Татьяна Степанова - Предсказание – End
Фома отшвырнул Сергея, поднялся на ноги. Но его врага уже не было в зале ресторана.
– Нож, быстро! – Мещерский, разозленный толчком, болью в груди, уже почти орал. – Придурок, а если бы ты его зарезал?! Что было бы? Отдай нож, говорю, сию же минуту!
– Да пошел ты, – Фома сплюнул на пол. – Что ты все ко мне вяжешься? Это мое дело, понял? Мое, и ничье больше. Может, я и вернулся сюда для этого?
– Чтобы убить его?
Фома не ответил, он снова оттолкнул Мещерского, преграждавшего ему путь, и покинул «Чайку».
– Милицию вызывайте, милицию! – пронзительно и зло верещала где-то в глубине зала официантка.
Глава 13
Под Луной
И милиция приехала на удивление оперативно. Правда, главных участников драки и след простыл. Но милиционеры от этого даже не вздрогнули – дело житейское. Они задержали Мещерского. Тот замешкался, расплачиваясь за двоих и помогая официанткам поднимать стулья.
Не слушая объяснений и возражений («Гражданин, пройдемте, в отделении разберемся»), милиционеры водворили Мещерского в зарешеченный «воронок» и, невзирая на его протесты, вместе с группой возбужденных и нетрезвых очевидцев потасовки повезли в ОВД.
Из «воронка» не было видно ни зги, Мещерскому показалось, что ехали они очень долго, почти целую вечность. Как такое могло произойти, он не понимал, учитывая невеликую площадь Тихого Городка. Но, видно, в эту ночь (необыкновенную ночь, как он уразумел гораздо позже) вообще что-то непонятное творилось в городке и со временем, и с расстояниями.
Несмотря на поздний час, в отделении милиции на первом этаже (всего было два) горели окна в большинстве кабинетов. Заведение мало чем отличалось от самых обыкновенных заштатных ОВД. Перед входом столпилось скопище раздолбанных машин, толстое пуленепробиваемое стекло защищало дежурку от неожиданных экстремистских финтов и посягательств (чтоб никто не кидался через барьер рвать протокол и брать за горло старшего дежурного), в зарешеченном «обезьяннике» размеренно матерился местный забулдыга. В кабинете рядом с дежуркой работал телевизор, шло что-то шумное, попсовое про «звезд» с первого канала. И набившиеся в кабинет патрульные встречали каждое появление Ксении Собчак на экране дружным жеребячьим гоготом.
С Мещерским разбирался сам дежурный – пожилой дядька, нудный, как овод. И туго бы пришлось Мещерскому, если бы не показания подвыпивших очевидцев из «Чайки». Те дежурного знали, видно, как облупленного: «Ты что, Пал Осич, парень-то ведь разнимать их бросился, если бы не он – порезали б друг друга к такой-то матери!» Неожиданно заступилась за Мещерского и крикливая официантка: «Он не дрался, наоборот, он дружка своего останавливал. И за посуду он разбитую полностью с рестораном рассчитался, чаевые вон хорошие дал…» Однако, попав таким образом из подозреваемых в бытовом ресторанном хулиганстве в разряд свидетелей, Мещерский из цепких лап дежурного не вырвался. Пришлось отвечать на добрую сотню вопросов: кто, откуда, с какой целью, с кем были в ресторане, как фамилия драчуна-приятеля, где он сейчас находится, в чем причина возникшего конфликта?
На два последних вопроса Мещерский ответил «не знаю». Где обретался Фома, он и правда не знал, а вот насчет причины решил особо не распространяться. Впрочем, имя второго участника драки он назвал: «Кажется, его зовут Герман», но на допрос и на настроение дежурного это никак не повлияло. Мало ли Германов на свете?
Дежурный мурыжил его около полутора часов. А потом наконец сжалился: «Ладно, подпишите вот здесь и вот здесь, и можете быть пока свободны».
Мещерский подписал. И вышел на воздух. Была уже глубокая ночь. Над Тихим Городком повис в небе желтый диск луны. Прожекторы на здании отделения горели ярко, а вот дальше была тьма и тьма. Ни огонька. Ни светляка. Мещерский понял лишь, что ОВД стоит на косогоре в конце какой-то улицы (явно незнакомой). И чтобы добраться до центральной площади или до гостиницы, ему надо сначала идти прямо, а потом свернуть налево. Или направо?
– Эй, парень!
Мещерский оглянулся. Голос, окликнувший его, был явно женский, хоть и грубоватый. Но женщины нигде поблизости вроде как не наблюдалось. У желтого «газика» курили двое патрульных: один повыше, другой пониже, поприземистей, кругленький такой бурачок. Толстые форменные куртки, одетые по причине ночной прохлады, делали их похожими на близнецов.
– Это тебя, отморозка, из «Чайки» доставили?
Тот, кто спрашивал, – бурачок, был патрульным женского пола. Мещерский приглядевшись, различил под толстой форменной курткой и служебной экипировкой женское естество и врожденное любопытство. Задававшая вопросы была в чине младшего сержанта милиции – соломенная блондинка, стриженная под мальчишку, широкоплечая, крепкая (призерка района по самбо – правда, этого Мещерский так никогда и не узнал).
