Владимир Колычев - Белая волчица
Максим вплотную подъехал к автомобилю дорожно-постовой службы, остановился. Молодой розовощекий старлей раздраженно махнул рукой, чтобы он проезжал. Инспектор не знал его в лицо, но Максима это не задело. Он и не стремился завоевать широкую известность.
Одинцов показал удостоверение, представился. Старший лейтенант кивнул в знак признания и в нескольких словах объяснил ситуацию. Легковушка находилась на обочине, мимо проезжал «КамАЗ». Все бы ничего, но водитель черной иномарки вдруг выскочил на дорогу и угодил прямо под колеса.
– Выскочил, значит?
– Ну да, – подтвердил инспектор. – Видите, дверца не повреждена. Открыта на всю, а целая. Если бы потерпевший вышел, то его вместе с дверью снесло бы. Да и водитель крана говорит, что мужик выскочил из машины, как будто вытолкнули его. А кто мог так пихнуть мужика? Если в машине кто и был, то девчонка какая-то. Так водитель крана говорит. Но когда мы подъехали, там уже никого не было.
Максим не собирался задерживаться на месте происшествия, но его заинтересовала особа, которая находилась в машине. Снова девушка!..
Он подошел к покойнику, поднял пленку. Мужчина средних лет лежал с открытыми глазами. На его лице застыли страх и недоумение, но не гримаса боли. Видно, он успел только испугаться, не осознал страшную суть произошедшего. Удар пришелся в корпус, лицо пострадало мало. Нос разбит, кожа стесана, кровь еще не запеклась.
Максим опустил пленку. Жаль, конечно, мужика, но трагедии майор из этого случая не делал. Слишком уж много покойников прошло через его руки, чтобы остро реагировать на каждого. Тем более что он не знал этого мужчину.
– Фамилия? – спросил майор.
– Милюхин, – отозвался старлей. – Иван Александрович.
Максим легонько ущипнул себя за подбородок. Эта фамилия показалась ему знакомой. Где-то он ее уже слышал, причем не так давно, в связи с каким-то делом.
Девушка, значит, из машины выскочила. В деле Аникеева тоже фигурировала молодая особа. А сам он вполне мог убить Охоткина.
Ну да, ведь у покойного бизнесмена был компаньон, который как раз и мог его заказать. Кустарев раскопал этого персонажа и озвучил его фамилию. Все правильно, Милюхин Иван Александрович.
Охоткин погиб в результате несчастного случая. Это дело пройдет как непреднамеренное убийство.
– Вы его знаете? – спросил инспектор, кивнув на покойника.
Максим отрицательно покачал головой. Ему не хотелось возводить это дело в ранг заказного убийства, и он еще не знал, нужно поднимать шум или нет. Поспешишь – людей насмешишь. Да и начальство расстроишь, если дело ляжет на репутацию отдела мертвым висяком.
Он подошел к виновнику происшествия, с которым разговаривал следователь. Немолодой мужик совершенно сермяжного вида что-то невнятно бормотал, пытался ответить на какой-то вопрос. Дядька явно пребывал в шоке, в ступоре. Его колотил озноб и одолевала икота. Мало того, что каждое слово давалось ему с трудом. Они еще и застревали в горле.
Следователь Корнильев узнал Одинцова, кивнул в знак приветствия, вопросительно посмотрел на него.
– Мне надо бы задать пару вопросов.
– Попробуй. – Корнильев пожал плечами, насмешливо глянув на крановщика.
Одинцов представился, взял мужика под локоть, отвел в сторонку, легонько тряхнул его, дернув за руку, и сказал:
– Мы разыскиваем девушку приблизительно двадцати лет. Возможно, она находилась в машине вместе с пострадавшим.
– Вот-вот! – Крановщик широко распахнул глаза, с восторгом посмотрел на Одинцова. – Была баба!.. В машине сидела! – Речь его обрела внятность, но, судя по взгляду, сумбур в голове остался.
– Девчонка или баба? – спросил Максим.
– Молодая совсем. Баба или девчонка, какая разница? – довольно внятно проговорил мужик.
– В лицо вы ее видели?
– Нет, лица не разобрал, видел только, как она из машины выходила. – Мужчина махнул рукой в сторону черной иномарки. – Дверцу закрыла и пошла. Почти побежала! – Он снова ткнул ладонью, на этот раз обращая внимание майора на высотный дом с магазином на первом этаже.
С дороги к нему вела тропинка, протоптанная в снегу. По ней торопливо шел долговязый парень в куцей кожаной куртке. Он спешил к автобусной остановке, которая находилась метрах в двадцати за черной легковушкой, при этом с некоторой опаской и любопытством посматривал на столпотворение вокруг трупа. Парень затаптывал след беглянки.
– Надо было догнать ее, остановить. – Крановщик вздохнул. – А как? Мертвый человек на дороге лежит! Мне свет с овчинку показался.
