Кирилл Казанцев - Сломанная роза
Игорь Леонидович застонал. Он не мог уже удерживать себя в вертикальном положении, рухнул на колени…
Коттеджный поселок у села Раздольного был скромнее описанного выше, но тоже неплох. Продолжалась ночь. Кудлатые тучи тянулись на юг бесконечными стаями. Временами прорывался мелкий дождь, но быстро затихал, ветер уносил дождливую тучу, а ее место занимала «холостая». В поселке было тихо, только в доме номер шесть по улице Рябиновой за зашторенными окнами горел свет. В утробе дома развязно хохотал мужчина, «подхихикивали» женщины. Двое злоумышленников лежали в жухлой траве под развесистой калиной, с которой еще не отлетели последние красные листочки, и глухо нервничали. Сколько можно набираться терпения! Хорошо хоть оделись по погоде.
— Чего прижимаешься? — глухо ворчала Кира, брыкаясь плечом. — Не втирайся ко мне в доверие, понял? С чего ты взял, что ты мне уже нравишься? Мы деловые партнеры, память отказала?
— Да помню я, — глухо роптал Вадим. — Но холодно ведь, не май месяц, Сибирь, полярный круг не за горами, а ты пока еще теплая… Знаешь, Кира Владимировна, у меня такое ощущение, что мы становимся частью здешнего пейзажа. Они когда-нибудь закончат?
Две дамы, посетившие фигуранта на ночь глядя, не были девчонками по вызову. Работницы «фирмы», возможно, бухгалтера, прибыли к шефу, чтобы подбить бабки. Их возраст и внешность явно не относили их к славному племени путан. Но дамы были веселые и говорливые. Похоже, с делами (и деньгами) все было в норме. Посидели, потрещали, потом выпили — зазвенела посуда. Нарисовались обе — в шапках, в теплых куртках, невызывающей обуви. Спустились с крыльца и, вульгарно похохатывая, выбрались за калитку. Завелся мотор — и подержанный внедорожник, припаркованный у ограды, покатил к городу. В прихожей за мутным стеклом погас свет, разразился кашлем хозяин дома, оставшийся в одиночестве. Вспыхнула лампа в комнате правее крыльца.
Две фигуры снялись с насиженного места, перебежали неряшливый участок и расположились под дверью. Вадим постучал.
— Ну, что еще? — послышалось кряхтение и шаркающие звуки.
— Жорик, мы кое-что забыли, — пискнула Кира, имитируя голос одной из удалившихся посетительниц.
— Вашу мать, Верка, я устал… — прокряхтел мужчина. — Ну, чо за дела? Вроде все перетерли…
— Смена деятельности — лучший отдых, — прошептал Вадим.
— Жорик, ну, на минуточку… — вновь пролепетала Кира.
Заскрипели засовы на монументальной двери, и образовался щуплый мужичонка с взъерошенной гривой наполовину седых волос. Он позевывал, чесал впалое пузо.
— Привет, Вшивый, — негромко возвестил Вадим, вырастая из-за косяка и перекрывая ногой приступочку, чтобы тот не захлопнул дверь.
— В каком смысле? — не понял мужичонка.
— В сексуальном. — Вадим надавил на дверь и вошел внутрь. Хозяин коттеджа попятился, икнул, испуг заблестел в глазах. Он шнырял глазами по поздним посетителям — одеты во что-то серое, верхние части лиц закрыты глупыми карнавальными масками! Из смежной комнаты сочился свет, видимость в прихожей имелась.
— Чо надо? — выплюнул хозяин. — Охренели?
— Социологический опрос, — объяснил Вадим. — С целью повышения качества дальнейшего обслуживания. И расширения клиентской базы.
— Надо же, каких слов от безделья набрался, — фыркнула женщина.
— Пшли вон! — взревел мужчина. — Вас никто не звал!
— А нас и не зовут, — вздохнув, сообщила Кира. — Мы сами приходим и уходим.
Перепуганный мужичонка собрался пуститься в бега, но Вадим схватил его за шиворот мятой рубахи и чувствительно засадил под дых. Вшивый выпучил глаза и издал пренеприятный звук, от которого сразу захотелось его убить. Он отшатнулся, схватился за живот и насыщал пространство ядовитыми миазмами.
— Ну, все, раскрывается букет, — поморщилась Кира. — Мы же не будем в этом долго стоять?
— Вы кто такие? — прохрипел беглый зэк. — Вы же покойники, идиоты хреновы…
Тут же получил затрещину по челюсти — не убойную, но очень болезненную! Зэка завертело, он треснулся о журнальный столик, рухнул на кушетку. Пружины его подбросили, он заверещал, теряя ориентацию. Но как-то уловил себя в пространстве, кинулся к деревянной лестнице на второй этаж. Вадим схватил за ножки журнальный столик и швырнул его — толчком от груди. Элегантная конструкция пролетела, словно пуля, и вонзилась зэку в спину, когда он одолел несколько ступеней. Столик покатился вниз, теряя ножки и стеклянную поверхность, а Вшивый вонзился подбородком в ступень и завизжал, как будто ему уже оторвали голову. Он пытался удержаться растопыренными пальцами, но съезжал вниз, бренча костями.
