Милена Иванова - Каре для саксофона
Ева слушала молча, опустив глаза, на лице Сэма промелькнула улыбка, когда речь зашла о дочери, а шрам на щеке Хиндли стал глубже и безобразней. Полумрак, сигарный дым и низкий, почти рычащий голос Майкла Хиндли вселяли страх.
— Конечно, я мог бы его убрать, — спокойно, будто о пылинке на одежде, рассуждал Хиндли: — Но это было бы очень легко для Михаэля, поэтому я придумал другой способ его наказать, чтобы он как следует прочувствовал. И в этом, Ева, я прошу тебя помочь.
— Что я должна сделать? — неожиданно для мужчин, подняв свои большие зеленые глаза, твердо и уверенно спросила девушка. Оба заметно оживились.
— Ева, — начал вкрадчиво Хиндли. — Этот Михаэль, насколько мне известно, последние деньги вложил в этот турнир. Используя от нас полученную обманным путем информацию, может победить, и тогда он будет продолжать глумиться над бедными молодыми девушками типа тебя и жить припеваючи. Да и долг перед нами он должен вернуть.
— Я пока не понимаю, чем могу вам помочь, говорите прямо, — твердо произнесла Ева.
— Не торопись, бэби. Скажи, ты хочешь его наказать? — чтобы окончательно развеять сомнения, спросил Хиндли.
— Да, он мне не интересен, — не задумываясь, ответила девушка.
— Но этот подлец от тебя без ума. Отбрось свою гордыню и продолжай принимать его ухаживания, а когда он окончательно потеряет голову, якобы в знак гарантий его намерений предложи дать тебе доверенность на получение выигрыша в банке, заодно проверишь его чувства. По процедуре оформления мы тебе подскажем. Сейчас нужно твое принципиальное согласие. В случае победы треть заберешь себе в виде компенсации, а остальное… пойдет в счет долга. Да, и перстень к тебе вернется. Мы же, в свою очередь, сделаем так, что Михаэль тебя больше не потревожит. Это я тебе обещаю. Ну, как?
— А разве у меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответила Ева.
— Вот и умница, — по-отечески начал Хиндли, но с металлом в голосе добавил: — Но нужно постараться, в противном случае я не дам за твою жизнь и ломаного гроша. На сегодня закончим. Позже инструкции получишь через Анну, — и, махнув рукой охраннику, распорядился: — Верните девушку обратно.
Ева вышла к машине, вдохнув свежий воздух, почувствовала легкое головокружение, то ли от только что пережитого нервного напряжения, то ли от дурманящего запаха хвои. Выехав за ворота, она вскоре узнала улицы Ниццы, куда приезжала с Юлькой на свой первый концерт.
Ева оказалась на том же самом месте, в руках у неё был саксофон без футляра. Светило солнце, мимо проезжали дорогие автомобили, у какого-то бутика смеялись девушки. Высокий парень, стоящий с ними, махнул Еве. Это был Николас. Она ответила, едва подняв руку, и быстро пошла в сторону отеля. Для Евы этот искрящийся беззаботный мир стал другим, нужно было обдумать дальнейшие шаги, и проиграть было бы обидно. «Только бы не встретить сейчас никого из знакомых», — думала она, и, чтобы не ловить на себе любопытные взгляды, незаметно проскользнула в лифт. Закрыв за собой дверь в номер, Ева наконец-то осталась одна. Напряжение и страх покинули её под струями прохладной воды в ванной.
«Cherchez la femme»
«Неудобно собирать выбитые зубы сломанными руками», — подумал с иронией Макс, когда добежал до машины и упал в кресло водителя. Раз он был способен шутить, значит, с головой более-менее всё в порядке, а вот рука и лицо… Он попытался завести машину, но из-за травмы это получилось не сразу. Наконец, двигатель заработал, и автомобиль, постепенно набирая скорость, стал удаляться от места нападения. Чтобы понять, сломана у него челюсть или нет, Максим прикусил себя за палец здоровой руки: «Хоть в чём-то повезло. А то пришлось бы двигать в лицевую хирургию». Рука сильно болела, рану необходимо было быстрее обработать или хотя бы чем-то замотать, но Макса несло на улочку Жан Эмиль, где его дядя снимал небольшой особняк. Главное, не потерять сознание и не столкнуться с полицией, чтобы потом не объяснять — мол, неудачно задел лицом дерево, на котором вместо листьев висели гири, а руку слегка поцарапал стальной игрушкой с заострёнными шипами — ребёнок обронил.
Добравшись до места и заехав в уже открытые ворота, Макс почти влетел в дом. — Я пустой. На нас напали. Где сейчас курьер — не знаю. Олег Петрович дал команду, чтобы Максу обработали раны. Сергей осмотрел руку и, покачав головой, сказал: — Колото-резаная рана. Видимо, провернуть успел стилет муфлон. Он принёс шовный материал и иглу в спиртовом растворе.
— Настоящему мужику хоть раз нужно почувствовать, как штопают собственную шкуру, — спокойно сказал Сергей и стал без обезболивающих зашивать рваное место, затем сделал укол от столбняка и дал антибиотик.