– Я не отморозок, я проездом здесь… это все просто так вышло, случайно, – Мещерский кашлянул.
– Славка, слышишь? У них всегда все случайно. – Барышня-патрульная покачала головой, дернула своего напарника за рукав (он был слегка заторможенный). – Ладно, не пузырься. Ты что, правда с Москвы сам? Я твой разговор с Осичем слышала в дежурке.
– Приехал на днях. – Мещерский подошел к патрульным (может, хоть дорогу до отеля покажут?).
– Ишь ты, москвич. Деловой. Ну, по тебе видно. Прикид-то твой столичный порвали тебе, деловому.
– Где? – Мещерский обозрел себя и увидел, что правый рукав его пиджака надорван по шву.
– И чего, туристов будешь к нам в город возить? – не отставала барышня.
– Да вот хотим с компаньоном организовать. Моя фамилия Мещерский, зовут Сергей. – Мещерский был всегда вежлив с женщинами.
– Ты мне еще визитку вручи, москвич, – хмыкнула патрульная. – Какие же вы все-таки… Ладно, со знакомством. Я младший сержант Байкова, а это вот сержант Лузов Слава, – она кивнула на напарника. – И чего бузили-то в «Чайке»?
– Просто выпили, повздорили, ну знаете, как это бывает, – Мещерский невинно пожал плечами.
– Ну да, за мебель и посуду, разбитые при разговоре, слышь, Славка? А ты, москвич, на баклана-то не похож вовсе.
– На кого?
– На хулигана. – Байкова вздохнула. – Эх ты, отставной козы барабанщик. Деловой, а туда же, кулаками махать. Это с нашими-то? Это в «Чайке»-то? Чвакнули бы по башке бутылкой, и где ты был бы сейчас? В приемном покое?
– Вы не скажете, как мне добраться до отеля «Тихая гавань»? – Мещерский ощутил, что вопрос его словно из старого доброго английского детектива, еще словцо «мэм» осталось добавить, и все – финиш.
– Вот так напрямки парком, – басом брякнул сержант Лузов.
Мещерский глянул в темноту. Так, значит, ОВД расположен неподалеку от парка? Того самого парка?
– Можно и через улицу Чекистов, а потом по Московской, только это в два раза длиннее. Ого, час без малого, – сержант Байкова глянула на часы. – Ну что, Слава, пора, а то Гвоздалев разорется, если опоздаем на контрольное…
– Вы, простите, куда, девушка? – спросил Мещерский.
– Я на маршрут патрульный, – ответила Байкова. – Что, одному парком чесать неохота? Правильно. Туда наши по ночам не ходят. Днем тоже не ходят. Ладно, присоединяйся, потопали.
– Я думал, мы… – Мещерский покосился на «газик».
– Щас, разбежался, кто ж нам транспорт даст? – Сержант Байкова звонко хлопнула себя ладонью по бедру, где была приторочена резиновая дубинка и наручники. – Ножками, ножками, прыг-прыг… Да тут недалеко, если парком-то.
Мещерский поплелся вслед за сержантами. Только сейчас он ощутил, как же он зверски устал. Мимо проехала машина. Может, такси? Нет, не такси. Шаги патрульных гулко отзывались – топ, топ. Улица шла под уклон. Деревянные домишки спали. Мещерский запрокинул голову – ночь, луна. Какая же она здесь огромная. Парк был все ближе. И Мещерский почувствовал, что его как-то не манит этот короткий путь.
Улица кончилась перекрестком, дома остались позади, уступив место аллее. Где-то там, за деревьями и кустами, был берег водохранилища и руины танцплощадки, погибшая карусель и останки беседки, но до них еще надо было дойти. Мещерский оглянулся – через перекресток, сияя огнями, проехал автобус. А они втроем углублялись все дальше в парк.
Никакого освещения, кроме лунного света. А лунный свет – коварный обманщик. Он представлял кусты бузины и лещины – холмами, а заросли ольхи – темной тканью, натянутой подобно занавесу. В лунном свете потрескавшийся асфальт дорожек выглядел, как бугристая морщинистая кожа чудовища, и казалось, что идете вы не по аллее, а по спине дракона, полузарывшегося в землю. Старый погнутый фонарь в лунном свете прикидывался могильным крестом, вековые сосны – колоннами древнего храма, разрушенного, разметанного по камешку до фундамента. И какому только идолу служили в этом храме? Какие кровавые жертвы приносили?
Сержант Байкова и сержант Лузов шли вперед, однако шаг их, как заметил Мещерский, заметно ускорился. Территория парка была их патрульным маршрутом, однако задерживаться на этом маршруте они, видимо, особого желания не имели. Внезапно сзади хрустнула ветка. Сержант Лузов – этот увалень, этот заторможенный амбал (как успел уже окрестить его Мещерский) быстро обернулся в ту сторону и направил туда свой карманный фонарик.