— Ты был неплох, — призналась Кира.
— Поженимся? — оскалился Вадим.
— Заткнись, — проворчала она. — Я всего лишь похвалила тебя, хотя ты этого не заслуживаешь.
Они неторопливо двинулись к лестнице. Господин Ушинский, сутенер и бывший беглый заключенный, копошился у ее основания. Эмоции переполняли душу. Возможно, он уже сломал себе челюсть, хотя не понимал этого, обуянный ужасом.
— Не надо… — шепелявил он и шамкал. — Пожалуйста, не надо… Давайте поговорим, у меня есть деньги… — Он уже визжал фальцетом, исполнял какие-то фальшивые ноты.
— Что это с ним? — удивилась Кира. — Перекладывает слова на музыку?
Вадим злобно хохотнул, схватил подонка за шиворот и пинком спровадил на лестницу. Тот заскулил, вновь заскреб когтями, пополз вверх. Злоумышленники неотступно следовали за ним. Вадим включил фонарь — наверху света не было, а включать его не хотелось. Оказавшись на втором этаже, Вшивый засучил ногами, завыл, как посаженный двигатель, заковылял прочь. Он вывалился в коридор, побежал, ускоряясь, в спальню, где метнулся к комоду, выдернул верхний ящик. Он выхватил пистолет с торжествующим воплем, но снова его завертел стремительный ураган! Пистолет умчался из руки, обрушилась серия ударов — не травмирующих, но очень болезненных. Он визжал, брызгался слюнями. В завершение ящик, который он выдернул из комода, оторвался от последнего, взлетел и опустился ему на голову! Голова устояла, но сломалось дно, сплетенное из ротанговой соломы, — треснуло, и вся нелепая конфигурация оказалась у Вшивого на ушах. Его толкнули, он полетел в кровать, чуть не сломал себе шею. С воем копошился, стаскивая с себя инородное тело, снова метался в круге желтоватого света. Злоумышленники не препятствовали, задумчиво смотрели, как он выносится обратно в коридор, ковыляет к тупиковой торцевой стене, затем нелегкая заносит его в ванную комнату, отделанную по последнему слову…
Он верещал, как полицейская сирена, когда его носом швырнули на белоснежный кафель, и из исковерканного шнобеля хлынула кровь. Хрипел и исполнял «велосипед», когда его загрузили в ванну, Вадим сдернул с перекладины клеенчатую занавеску и обмотал вокруг головы, перекрыв подачу кислорода. Помалкивал, когда его купали в унитазе. «Для надежности, — проворчал Вадим. — Пятилетке качества, как говорится, — рабочую гарантию». Избитое, окровавленное существо ползало по полу и невнятно причитало. Поползло из ванной, сообразив, что больше здесь делать нечего и нужно осваивать иные плоскости и пространства. Вшивый выполз в коридор, начал приподниматься на дрожащих руках. Удар ногой по загривку обрушил его обратно.
— А это от родных и близких, — пояснил Вадим. И нанес второй удар, отбивая в хлам костлявое заднее место.
— А это? — спросила Кира.
— А это так, во имя добра, — фыркнул Вадим.
Но подонок был живучим. Он и не думал терять сознание. Что-то каркал, курлыкал, полз по коридору в сторону лестницы.
— И что с ним дальше делать? — задумалась Кира.
— Наградить негодяя… — Вадим шагнул вперед, перехватывая фонарь в левую руку, схватил скулящую тушку за шиворот и поволок на лестницу, чтобы не тянуть резину. Им тоже полагалось спать, а ночь не такая уж длинная. Жертва мычала, когда он водрузил ее над лестницей и заломил руки за спиной.
— На старт, внимание… — начала Кира.
— Узелок на память, гражданин Вшивый… Марш, — он ударил пяткой под копчик, и зэк покатился на первый этаж, ломая перила и отбивая ливер…
На уроке по выживаемости он бы точно получил пятерку. Вшивый ухитрился очнуться, даже привстать — после того, как пробороздил сломанной челюстью ворс полового покрытия. Тело превратилось в нарыв — от макушки до пальцев на ногах, которые, кажется, были сломаны. Хлестала кровь из всех отверстий на голове, от зубов остались жалкие обломки. Он приподнялся, держась за стул. В доме царила тишина — никого не было! Ушли! Он живой! Он резко дернулся, но в спину никто не ударил. Мужчину вырвало, подломились руки, он упал вместе со стулом в лужу собственной рвоты, в которой чуть не задохнулся. Он ползал, стонал, растирая по ковру зловонную жижу, потом сориентировался, пополз к телефону…
