Владимир Колычев - Белая волчица
– Есть такое предположение. Да и тебя, Штрих, я знаю очень хорошо. И о твоем романе с женой Лукомора мне известно.
– Ты попутал, начальник!
– Кристина ее звали. Не знаю, что там у вас произошло, но ты ее задушил, а труп потом привез в крематорий к Демону. Было такое?
– Не было у меня ничего с Кристиной.
– А труп ее Демон сжигал?
– Труп?.. – Витя оторопело посмотрел на мента.
Надо было сразу про Демона сказать. Мол, не было никаких дел с ним, и труп Кристины никто не сжигал. А он оправдываться стал, дескать, не было у меня ничего с ней. Нет, Витя, конечно, себя не выдал, ни в чем не признался, но мент теперь сидит и усмехается, глядя на него. Он-то получил подтверждение своим подозрениям.
– Да, Витя, труп. Ворсобин во всем признался, поэтому и постановление на твой арест мне без проблем выписали. Завтра у тебя встреча со следователем, тебе будет предъявлено обвинение. А там ведь не только Кристина Елецкая, но и другие трупы. На пожизненное пойдешь.
– Гонит Демон, оговаривает! Он на всю голову больной, помешался в своей кочегарке!
– Щепкин признался, что Ворсобин сжег труп человека, которого застрелил Жора Висляков. Этим он подтвердил признания Ворсобина. Так что не выкрутиться тебе, Витя. За убийство Елецкой пойдешь. Лукомор тебя гадом объявит, а он в законе.
– За что гадом? – вскинулся Витя.
– А ты думаешь, Лукомор признает свою вину? – Одинцов удивленно повел бровью. – Нет, такого не случится. Это ты его жену задушил и сжег, а сам Лукомор тут не при делах.
Штрих до хруста в суставах сжал кулаки. Была у него мысль зачистить Демона. Этот чертов кочегар шибко много знал, поэтому должен был умереть, но как-то все руки до него не доходили.
Да и у пацанов проблемы время от времени возникали. Им надо было как-то от жмуров избавляться, и Демон со своей кочегаркой постоянно их выручал. Все шло по накатанной, как-то само собой. Криминальные трупы появлялись, но сжигались без шума и пыли.
А потом система дала сбой, и вот итог. Он действительно сжег труп Кристины, которую задушил муж. Лукомор ее убил, а Витя всего лишь замел следы. Столько лет все было шито-крыто, и на тебе.
– А может, при делах? – спросил Одинцов.
– Не было ничего. Не знаю никакую Кристину.
– Знаешь!
– Давай адвоката, начальник! Без него ничего тебе не скажу!
– Нарываешься? – Одинцов хищно сузил глаза.
– Да пошел ты!..
– Витя, ты же давно знаешь, что я человек мирный, у меня все по закону…
– Я тебе ничего не скажу.
– Думаешь, легко по закону, когда вокруг столько дерьма?
Штрих ухмыльнулся, глянув на Одинцова. Не те сейчас времена, чтобы мент мог беспредельничать. Он теперь полицейский, и пережитки прошлого ему не к лицу. А если майор этого не понимает, то адвокаты ему быстро все объяснят через прокурора по надзору.
– Ой как нелегко, Витя. Мне аж крышу иной раз сносит. – Майор покачал головой, нехорошо глядя на него. – Недавно нервы не выдержали, на одного ублюдка сорвался. Чуть не убил. Пришлось к врачу идти. К психиатру. Знаешь, что он мне сказал?
– Слышь, начальник, время уже позднее, после десяти допросы запрещены.
– А ничего врач не сказал. Зато он мне справку выписал. Вот, смотри. – Одинцов достал из кармана удостоверение, вынул оттуда бумажку, сложенную вдвое, бережно развернул ее. – У меня с головой проблемы, Витя. И с душой. Я теперь душевнобольной. Шизофрения у меня, причем в тяжелой степени.
– Да мне по барабану, что там у тебя, начальник!
– Ты, Витя, меня не зли!
Штрих обеспокоенно посмотрел на Одинцова. Не нравился ему безумный блеск в глазах этого мента. Да и голос майора звучал как-то странно. В нем явственно проступало предвкушение радости. Да-да, той самой, совершенно психопатической, которая охватывает буйнопомешанного, когда тот зубами вгрызается в горло санитара.
– Я выхожу из себя, когда меня кто-то злит. Это давно уже началось. С тех самых пор как Лукомор отбил у меня Кристину. Да, Витя, Кристина была моей девушкой, но я ее потерял. С тех пор я не в себе. Болезнь только прогрессирует. Я любил Кристину, а ты, падла, ее убил!
– Слышь, начальник, ты дурака здесь не валяй! – Витя настороженно посмотрел на Одинцова.