Макс терпел, как мог, и думал, стоит упоминать об Анне или нет, но, зная своего дядю, решил рассказать подробно обо всём, а там будь что будет.
Олег Петрович внимательно слушал племянника, ни один мускул на его лице не дрогнул. Но Макс понимал, что ничего хорошего ждать не приходится. Дядя дал какие-то распоряжения Антону, и тот быстро сел в машину и уехал. — Олег, прости! Прокололся, говори, что делать. На всё пойду, чтобы исправиться!
— Скурвился! Получил пня и умчался, высоко поднимая колени. Зачем курьера бросил подыхать? — Наконец, произнёс Олег Петрович.
— Да я сам был в отключке. Вырубили меня. Я хотел… — не успел договорить Макс. — Отмазывайся теперь! Да ты курьера должен был искать! А он, видите ли, раны приполз зализывать, слизняк! Погряз в пьянках, разврате и детских драках! — Олег, найди этих муфлонов поганых! Я их на куски порву! Не трус я! — горячился Макс. — Всё, хватит хлебалом щёлкать. Только и можешь, что язык драть да гнуть неумелые пальцы на припаркованный бульдозер. Куда делась лярва, с которой ты забавлялся? — Сейчас поеду, найду её. Она мне всё расскажет, — скороговоркой проговорил Макс. — Сиди пока! Сдаётся мне, что не простая эта девка, меченая, — задумчиво сказал Олег Петрович и вышел на улицу. Он сделал несколько звонков и вернулся в дом. — Антон появится — сразу ко мне, — обратился он к Сергею. — Этого в койку, на курорт — его что-то кроет, — добавил он, посмотрев на бледного Максима. — Да, и морду ему почини, что ли. Он мне ту бабу должен отыскать.
Часа через полтора вернулся Антон с Буркалычем, так звали мужчину, который ещё в поезде присматривал за Евой. — Олег, курьер пропал. Там на пирсе крови много. Точно порезали его, может, с собой взяли. Кто такие — пока не узнать, время нужно, — поделился информацией Антон. — Ладно, раз масть так легла — знать, судьба. Ищите концы, ищите. Если серьёзные люди — стрелку забейте. Уж падать с коня — так с вороного, а не с клячи.
— Там курьера его баба ищет, — обратился Буркалыч к Олегу Петровичу. — Всё побережье кипешнула.
По приколу мужика своего с другим на пляже попутала, завизжала как пилорама по утру, на другую бабу налетела, чуть нурло ей не поправила. С полицией разнимали. Потом каялась. Из наших чувачки оказались, по тихой откупился. Смешная баба. На кой курьер её с собою притащил?
— Умный, вот и притащил. С такой понты стелить — самое то. Кто подумает, что конкретный человек посылку везёт? — пояснил Олег Петрович. — А с ним проблем ещё не было. Если б Макс его не засветил…
— Да, слышал я, Еву полдня два парня разыскивают — знакомые её, — добавил Буркалыч. — Сергей! Запись мне с камеры саксофона, — приказал Олег Петрович.
Когда пошла запись в режиме онлайн, все замерли, не ожидая увидеть и услышать то, что они увидели и услышали. — Макса сюда, срочно! Запись была не идеальной: сначала Ева держала саксофон в руках, играя на нём, а потом положила на стол. Но этого было достаточно. Когда Еву везли из Ниццы в Монако, Олег Петрович уже отдал приказ Буркалычу стать теперь её тенью.
Увидев Еву на видео, а затем узнав Анну, Макс схватился за голову:
— Во, я урод! С кем связался! — Ну, что эта лярва — твоя? Да? — негодовал Олег Петрович.
— Да, она тебя, лоха, ещё в ресторане срисовала, — усмехнулся Антон.
— Всё, я тебя гарантийки лишаю. Будешь в подчинении у Антона и Сергея капусту стричь, а за большие бабки шкурой рисковать. Гимназистка! — сказал, как отрезал Олег Петрович. Они стали прослушивать запись вновь. Речь зашла о Еве. — Какая выдержка! Какое воспитание! Ни одной слезинки! Уважаю, — прокомментировал Сергей. — Если я позволю сглотнуть стёб этих придурков над девочкой, то через короткое время придётся сглатывать собственные зубы. Она под моей защитой, — сказал Олег Петрович, и его голос немного дрогнул. — Да, грязь нужно вычищать, иначе замучает дизентерия. Аккуратно, без общественного резонанса устроим им утренник в гестапо? — спросил Антон у Олега Петровича. — Безусловно. — Олег, отпусти, прошу! Я найду и курьера, и Анну! — почти закричал Макс.
— Не верещи как баба. Лучше собери в мыслительном порыве остатки спинного мозга и вспомни, что ты там начирикал, когда кувыркался на койке с этой биксой, — обратился Антон к Максу. — Подробности давай, всё до мелочей. Максим по деталям стал вспоминать, что спрашивала и говорила Анна.
