Кирилл Казанцев - Сломанная роза
— Добрый вечер, Пал Палыч, — смиренно поздоровался Игорь Леонидович, присаживаясь рядом и закрывая дверь.
— Центровая у тебя тачка… — пробормотал собеседник, глядя в окно. — Лямов на семь потянет? Или я отстал от жизни? Ладно, дорогой, не нервничай, имеешь право, заслужил…
— Что-то случилось, Пал Палыч?
— Взвинченный ты какой-то, Игорек, — подметил собеседник.
— У меня банк сгорел, Пал Палыч…
— Серьезно? — изумился «куратор». Игорь Леонидович, невзирая на «характерную» внешность, был человеком проницательным — изумление звучало не наигранным. — Вот так форшмак… И когда, дорогой?
— Только что, — отозвался он.
— М-да уж, всегда имеется место сюрпризам, — собеседник шевельнулся, сменил позу. — Надеюсь, ничего криминального? Проводка или что-то в этом роде? По ошибке сжег свой банк? — мужчина усмехнулся. — Ты уж следи, дорогой, за своими игрушками. Господи, как эти проблемы ускоряют процесс нашего старения…
— Я разберусь, Пал Палыч.
— Да уж разберись. Но я, собственно, не за этим тебя на каляк позвал… — собеседник закряхтел, снова начал гнездиться — ему не нравилась ни одна из принимаемых поз. — Я сочувствую, что так случилось с твоим банком, удивительное совпадение, гм… Но тут люди на тебя жалуются, Игорек. Автосалон у ТЭЦ-2 позавчера сожгли, слышал, наверное? Ужасная трагедия для пацанов. Лишились здания и около семидесяти нормальных тачек — вот, вроде твоей. Это бизнес Кислого, помнишь? У вас с ним вечно какие-то трения. Страховку он получит, но разве дело в страховке, она не покроет убытки. Живоглоты уже копают, бродяжат по пепелищу, свидетелей опрашивают. Но дело пока не открывают, ждут, что мы им скажем. И знаешь, что интересно, дорогой? Составлены приметы злоумышленников, напавших ночью на салон. Это люди Рябого. А Рябой на кого шестерит? На тебя. Он и не чихнет без твоего ведома, верно? — собеседник засмеялся дряблым смехом. — Чего уставился на меня, как на пояс шахида, дорогой? Рябой пропал, на мобилу не отвечает, с его людьми связи нет. Думали, что прокатит, Игорек? Так ты представляешь, нашелся порядочный мент, который раскопал все это дерьмо и нарисовал на компьютере рожи злоумышленников… Порядочный мент, надо же. — Пал Палыч недоверчиво покрутил шеей. — И куда катится мир?
— Пал Палыч, вы о чем? — Игорь Леонидович почувствовал, как спина покрывается холодным потом. — Я Рябого уже неделю не видел, у него своя контора на Бурлинской, я же ему не нянька. В натуре, Пал Палыч, я честный предприниматель, я не жгу никакие салоны…
— Мать честная, да чего же так холодно? — поежился Пал Палыч. — Ты представляешь, этот рулило вышел и печку выключил, ну, что за народ. Быстрее бы уж объявили глобальное похолодание, — пошутил влиятельный господин. — Может, потеплеет… Знаешь, Игорек, ты будешь удивляться, но все, что нарыли пацаны и менты, указывает на тебя. Невероятно, правда?
— Пал Палыч, я зуб даю… — забормотал севшим голосом предприниматель. — Зачем мне наезжать на Кислого? Да, мы не закадычные кореша, но… зачем? В натуре, если вам нужно назначить главного виноватого…
— Уймись, Игорек, уймись, будь мужчиной, признай свой косяк. И нас не держи за тузов колыванских. Нормальные пацаны на лажу не купятся. Ты же не хочешь на серьезное качалово отправиться? Мне тоже крайне неприятна эта ситуация, но кто виноват? Прости, но тебя поставили на счетчик. Пацаны предлагают урегулировать проблему мирно, без кипиша и уголовных дел. У тебя есть пара ресторанов, кажется, как их… «Млечный путь» и «Кал…»… «Кальцедония» — тьфу, язык сломаешь… В общем, перепишешь их на Кислого, и пацаны простят свои обиды. Будем считать, что их убытки покрыты, а ты подсушил свою подмоченную репутацию. И не быкуй, Игорек, мы помним, кто ты такой на самом деле, так что лучше не возникать, чтобы до греха не довести.
