тем более не хочу ничем рисковать. Ряд обстоятельств для меня неясен. Выяснить их, кажется, можно только в Англии. Альберта нельзя оставить одного, оставить его с вами ненадежно: ни он, ни вы не знаете, откуда грозит опасность и, стало быть, ни он, ни вы не сумеете принять нужных мер охраны.
— Но если, как вы уже намекали, опасность эта связана с Дориа, каким образом вы сами рассчитываете охранять мистера Редмэйнеса? Он любит Дориа. Негодяй ловко влез ему в душу, забавляет его, услуживает ему и стал для него необходимым человеком.
— Да, он ловкий парень… и к тому же очень умен, а что у него на душе, никто не знает, ни вы, ни я, ни, может быть, даже его жена.
— Пожалуй…
Ганс подумал и сказал:
— Я все больше склоняюсь к мысли, что Джузеппе Дориа знает о человеке в красном жилете гораздо больше, чем мы думаем. Сам он, пожалуй, не способен на убийство, но я не поручусь, что итальянец помешал бы убийце. Вы знаете, что со смертью Альберта все богатство Редмэйнесов переходит к жене Дориа. Кому выгодно было убить Альберта и переправить его деньги в карман Дженни, я пока не знаю. Но обстоятельство это такого рода, что о нем не следует забывать. Пока я буду в Англии, я попрошу вас раскрыть глаза и навострить уши, чтобы разузнать о Джузеппе Дориа все, что можно. Не от жены, конечно. Это, я думаю, вы сами теперь понимаете. Предоставляю вам полную свободу в розысках «Красного Жилета». Может быть, вам что-нибудь удастся, но берегитесь, чтобы он сам не поймал вас врасплох. Верьте четверти того, что вы увидите. Внешность вещей бывает чрезвычайно обманчива.
— Вы, значит, полагаете, что Дориа и Роберт Редмэйнес сговорились действовать сообща? И, может быть, вы полагаете также, что Дженни Дориа знает это, и в этом кроется причина ее горя?
— Раз вы задаете такие вопросы, значит вам самому пришла в голову такая возможность. Я не возражаю: все может быть.
— Я готов отдать голову на отсечение, что она не причастна к преступлению. Это противоречило бы всему ее существу, Ганс.
— И после этого вы говорите, что «прежде всего и несмотря ни на что, вы сыщик», — а? Ладно, оставим миссис Дориа и сосредоточим внимание на ее муже. Это чрезвычайно интересный тип.
— Вы забываете, что он появился на сцене только в «Вороньем Гнезде».
— Как я мог забыть это, разве я этого не знал? Да и вы, откуда вы это знаете? Почему вы считаете, что он появился на сцене только в «Вороньем Гнезде»? Он превосходно мог быть и в Фоггинторе. Может быть, даже не Роберт Редмэйнес, а он прикончил Майкеля Пендина?
— Невозможно. Сами посудите. Ведь нынешняя жена Дориа вдова Майкеля.
— Ну так что ж? Я не говорю, что она знала убийцу.
— Кроме того, вы забываете, что в то время Дориа служил у Бендиго Редмэйнеса.
— А это вы откуда знаете?
Брендон нетерпеливо пожал плечами.
— Все это знают, мой дорогой Ганс.
— Все знают! Вы можете поручиться, что он был на службе в тот день, когда было совершено убийство в Фоггинторе? Для того, чтобы это утверждать, это нужно сначала проверить и установить. Пока же только один Дориа знает, когда он появился впервые в «Вороньем Гнезде». Его жена, может быть, тоже знает, а может быть, нет. Но словам Дориа я не собираюсь верить.
— Вот зачем вы хотели заглянуть в дневник Бендиго Редмэйнеса?
— Да, это была одна из причин. Дневник может быть еще здесь. Советую вам постараться его найти. Если найдете, внимательно посмотрите, не вырваны ли страницы, не сделаны ли подчистки и исправления.
— Вы по-прежнему уверены, что преступника надо искать среди домочадцев Альберта Редмэйнеса?
— Я по-прежнему уверен, что нужно сначала доказать, что никто из домочадцев к преступлению не причастен. Теперь вот что еще, Марк. Когда мы уедем с Редмэйнесом, никто здесь не будет знать, где мы и что делаем. Если вам понадобится экстренно связаться со мной, телеграфируйте в Скотланд-Ярд, я там оставлю свой адрес. И берегите себя. Не рискуйте зря. Если вы нападете на след, вам может грозить серьезная опасность…
Два дня спустя пароход увез Питера и Альберта в Варенну; там друзья сели в миланский поезд и отправились в Англию. Альберт, накануне узнав о предстоящем отъезде, пытался возражать, но не мог сломить твердой воли американца и покорно подчинился, устало пожав плечами:
— В конце концов вы правы. Я просил вас разобраться в загадке, и мое дело помогать вам, как вы находите нужным. Раз вы требуете, чтобы я поехал в Англию, ничего не поделаешь, надо ехать. Хотя ей-богу, я не знаю, зачем я вам так нужен.
— Ничего плохого от небольшого путешествия с вами не сделается, мой друг. Я не хотел бы отпускать вас от себя. Мне ничего от вас не нужно, но мне будет спокойнее, если вы будете со мной. Скажите Дженни, чтобы она собрала ваши вещи. Если все будет благополучно, мы вернемся через неделю.
Глава 14
Револьвер и заступ
Через несколько дней после отъезда Альберта и Питера, Дориа и Марк Брендон совершили прогулку на северный берег озера. Ведя разговор о посторонних делах, Марк вдруг пристально взглянул в глаза Джузеппе и спросил:
