Татьяна Гармаш-Роффе - Вторая путеводная звезда
Впрочем, все эти размышления не стоили нескольких экспроприированных чашек кофе в доме сбежавшего бандита.
Впрочем, размышления всегда стоят иллюстраций к ним.
Напившись кофею, Алексей позвал Димыча. С ним у него сохранились наиболее дружеские и близкие отношения среди оперов, – не считая, само собой, Сереги, который был и есть друг, – чтобы обсудить, куда мог вывести замурованный подземный ход. Лифт открылся в северном направлении, как показал компас, встроенный в часы детектива…
Они запустили один из компьютеров Тароватого, вышли на сайт с картами. Оказалось, что до ближайшего поселка в северном направлении три с лишним километра, – слишком много для подземного хода! Хотя дача строилась еще в девяностые, когда денег шальных было навалом, а убежище требовалось не столько от милиции, сколько от друзей-врагов в переменчивом бандитском мире. Кто их знает, могли и десять километров прорыть!
Кроме того, не известно, петлял ли ход, сворачивал ли в ином направлении, так что по карте ничего не вычислишь. Но она может пригодиться, и детектив распечатал на принтере несколько подробных карт окрестностей – на север, на запад, на восток и даже на юг, – хотя последнее уж вроде совсем было бы тупо… нет, чересчур хитроумно: делать потайной ход на север, чтобы затем свернуть его на юг!
Но мало ли. Кис сложил распечатки вчетверо и сунул в карман.
Затем он сходил к своей машине, взял из багажника разные мелочи, которые могли ему пригодиться на всякие экстремальные случаи жизни, положил их в наплечную сумку и принялся вместе со всеми поджидать автоген.
А в ожидании вспомнил вдруг о кефире и утюге.
– Не беспокойся, Кис, все в порядке! – заверил его Игорь. – Я за утюгом съездил на квартиру бабульки, отдал его Роману, а кефир он уже купил. Так что утром все доставит! А мужика этого, в смысле мужа нашей клиентки, я подловил наконец! Сфоткал его с пассией в машине, когда они… э-э-э… миловались, так что теперь у нас есть что клиентке предъявить!
Кис порадовался и собрался уж было отключиться, как вдруг Игорь произнес:
– Когда я ездил за утюгом, то деталька одна обнаружилась… Не знаю, важно или нет… Я ключом крутил-крутил в замке квартиры бабушки, а дверь, в результате, оказалась не заперта. Соседка в это время вышла, говорит: «Вы тоже из милиции?» Я на всякий случай сказал, что тоже. Она начала мне впаривать, что, мол, Юля плохо занимается ребенком, бросает его часто на старую глухую бабку… Мальчик, типа, гуляет один, а он маленький еще совсем… Из детской комнаты милиции, сказала, приходили по жалобе, – но не от нее, как она меня уверяла! – звонили-звонили в квартиру, а потом замок вскрыли и квартиру принялись осматривать. После чего эту соседку расспрашивали, куда жильцы подевались да как с ними связаться, нет ли у бабушки мобильного телефона, – но она не в курсе…
Алексей тоже не знал, важно это или нет. Люди, в удручающем своем большинстве, завистливы (в данном случае соседи) и завидуют всему и всем, что лучше их: богаче, красивее, независимее и так далее.
Поэтому молодая, красивая, независимая и обеспеченная женщина (в данном случае Юля) вполне способна вызвать у них пристальное внимание, граничащее с ненавистью. Так что могли и настучать в милицию, запросто, чтоб ей «кисло было», как им…
Строго говоря, под видом милиции и бандиты могли явиться. В попытках разузнать, куда Михаська с бабушкой делись, поскольку куда делась Юля, они отлично знали.
Только зачем им Михаська с бабушкой?
Детектив решительно не видел причин, способных объяснить подобного рода интерес со стороны бандитов. А тут и автоген как раз прибыл. И он не стал над этой историей зависать, списав ее на соседскую зависть.
…О чем он позже очень пожалел.
Стенку из стали наконец взрезали. Прямоугольник металла, еще дымящийся, упал назад, в проход, и мужчины прошли по нему, очутившись в подземном туннеле.
Обернувшись, они изучили с помощью фонариков остатки стальной стены: она была привинчена по краям крупными болтами. Понятно, что не несколько часов назад это все было придумано: наверняка пазы для болтов, равно как и сами они, равно как толстый лист стали, – все это давно было заложено в схему, в те времена, когда ход строился. Стальная стенка тяжелая, ее тоже не сегодня притаранили, когда у бандитов на хвосте милиция, – для нее техника нужна! Значит, она давно лежала или стояла тут, наготове…
Ход был отделан кирпичом и, насколько проникал свет их фонарей, казался свободным.
– Ну что, я пойду? – спросил их парень с автогеном.
Димыч подумал.
– А вдруг впереди еще один такой сюрприз? Как вы думаете, мужики?
– А хрен его знает… – отозвался Костик.
– Сомневаюсь, – ответил Кис. – Уж больно сложно все это монтировать.
Двери лифта вдруг съехались, лишив их дополнительного освещения, струившегося из комнаты.
– Ой, – почти икнул Гоша, – и как мы теперь обратно?!
Они обернулись, уперев лучики в дверь и простенки по ее бокам. Ничего, похожего на кнопку вызова, не наблюдалось: кроме прямоугольника, вырезанного автогеном, всю остальную часть стены закрывал стальной лист.
– Хрен с ним, – высказался Димыч. – А, Кис?
– Хрен, – согласился детектив. – Если придется вернуться, тогда и будем искать. А пока не стоит терять время.
– А я как? – воскликнул «автоген».
– Тебя как звать? – спросил Димыч.
– Женей…
– Так вот, Женя, пойдешь с нами. Если повезет, выберемся в цивильное место и тебя отпустим.
Жене явно не улыбалась такая перспектива, и неулыбчивость данной перспективы весьма внятно отразилась на его лице. Но ничего не попишешь, пришлось ему подчиниться.
Они двинулись. Кис попросил всех следить за возможными поворотами, а также прикидывать дистанцию и засекать время.
Ход был неровный. Кирпичная отделка местами обвалилась, а затем и вовсе сошла на нет, и корни деревьев, пробившиеся сквозь почву, свисали с потолка, цепляя путников за волосы. В первый раз Гоша вскрикнул, чертыхнувшись, но дальше все продвигались молча.
Пахло землей, сыростью, прелостью. Под ногами попадались обломки кирпичей, пару раз их фонарики высветили мелкие скелеты то ли ежиков, то ли кротов, то ли крыс…
Наконец они достигли конца и остановились. В свете фонариков очертился люк, закрывавший коридор наклонно. Похоже, сделан он из такой же стали, как и заслонка у лифта. Только на этот раз стальной лист был не сплошным, крышка люка напоминала дверь: сверху петли, снизу едва заметная щель. Засовы (их имелось три) с внутренней стороны не заперты, а с внешней… Не видать, что там, с внешней.
Стоял полноправный вечер, солнце уже село, но свет еще не померк и пробивался хрупким умирающим лучом через щель.
– Так, – объявил Димыч, – боевая готовность номер один! Гошка, Костик, вы по правую стенку; Кис, Женя, вы по левую.
И он, пригнув голову, двинул в крышку люка плечом. Алексей не успел его остановить, хотя заранее пожалел суставы Димыча.
Крышка вздрогнула, глухо застонала, но не открылась. Димка снова потер плечо.
Кис не стал ему говорить, что надо было сначала спокойно крышку подергать, проверить, насколько прочно она заперта. Никого за ней нет, и «боевая готовность номер один» совершенно ни к чему, – так что Дима мог свой организм и поберечь… Но объяснять это поздно и, главное, не совсем этично: Димыч ведь роль главного сейчас исполняет и подобную ремарку – пусть она из самых дружеских чувств – может воспринять как подрыв его авторитета…
Алексей Кисанов в очередной раз порадовался, что ушел из системы, со всей ее иерархией, авторитетами, чинами и прочими заморочками.
Дима обернулся к коллегам.
– Мужики, я так понимаю: либо там снаружи замок висит, либо они крышку чем-то подперли.
Кис протянул руку, взялся за скобу, служившую ручкой, чуть нажал на крышку, потянул на себя, опять нажал…
– Замок. Может, пара, – диагностировал он.
– Че делать бум? Отстреливать?
– Зачем? У нас же есть Женя! А у Жени есть автоген! – отозвался Костя.
– А если они, бандиты, там, снаружи? – вдруг произнес Гоша. – И нас слышат?!
– Усохни, – раздраженно ответил ему Костик.
Алексей Гошу пожалел. И пояснил:
– Первое: раз они стенку у лифта возвели, значит, уже давно смылись. Потому как если бы намеревались нас подстерегать, то стенку бы не стали…
– Понял! – поспешно заверил его юный опер. Казалось, он устыдился своего вопроса, выдавшего страх.
– Второе, – невозмутимо продолжил Кис, – они бы не стали запирать эту дверь, если б, опять же, намеревались нас тут отловить…
– Да я понял, понял!
Алексей только улыбнулся. Он помнил себя в первых делах – да и всех их, и Димыча, и Костика, и Серегу! – и помнил отлично, как бывало страшно поначалу им всем в критической ситуации, как бесплодно суетилась мысль, подстегнутая этим страхом, – не находя доводов, простых и логичных… Только опыт приносит способность управлять эмоциями, и тогда, освобожденная от страха, мысль начинает работать. И приносит вполне трезвую оценку ситуации. Гоше еще только предстоит познать этот опыт. И возможно, что именно сегодня…
