Татьяна Гармаш-Роффе - Укрыться в облаках
Она снова посмотрела на словарное определение... И вдруг поняла! Вот в чем причина, вот в чем: благородство – это «добрые проявления внутренней сущности человека, не обусловленные какими-либо законами, запретами, правилами или предписаниями».
Разве могли передовые педагоги делать ставку на столь хрупкий, не поддающийся контролю и дисциплине элемент, как «внутренняя сущность»?
Нет, конечно нет! Честность-порядочность-ответственность как раз вытекают из разумно обоснованных правил, законов, запретов и предписаний, которые навязывает человеку общество. Все это хорошо, спору нет, – людям необходимо преподавать правила общежития... Как и уголовный кодекс. Однако пропасть между двумя понятиями колоссальна!
В одном случае мы имеем дело с Личностью, которая благородна в силу внутренней своей сущности, в силу своего мировоззрения! А в другом случае – с порядочным человеком, где порядочность – это качества, отформатированные требованиями общества.
Именно поэтому благородный никогда не изменит себе – невозможно изменить своей внутренней сущности. Тогда как порядочный легко сменит окрас, как только требования общества изменятся! Со взяточниками он сам станет взяточником, с бандитами – бандитом, с фашистами – фашистом...
* * *Скайп в ее компьютере вдруг подал сигнал. Рита посмотрела на экран: некий «митвах» просит добавить его в контакты. Рита привычно нажала на кнопку «отклонить» – ей только всяких митвахов не хватало!
И вдруг до нее дошло: мит-вах, Митя Вахреев, Митька! Нашел ее данные в Скайпе, зараза! Не успокоился!
Отклонив его просьбу и вырубив Скайп, она вдруг решила посмотреть в свой официальный почтовый ящик. Официальным Рита считала его потому, что никаких переговоров по делам своим программистским да хакерским там никогда не вела, – ящик служил исключительно для близких, для семьи. Рита завела его давно, еще живя в Екатеринбурге, – по межгороду не назвонишься, а на Скайпе они редко совпадали по времени, – и пользовалась с тех пор им крайне редко...
Так и есть! Письмо!
«Я неправильно вел себя с тобой, Маргаритка, извини. Я люблю тебя, с детства люблю. Возвращайся. Все прощу и забуду. Митя».
Чудеса. Он вел себя НЕПРАВИЛЬНО, но ПРОЩАТЬ он будет ее, Риту! Вот как ложь себя выдает – простенько и незамысловато.
Электронный адрес, как и ее «ник» в Скайпе, он выведал наверняка у родителей. К счастью, Рита не сказала им, куда едет. Просто сообщила, что уезжает по делам на пару недель. А встречные вопросы родители уже давно отучились задавать.
Значит, Митя все еще пытается ее достать... Любовь у него, видите ли. Романтическая такая, с детства. И вся она, любовь эта, состоит в желании Ритой обладать, во всех смыслах слова. Подчинить ее себе, сделать своей собственностью. Если бы Рита сдуру вышла за него замуж, то он бы ее баловал, без сомнения... и бил при каждом ее взгляде в сторону, при каждом ее опоздании домой! Видела такую «любовь» Рита – на лицах некоторых своих подруг видела, расцветавших лиловыми гематомами!
– Рит, что с тобой?
Она и не заметила, что Андрей смотрит на нее. Видимо, эмоции ее выдали.
– Что-то случилось? У тебя такой вид, будто ты в компьютере увидела ядовитую змею.
– Примерно так и есть, – Рита улыбнулась несколько натужно. – Митя меня ищет... Письмо вот прислал.
– Чего хочет?
– Чтоб вернулась. Тогда он мне «все простит».
Брови Андрея поползли вверх. Судя по выражению его лица, дополнительных комментариев ему не требовалось.
– Но он ведь, насколько я понимаю, не может тебя найти через адрес электронной почты?
– Не может.
– Так сотри его и закрой свой ящик. И выбрось из головы. Пойдем ужинать?
* * *Рита кивнула. Последовав совету Андрея, она письмо стерла, – чтобы не оскверняло ее почту, – но адрес Митин сохранила. Мало ли, вдруг пригодится? В ее мире информация дорого стоила.
Она закрыла ноутбук и проследовала на кухню. Андрей созерцал утробу холодильника, раздумывая, чем бы им поужинать. Еды там было немного, так что особо выбирать не приходилось, но он никак не мог решить вопрос, что именно вытащить из него.
– Давай сварим яйца, а к ним откроем нарезку рыбы, – предложила Рита, заглянув через его плечо в холодильник. – Яйца пресные, а рыба соленая, вместе получится вкусно. И еще у нас огурцы есть с помидорами, вынимай, салат сделаем!
