Татьяна Гармаш-Роффе - Укрыться в облаках
Рита удивленно подняла брови.
– Ну, вот смотри, – Андрей понял невысказанный вопрос, – политические партии существуют вроде бы для того, чтобы заботиться о благе страны и народа. Так?
– Не смеши.
– Я как раз об этом. На самом деле они заботятся только о том, чтобы пробраться на самые высокие места в обществе. И получить блага, которые данные места делают доступными.
– Кто бы сомневался! – хмыкнула Рита.
– Зря ты думаешь, что это так уж очевидно всем. Иначе люди бы вообще ни за кого не голосовали. А наиболее успешных политиков считали бы наиболее успешными лжецами и демагогами.
– Ну, да... Еще Пушкин сказал, что русский человек ленив и не любопытен. Он не читает, не размышляет, потому и верит всякой лабуде.
– Пушкин никогда не выезжал за границу. Иначе бы он обобщил свое утверждение до любого народа.
– Ну почему же? Помнишь: «Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич»...
– Помню. А ты начитанная.
– Я же вундер...
– Вундер-девушка, – улыбнулся Андрей.
Рита смутилась. Сама, что ли, набилась на комплимент?
– Ты о любви что-то хотел сказать, – суховато вернула она его к теме. – А ушел в тему о партиях.
– Так в любви то же самое. По определению, любовь – это когда любишь другого человека. ДРУГОГО! То есть хочешь, чтобы ему было хорошо и так далее. На самом же деле в любви каждый сам хочет устроиться максимально комфортно. Сделать с помощью этого самого другого хорошо лично себе.
– Извини, попроще нельзя? Ты про эгоизм?
– Нет. Эгоизм есть проявление инстинкта самосохранения, необходимого и здорового. Но он может быть и должен быть разумным. Чтобы получить любовь другого, нужно уметь свой эгоизм уминать. Давать другому пространство, возможность жить и дышать свободно рядом с тобой...
– Красиво сказано.
– Я тебя не убедил? Тогда вспомни Митю. Он тебя как бы любит. Даже готов тебя простить – неслыханная щедрость души! За то, что ты не дала ему себя изнасиловать.
– Все, все, убедил! – Рита поежилась и отпила коньяку. Говорить о Мите у нее никакого желания не было. – Так кто из вас был эгоистом неразумным?
– Оба. Она хотела, чтобы я занялся бизнесом и зарабатывал деньги. Я хотел писать диссертацию и заниматься наукой. Уступать никто не желал. Мы расстались.
– И после этого ты...
– Да. Просто секс. Без иллюзий. Никто никому не морочит голову словом «любовь». Обе стороны удовлетворяют физиологическую потребность. К тому же мне было интересно получить такой... м-м-м... нестандартный опыт. Я любопытен. Новые знания обогащают.
– Так отчего же ты бросил это занятие? Оно приносило деньги.
– Сашка тебе говорил о запахах... Он повторил мои слова.
– Помню.
Неизвестно отчего, но Рита чувствовала себя задетой исповедью Андрея. Он словно препарировал живые человеческие отношения – запутанные, сложные, но живые! – своим холодным, рассудочным анализом. Она не сумела бы ему возразить: его теория выглядела стройно и логично. Да только что-то в ней было не так, неверно! Может, потому, что он умолчал о том, как ему до сих пор больно от разрыва с той женщиной?
– Ты меня напрягаешь, – ответила она с вызовом. – Теперь я должна задаваться вопросом о том, как ты воспринимаешь меня на запах?
– Можешь не беспокоиться. Ты пахнешь хорошо. Здоровым телом и здоровой душой.
Она вдруг покраснела. Допила одним глотком коньяк и принялась молча убирать со стола, составляя посуду в мойку. Андрей оттеснил ее от раковины:
– Я вымою.
* * *Рита вернулась в комнату. Она жутко устала за этот нескончаемый день, хотелось спать... и на чем же?.. Только сейчас до нее дошло, что в комнате есть лишь диван. Раскладной, но один. Особого трепета в ней это не вызвало: они с Андреем уже второй день сосуществуют бок о бок, и этот едва знакомый парень стал ей, как ни странно, почти «своим» – не другом, конечно, но, пожалуй, товарищем... Товарищем по несчастью. Такие два денька, как они пережили, многих недель стоят. Пуда соли и в придачу ведра горчицы.
Было бы, однако, неплохо найти парочку одеял. Иначе придется спать одетой.
Она посмотрела на часы: полночь с копейками. Звонить Александре с вопросом уже неудобно...
Андрей, покончив с посудой, застал Риту у раскрытых дверец шкафа.
– Что-то ищешь?
– Одеяла, подушки, белье...
– Я думаю, что они тут, – и он одним махом поднял край дивана, под которым обнаружился глубокий ящик со всеми необходимыми спальными принадлежностями. Одеял наличествовало как раз два, одно потолще, зимнее, другое полегче, летнее.
