Кирилл Казанцев - Полицейская фортуна
Глава 10
Антон, уже готовый на выход, ждал, пока Полянский с Сидельниковым разберут в шкафу свои вещи. Он смотрел на них и думал о причинах, заставляющих столь разных людей находиться в одном месте, в одном коллективе и выполнять одну работу. После последнего разговора с капитаном из ГУВД, когда Копаев дал понять Полянскому свою информированность о его миссии, тот вдруг повел себя удивительным образом. Теперь он не уходил в туалет или на улицу, чтобы позвонить Шульгину. Он просто вынимал телефон, набирал его номер и наговаривал информацию в трубку. Со стороны это могло показаться откровенным вызовом советнику. Не хочешь, чтобы я прятался? Пожалуйста!
Но стоило вдуматься в то, что он говорил, сразу становилось ясно, что теперь заместитель начальника ГУВД получает информацию либо в деформированном виде, либо с опозданием на полтора-два часа. «Мы едем на допрос к Стоцкому», — сообщал Полянский, и этим словам стоило удивляться, потому что допрос уже заканчивался. «Кряжин едет на похороны, чтобы опросить вдову Крыльникова», — а вдову никто не опрашивал, ибо ставились другие цели.
Полянский понимал, что рискует — не мог не понимать, да и цели, поставленные перед ним, останутся не достигнутыми. На что же он надеется? Отбыть номер и снова заняться своими делами в ГУВД? Вряд ли. По итогам работы в бригаде Антона ему обязательно поставят оценку и сделают соответствующие выводы. И, судя по напряжению в стане Чубасова, выводы категоричные.
На что же надеется капитан? Антон смотрел на него, и в голову ему приходил один ответ. Мысли сотрудника ГУВД сейчас следуют в направлении, указанном фатализмом сыщика. «Ты, Кряжин, знаешь, зачем меня к тебе приставили. ГУВД нужно найти убийцу Крыльникова быстрее, чем найдешь его ты. Я — чужой человек в твоем стане. Но ты меня понял и «прокачал». Быть сукой я не могу, но и вернуться в рубище в ГУВД — тоже. Я верю в твое дело, Кряжин, и потому сейчас делаю все возможное для того, чтобы тебе не мешать. Когда ты победишь, меня казнят за предательство. Но мне на это уже наплевать, потому что другого выхода нет. Мешать же не стану по той причине, что вижу — ты прав. Теперь попросишь помочь — помогу. И это будет, пожалуй единственным, что у меня останется о службе в полиции. Не можешь, ведь ты, Кряжин, не понимать, что после невыполнения задачи Шульгина меня не только в управлении не оставят, но и участковым в Челобитьево не направят?»
Копаев это понимал. И уже знал, как поступит с Полянским. Но сейчас вести об этом разговоры было рано. Главное еще не случилось.
— Я вас как в детском саду на прогулку одеваю, ей-богу! — Оперативник УСБ поджал губы и покривился, видя, как опера мгновенно покинули кабинет.
И в этот момент на столе зазвонил телефон.
«Как вовремя!» — пронеслось в голове Антона, и он подошел к столу.
— Иван Дмитриевич, добрый день. Как здоровье?
— Назовите себя, я вам перезвоню, — не узнавая абонента, сказал Копаев, прихватил со стола Сидельникова карандаш и поднес его к календарю на столе.
— Не, Иван Дмитриевич, перезванивать мне не нужно, — возразил голос. — Еще не хватало, чтобы вы мне звонили. Буду я сидеть с пацанами, а тут звонок! Они меня спросят: «Рома, а это кто тебе звонил?», а я отвечу: «Да так, все нормально — «важняк» из Генеральной». И они сразу скажут: «Рома, до сегодняшнего дня мы считали тебя пацаном во всех отношениях правильным, но сейчас получается, что тебя нужно или резать, или опускать. Но поскольку ты многим из нас помог, то жизнь тебе мы сохраним». Вы этого хотите, Иван Дмитриевич?
— Харчиков, ты, что ли? — удивленно улыбнулся Антон и посмотрел на часы. — Ты как меня здесь нашел?
— Слухами земля полнится.
Антон понимал, что Харчиков находится под котролем Быкова, и если кто сообщил первому о местонахождении последнего, так это сам начальник УСБ ГУВД Екатеринбурга. Это, в свою очередь, означало, что информация важна.
— Рома, перезвони мне или на служебный, или на сотовый через пару часов — устроит? Можешь мне не верить, но мне некогда даже разговаривать. Я с группой как раз сейчас к одному из правильных пацанов еду.
— Ну смотри, Иван Дмитриевич, — согласился со смехом Харчок. — Не опоздай. Просто я подумал, что тебя интересует, где находится один из «красных», что полковника по казинам сопровождал…
— Стоп, стоп!.. — напрягся Антон, понимая, что собеседник готов положить трубку. — Говори, я слушаю. Только не ври, Рома, я сразу пойму.