— Пал Палыч, меня же подставляют… — затрясся от обиды и возмущения предприниматель. — Ума не приложу, за что и кому это надо, но в натуре подставляют… Вчера Кислого на меня навели, сегодня мой банк сожгли… Пал Палыч, не гоните коней, позвольте, я сам разберусь, я выясню, что за падла под меня роет…
— Разбирайся, Игорек, — раздраженно шевельнулся собеседник. — Делай что хочешь. Ты свободный человек в свободной стране. Но кабаки ты на Кислого перепишешь — прости, решение принято. Если пацаны решат, что мало, мы рассмотрим их запрос. Не нужна нам дополнительная кутерьма в регионе. Шум пойдет, вонь — сам понимаешь. А как передашь свой бизнес — там и разбирайся, сколько влезет. Ну, давай, Игорек, выметайся, не задерживай меня. Кликни там этого склеротика — хватит уже курить. А как примешь правильное решение — кашляни на мобилу, лады?
Его трясло от страха, от негодования, когда он садился обратно в машину. Охранники помалкивали, чувствовали, что у босса не лучший день. Он лаконично бросил: «Домой!» — и откинул голову на спинку. Джип осваивал ночные улицы, приближаясь к площади Калинина, в восьми верстах от которой в живописном уголке Игорь Леонидович возвел себе дом. Лихорадка не унималась, он сжимал зубы, но все накопившееся рвалось наружу. Он решительно не понимал, что происходит. Кто его столь цинично и подло подставляет? Это же колоссальные убытки и гарантированные неприятности иного плана! Сделка с банком «РГС» была тайной, о ней знали лишь несколько человек. Если всплывет информация, что за спиной у «надзорных органов» Игорь Леонидович проворачивает выгодное многомиллиардное дельце — его же колесуют!
Он должен разобраться, поставить на уши все свои структуры, мобилизовать контору Черепа… Тьфу — господина, мать его, Кончева! Он разберется, задействует все свои возможности, о которых многие даже и не подозревают. Эти твари еще пожалеют, что наехали на крутого бизнесмена Игоря Леонидовича Мамонтова!
Титаническим усилием он заставил себя успокоиться. Угрюмо смотрел, как мелькают за окном домишки частного сектора, прореженные современными высотками, производственные и складские корпуса, проплыла громадина торгово-выставочного комплекса «Большая Медведица». Дождь замолотил по крыше, но быстро унялся. Потянулась опрятная территория коттеджного поселка, резные частоколы заборов, мощенные цветным гравием подъездные дорожки. Каждый дом в поселке тянул на внушительное состояние. Здесь жили чиновники, крупные дельцы, прочая публика, обретшая «по случайности» лишнюю копеечку… Он зверски устал и измотался, хотелось спать. Брякнули ворота на сигнал с пульта, стали открываться. Джип въехал на придомовую территорию. Хоть здесь все в порядке. Чистота, порядок, домашний комфорт. Машина остановилась под навесом, водитель заглушил мотор. Шевельнулся охранник на пассажирском сиденье.
— Все в порядке, Игорь Леонидович?
— В относительном… — прокряхтел он, открывая дверь. — Парни, сегодня ваша ночь — не спать, работать за десятерых. Не знаю, что за хрень происходит, но мне это сильно не нравится… — он поколебался. — И вот еще. Позвоните Кончеву, пусть усилит охрану — пришлет еще двоих или троих. Все, работайте.
Он вылез из машины и усталой походкой, доставая ключи, поволокся к крыльцу. Снова придется одному провести всю ночь в огромном доме. Поздно звонить Ушинскому, чтобы подогнал девчонку. Не до девчонок. На хрена ему такие хоромы? Семьей не обзавелся, поскольку ненавидел обязательства, а главным образом детей. Постоянной женщины не нашел, домработница ушла, выполнив работу, охране в доме делать нечего, садовник в отпуске…
Он поднялся на крыльцо, побрякивая ключами, но не успел добраться до двери, как в доме прогремел оглушительный взрыв.
Взрывное устройство разместили в передней части здания. Первый этаж разорвало, как будто он был картонный. Дверь снесло с петель, она едва не зашибла насмерть Игоря Леонидовича. Огненный шар понесся к выходу. Разлетались стекла, выносило оконные рамы. Мощная ударная волна — горячая, как солнце, — сбила предпринимателя с крыльца, швырнула на землю. Он ошалел от ужаса и в первое мгновение не почувствовал боли. А зря — его плащ уже горел, тлели волосы, опалилось лицо! Он что-то рычал, матерился, пытался подняться. С тревожными воплями к нему устремились охранники. Один из них скинул куртку, принялся сбивать с босса пламя. Он завизжал от боли. Они схватили его за руки, за ноги, поволокли подальше от объятого огнем дома. Мамонтов орал, брыкался, словно его тащили на плаху. Растолкал их, навешал пинков, вскочил — страшный, обгорелый, с трясущейся челюстью, — уставился на то, во что превратился великолепный особняк. А посмотреть было на что. Коттедж горел охотнее, чем банк пару часов назад. Жадное пламя рвалось к небу. Отблески света плясали в оконных глазницах. Рушились перегородки, потолочные перекрытия. Рядом с домом валялись двери, выброшенные взрывной волной, оконные рамы, какие-то фрагменты интерьера и мебели.