– А чем его заправить?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Ничем. Просто нарежем овощи, они под солью сок дадут, вот и будет заправка!
* * *Через десять минут стол был накрыт. Хлеба у них не оказалось – забыли взять, убегая из квартиры Андрея, а купить не подумали, – но аппетита им это не убавило. Они быстро умяли овощи, после чего Рита очистила вареные яйца, разрезала их вдоль, а сверху положила на каждую половинку по кусочку копченой форели, которую она сама вчера... – только вчера, надо же! – принесла из магазина...
– Ум-м-м, как вкусно! – произнес Андрей с набитым ртом.
– Надо было вино прихватить, что ли... Новоселье отметить, – усмехнулась она.
– Верно... Я не подумал.
– Да я вот тоже.
– Тут у Александры есть какое-то вино, я видел несколько бутылок под шкафом. Может, позаимствуем? А потом купим, возместим ущерб, – предложил Андрей.
Они вернулись в комнату, вытащили одну бутылку, слегка запылившуюся.
– Французское, настоящее... – разочарованно произнесла Рита, изучив наклейку. – Такое мы нигде не купим!
– А ты по-французски читаешь?
– По-французски, по-английски и немножко по-немецки. Я вундеркинд, к твоему сведению. Родители развивали мой интеллект всеми способами с ранних лет.
– Было что развивать, надо думать, – заметил Андрей. – А если я еще и испанским владею, то потяну на вундермена, а, детка?
– А чего это ты меня «деткой» назвал? – подозрительно прищурилась Рита.
– Ну ты же «кинд», хоть и «вундер». «Чудо-детка».
– А-а-а, точно! – засмеялась она. – Смотри, а тут коньяк стоит. Наш, отечественный. Такой мы сможем возместить Александре.
– Берем!
Им вдруг сделалось весело. Разлили коньяк в водочные рюмки, – они первыми подвернулись в посудном шкафчике. Чокнулись, поздравили друг друга с «новосельем», выпили.
– Я Сашке попытался дозвониться... – произнес Андрей, – но он не отвечает.
– Ты же ему сам сказал, чтобы телефон выключил!
– Верно... – согласился Андрей.
– Ты за него беспокоишься? – осторожно спросила Рита, вспомнив разговор в кабинете у детектива об интуиции.
– Нет, пожалуй... Он последовал советам Кисанова, думаю. В Питер подался скорее всего, он ведь оттуда родом.
– Вы давно дружите?
– Мы не дружим.
– А Сашка называет тебя другом...
– Дети часто называют «друзьями» тех, с кем полчаса повозились в песочнице, – улыбнулся Андрей. – На самом деле он воспринимает меня как... как старшего товарища. Знает, что всегда помогу.
Еще бы, подумала Рита, этому ангелочку любой готов стать «старшим», его покровителем-покровительницей! Такой он прелестный парнишка, такой непосредственный, такой несмышленыш! И баба та, что заваливала его подарками (о чем свидетельствовала Сашкина квартира), – она тоже таяла... Пока ее не приперло компроматом. Если б ей сейчас не пришлось спасать собственную шкуру, то наверняка бы кинулась спасать ангельские крылышки! Но своя шкура дороже... И крылышки принесены в жертву шкуре.
Рита не любила «ангелоподобных». Они обычно эту роль играли вполне расчетливо. Но Саша, кажется, не играл. Он таким и был: несмышленышем, баловнем судьбы и людей, особенно женщин – из тех, кто в состоянии вершить судьбы. Жаль, что одна из них развернула его судьбу не в ту сторону...
– Он и вправду совсем ребенок, – согласилась Рита. – Вы с ним познакомились «на выезде», как я поняла, да?
Ей все-таки очень хотелось узнать, отчего Андрей, интеллектуал и аспирант, занялся проституцией. Просто так, из человеческого любопытства: уж больно не сочеталась с ним эта «профессия». Но спрашивать в лоб она постеснялась, отчего и закинула, как удочку, эту расплывчатую и не слишком обязывающую к ответу фразу.
– Я бы предпочел, чтобы ты не знала об этом. Но Сашка уже трепанул, и ты знаешь. Теперь ты хочешь услышать о причинах, так?
Рита прикусила губу. Была ли она бестактна? Или Андрей оказался чересчур проницательным?
– Да. – Она решила не лукавить. – Хочу.
– Хорошо, – кивнул он и подлил в рюмки коньяку. – Я очень сильно любил одну женщину. Но мы расстались. После этого я понял, что больше никогда любить не смогу...
Он помолчал, затем вновь заговорил:
– Нет, не так. Прозвучало как-то пафосно, фальшиво... Я просто понял, что чувство под названием «любовь» – ошибка. Несоответствие словесного определения реальной сути.