— Мне делать больше нечего, кроме как «мусорам» названивать и шутить? Да я бы даже к телефону не подошел, если бы тот, кого ты ищешь, сам «мусором» не был! Ты в «Эсмеральду» загляни.
— Это далеко, Харчиков.
— Твое дело. Но завтра вечером будет уже поздно.
И Антон остался один на один с нудно пикающей трубкой.
— Что-то серьезное? — поинтересовался Сидельников, когда они вышли в коридор.
— Полянский, ты знаешь Гринева в лицо? — Получив утвердительный ответ, Антон спустился к входным дверям и натянул перчатки. — Сейчас вы оба летите в Ейск. Возвращаетесь с капитаном Гриневым. Постарайтесь сделать дело без стрельбы и пожара. На все про все — восемь часов. С местной полицией вопрос будет улажен — вас встретят и отправят обратно. Но только возьмите Гринева!
— Ничего себе мы работаем! — рассмеялся Сидельников. — Я столько на самолетах не летал никогда в жизни!
Рассмеялся и Антон:
— А Путину тогда говорили — Владимир Владимирович, не нужно игровые зоны удалять на такое расстояние! У нас потом часов налета будет больше, чем у звена «Русских Витязей»!
— Где будете вы? — поинтересовался Полянский.
Антон посмотрел на него внимательно.
— Сразу по возвращении поинтересуетесь, вернулся ли я из клуба «Олимп».
Уже на улице Копаев рассмеялся:
— Если вдруг окажется, что Гринева за две минуты до вашего приезда перехватит ГУВД, я превращу твою жизнь в ад! Если привезешь — поймешь, как выгодно ходить в знакомых Кряжина.
Они разъехались, и Антон думал не о предстоящем разговоре с Ресниковым вечером, а о том, что будет происходить в казино. Он был уверен, что поддержка двум сыщикам не нужна. Она не нужна была бы даже одному Сидельникову. Другое дело, как поведет себя Полянский, если перехлестнутся интересы его, Копаева, с интересами его руководителей.
Самому же Антону помощь была бы кстати. На полпути к «Олимпу» он созвонился с людьми, производившими неудачное задержание Гринева в Воскресенске. Второй звонок был Базаяну. Опытный спортсмен, знаток кухни профессионального спорта, в разговоре с Ресниковым он был просто необходим.
И Базаян встретил Антона у самых ворот клуба. Эту литую ограду высотой в два человеческих роста, выстроенную еще в начале тридцатых, знает весь футбольный мир России по крайней мере. 240-й «Мерседес» Фрунзика Нориковича стоял на парковке для сотрудников клуба рядом с 500-м «Мерседесом» президента футбольного клуба.
— Я признателен вам за помощь, — поблагодарил Копаев. — Мне предстоит тяжелый разговор, где придется опираться на финансовую документацию и некоторые моменты, связанные с современной политикой футбольных клубов.
— Что-нибудь нашли?
— Так, — поморщился Антон. — Мелочи.
Артур Олегович Ресников, кажется, понял всю сложность своего положения. Он догадался, что проверка, которая закончилась для клуба благополучно совсем недавно, не имеет ничего общего с проверкой, что шла сейчас. Только этим пониманием можно объяснить то, что происходило в его кабинете в ту минуту, когда в дверях показались Кряжин и Базаян.
Ресников сидел за столом, его пиджак был брошен на кожаное кресло, стоящее у противоположной столу стены, воротник рубашки был расстегнут, узел галстука распущен. На столе перед ним грудились папки с пометками: «Финансовая документация», «Менеджмент» и многие другие. Президент в них свою проверку, судя по порядку на столе, уже произвел, но не это тревожило советника.
Его беспокоило, почему Ресников не бежал. Не сорвался с офисного стула в тот самый момент, когда за «следователем Генпрокуратуры» закрылась дверь. Копаева удивляло это. Два часа назад он лично заставил любителя ширева сотрудника СБ «Олимпа» позвонить со своего мобильного президенту клуба и сказать одну-единственную фразу: «Документы Крыльникова у нас».
Быть может потому Ресников и имел сейчас вид хотя и не величавый, но спокойный? Однако Копаев, постоянно обдумывая поведение президента клуба и ставя себя на его место, всякий раз приходил к тому, что выгоднее всего Ресникову было убыть в Турцию и оставаться там до тех пор, пока на родине не уляжется волна.
— Спасибо, Артур Олегович, что сразу после нашего разговора не покинули страну, — проговорил Копаев, по-хозяйски скидывая с плеч пиджак.
— С чего бы мне покидать страну? — спокойно отреагировал тот. — Вы, Иван Дмитриевич, одержимы какой-то идеей, сформулировать которую почему-то не в состоянии. Я встречаюсь с вами во второй раз, и во второй раз у меня не получается понять, к чему вы меня хотите склонить.