– Если тебя смущает мое соседство на диване, я могу спать в кресле.
Рита помотала головой. Ее уже ничего не смущало.
* * *Она первая пошла в ванную, Андрей после нее. Пока он умывался, она забралась под толстое одеяло (Андрей настоял, чтобы она взяла то, что потеплее), отвернулась к стенке, и ее сознание мгновенно поплыло по волнам дремы, сладкой прелюдии сна.
Разбудило движение рядом: Андрей вернулся из ванной и сел на край дивана. Неожиданно Риту накрыло ощущение, что сейчас он ее обнимет. Ощущение странное, нелогичное – они ведь «товарищи по несчастью», только и всего! – однако настолько сильное, что ей сделалось жарко.
А он еще упомянул, что потребность в сексе у него высокая...
Ей хотелось раскрыться, охладить тело, но она не рискнула. Лежала носом к стенке, не шевелясь, стараясь не выдать себя, дыша ровно и глубоко.
Андрей тихо примостился с краю – поверил, что Рита спит, и старался не потревожить ее сон, – укрылся, повернувшись спиной к ней, и вскоре тоже ровно задышал.
Так они оба дышали еще полночи – пока и в самом деле не заснули.
Понедельник
Утром Рита уселась за работу. Андрей тоже, за свою. И просидели они, не глядя друг на друга, три с лишним часа.
Наконец Рита закончила одну из тех программ, что задолжала своим заказчикам, отправила. Ей страшно хотелось выйти на улицу – чужие стены душили ее. У себя, в Нижнем Тагиле, она жила почти затворницей, но в стенах своей конурки чувствовала себя уютно, а окном в мир служил Интернет. Он поставлял ей новости, политическую и экономическую аналитику, культурную информацию и продукцию в виде книг, фильмов, рецензий... Там, дома, одиночество было родным, своим.
Но тут, в Москве, Рита ощущала себя улиткой, потерявшей ракушку-домик, и ее незащищенному телу все казалось угрозой! Хотелось уползти куда-то туда, где можно было затеряться, спрятаться, – в большой город, в нагромождение домов, строений, дорог, людей, машин... Забиться в щель, сделаться невидимой...
– Я хочу прогуляться, – сообщила она в спину Андрея, сосредоточенно стучавшего по клавишам своего нового компьютера. – Ты останешься тут? Я спрашиваю, потому что у нас только одна связка ключей, – пояснила она.
Андрей обернулся:
– Тебя тяготит мое присутствие?
– С чего ты...
– Рит, я тоже давно живу один. Я знаю, что одиночество не делится на двоих...
– То есть это тебя мое присутствие тяготит?
– Блин!
– Ты как-то не интеллигентно выражаешься, – хмыкнула она.
– А я должен?..
– Конечно, ты же интеллигент!
– Дурочка, – улыбнулся он. – Вундер-дурочка. Погоди, я с тобой, вместе прогуляемся.
* * *Они гуляли. То есть просто слонялись по улицам. Сначала по проспекту Мира, потом забурились в отходящие от него улочки и переулки, рассматривая дома и болтая о какой-то ерунде. Рита рассказывала о своем восприятии Москвы, Андрей делился своим – довольно схожим, как выяснилось...
Солнце сияло на чистейшем, детской голубизны небе, снег искрил, морозец был приятным, несильным – ровно настолько, чтобы подрумянить щеки, не отморозив нос.
Постепенно Риту отпустила тоска, это жуткое чувство незащищенности – чувство голой улитки, потерявшей домик. Город словно раскрыл ей свои объятия за время этой прогулки, принял Риту... Может, потому, что они с Андреем разделили его на двоих?
Одиночество, сказал он, на двоих не делится... Но город, – он большой, он делится, наверное?..
– У нас хлеба нет, – вдруг вспомнила Рита. – Надо купить.
– Раньше в городе были булочные, – ответил он. – В Москве были, в Питере, и в других городах тоже. А теперь их, по-моему, не существует. Думаю, что нам нужно найти супермаркет.
Они принялись искать что-нибудь похожее на супермаркет, но в маленьких улочках, где они плутали, такового не наблюдалось. Спросили прохожего, тот махнул рукой в сторону проспекта.
В этот момент Рита поняла, что ей срочно нужно...
– Купи сам, ладно? Я домой пойду.
– Что случилось? – удивился он, но тут же спохватился: сообразил. – А, держи ключи.
– Я запуталась здесь... Куда идти?
Андрей пояснил, и они расстались. Рита чуть ли не бегом припустилась «домой», – в квартиру Александры. Замок она открывала, расстегивая одновременно джинсы...
Уфф, наконец! Она вспомнила анекдот: «Где находится душа? – Под мочевым пузырем. – Почему? – Потому что, когда пописаешь, то на душе полегчает!»