– А выглядела она как?
– Молодая, худенькая, волосы не совсем светлые, но и не темные.
– Русые?
– Да, наверное, русые.
– Прическа какая?
– Да не было у нее прически. Просто волосы назад собраны.
– Заколкой закреплены?
– Наверное.
– Какая заколка? Как она выглядела?
– Да я что, разве помню?!
– Может, в форме полумесяца?
– Нет, не было полумесяца. Она что, мусульманка?.. Может, террористка? – с надеждой спросил крановщик.
Логика его была проста и понятна. Если в машине находилась террористка, то ему ничего не будет. Не преступник он, если дело пахнет керосином, а жертва.
– Это вряд ли, – сказал Максим и покачал головой.
– Ну да, она без платка была. И волосы светлые. Из-под пальто ничего не выпячивалось. Если террористка, значит, пояс шахида должен быть. Я правильно понимаю?
– А пальто какое было?
– Серое с капюшоном. Еще у нее была спортивная сумка. А может, там бомба лежала? – спросил взбудораженный мужик.
– А какого цвета сумка?
– А не все ли равно, в какой сумке бомбу хранить? – спросил крановщик, глядя на Одинцова.
Примерно так Максим выглядел вчера, когда играл роль в театре одного актера.
– Бомба там была, понимаете? – Водитель конвульсивно схватил Одинцова за руку. – Она рвануть могла! Мужик испугался, выскочил из машины, а тут я!.. Точно, бомба была!.. Товарищ следователь!
Корнильев шарахнулся в сторону, когда крановщик рванул к нему, и отдернул руку, в которую тот собирался вцепиться.
– Бомба в сумке была! Она взорваться могла!.. Я не виноват! Это бомба!
Следователь глянул на Максима как на террориста, который подложил под него живую бомбу. Мол, ты завел мужика, и он сорвался с предохранителя. Как же прикажешь мне с ним теперь общаться?
Максим подошел к черной легковушке, осторожно открыл правую переднюю дверцу, заглянул в салон. На полу, на резиновом коврике лежала шерстяная перчатка голубого цвета, судя по размерам, женская.
Возможно, девушка, которая была здесь, оставила в салоне отпечатки. А в квартире Кустарева должны были иметься пальчики Лены.
Одинцов набрал номер Кустарева, и тот отозвался почти сразу.
– Гриша, ты где?
– Где – это географическое место или состояние души? – как-то не очень весело спросил Кустарев.
– Про состояние души лучше не надо, – заявил Максим и покачал головой.
Судя по голосу, Гриша находился в состоянии легкой прострации.
– В Павловске я. Не нашел Лену, адрес не тот.
– Твоя Лена нравится мне все больше и больше. Устал?
– Да, всю ночь ехал.
– На обратный путь сил хватит?
– Доберусь потихоньку. Что-то случилось, да?
– Приезжай, поговорим.
Максим сбросил вызов и посмотрел на дорожку, по которой недавно бежала девушка, по внешним приметам похожая на Лену. Он еще не знал, стоит ли возбуждать уголовное дело по факту гибели гражданина Милюхина, но Лену Киршанову искать надо. В этом майор уже не сомневался. В ближайших планах у него значился Лукомор со своими бандитами. Но и Лену, эту предвестницу смерти, забывать никак нельзя.
Запах прокисшего пота, холодящее чувство страха, пугающий лай – все это Лукомор ощущал как будто наяву. Ему снился кошмар. Он осознавал это, но все равно испытывал страх. Псы неслись на него со всех сторон. Они стремительно приближались, их лай был уже невыносимо громким. Пора просыпаться.
Он открыл глаза, вялым движением руки смахнул со лба капли пота. Вроде бы и нежарко в спальне, а испарина выступила. За окном уже светло, солнце просвечивает сквозь шторы. В дом стучится весна, а настроения нет.
У Лукомора возникли проблемы. Псы снились ему не зря. Майор Одинцов вдруг разбушевался, Витю Штриха вчера закрыл. В чем заморочка, пока не понятно, но, возможно, это всего лишь начало. Не исключено, что колокол звонит и по самому Лукомору. По грехам его тяжким, покаяние за которые может быть пожизненным, если так решит суд.
Лукомор поднялся, нехотя потянулся, зевнул, подошел к окну, выглянул во двор и как будто что-то почувствовал. Он увидел, что со стороны ворот к дому шел его адвокат. У Миши была машина, но охрана не пропустила ее во двор.
Для этого нужно было личное разрешение Лукомора, а начальник охраны решил не беспокоить босса. Время не самое раннее, половина десятого утра, но Лукомор еще не дал о себе знать, поэтому для всех он спит. Миша будет дожидаться в приемной, пока он не проснется. А вид у адвоката озадаченный, сосредоточенный. Возможно, в клюве у него дурная новость.