Разыгрывал его мент, пугал, на фуфло брал. Но играл он здорово, не придерешься. Как будто действительно умом тронулся. Взгляд как у реального психа, разговор – сплошное гонево.
Одинцов не мог любить Кристину! Вдруг он действительно того? Может, мент с больной головы и придумал эту свою прошлую любовь?
– Все-таки ты хочешь меня разозлить! – Одинцов неторопливо поднялся, угрожающе провел рукой по своему предплечью.
Казалось, он закатывал рукава перед дракой. А взгляд дикий, совершенно бешеный. Вите стало не по себе.
– Я же не просто так справку тебе показал, – качая головой, с пугающей монотонностью проговорил мент. – Я на голову больной. Если я тебя сейчас убью, то мне ничего не будет. Разве что с работы попросят. Да, нельзя мне на службе с моим диагнозом. Я скоро сам рапорт на увольнение писать буду. – Одинцов достал из кармана ключ, жестом показал, чтобы Витя протянул ему руки.
Он собирался снять с него наручники, но именно поэтому арестанту стало по-настоящему страшно. Похоже, мент и не думал шутить. Ему действительно ничего не будет.
Любил он Кристину или нет, неважно. Этот факт потом установит следствие по делу об убийстве гражданина Полоскова.
– Эй, ты чего, начальник! – Витя и хотел бы спрятать руки за спину, но не смог, всего лишь увел их в сторону.
Одинцов рассвирепел, схватил его за руки, но Штрих оттолкнул мента от себя.
Майор шагнул назад, с нездоровым возмущением посмотрел на него и осведомился:
– Ты хоть понял, что сделал, урод?
Витя все понял. Во-первых, Одинцов реально псих. А во-вторых, у него очень мощный удар. К тому же Витя в наручниках. Против мента у него нет никаких шансов.
Надо было договариваться с Одинцовым, задабривать его, увещевать, отвечать на все вопросы без всяких закидонов. Тогда он, может быть, и успокоится. Все это Витя понимал, но нервы не выдержали напряжения.
– Помогите! – неожиданно закричал он.
Истеричный вопль проскочил через прутья решетчатой стены, эхом разнесся по безлюдному коридору и затих. Никто не спешил на помощь, некому было приструнить распоясавшегося психа.
– Зачем ты Кристину задушил? – спросил Одинцов, с лютой шизофреничной ненавистью глядя на Полоскова.
Вите казалось, что майор вот-вот вцепится ему в горло, задушит или кадык сломает – одно из двух. И менту ничего за это не будет.
– Я ее не душил.
– А кто это сделал? – Одинцов зашел к нему сзади, рукой обжал шею.
Он надавил ровно настолько, чтобы Витя смог прочувствовать его силу. А мощь в руках майора была немалая, да еще и помноженная на силу безумия.
– Это не я.
– А кто?
– Не знаю. Я еду, а она лежит на дороге.
– Ты доиграешься! Я тебя сейчас задушу, а у меня справка. – Одинцов сжал руку на его шее, больно надавил на кадык.
А хватка у него действительно железная. Витя бесполезно пытался вырваться из захвата.
– Лукомор задушил, – прохрипел он.
Его озарила спасительная мысль. Раз уж Одинцов реальный псих, то нужно принять его правила игры. Сейчас Витя даст показания, которых мент от него ждет, а завтра откажется от них. Он прокурору жалобу накатает, причем с требованием отстранить Одинцова от работы. Так Витя и сделает, а сейчас надо сказать правду.
Лукомор задушил жену. Приревновал ее к прошлому, взбесился и сдуру прикончил. А Витя всего лишь заметал следы.
Глава 14
Обезжиренный творог, слабосоленая овсянка с крошечным кусочком масла, чай с одной ложечкой сахара. Для мужика это не завтрак, а издевательство. Но Кира была неумолима, и Максим отправился на службу полуголодный.
Ну да, теоретически все правильно. Из-за стола нужно выходить с чувством легкого голода. А если потом возникает неудержимое желание пить кровь заключенных?
Кира восприняла этот вопрос как шутку. Знала бы она, какое шоу Максим устроил вчера. Витя Штрих купился на розыгрыш как последний фраер. Как будто сам никогда лохов не разводил.
Максим торопился на службу. На повестке дня – задержание бандита Зосима. Утро еще раннее, но на дороге уже образовалась пробка. В начале восьмого движение на этом участке должно быть свободным, но, видимо, впереди что-то случилось.
Машины действительно объезжали какое-то препятствие. Максим подъехал к этому месту и увидел черную иномарку с открытой дверцей. Чуть дальше стоял автокран на базе «КамАЗа», а между этими двумя машинами на обочине лежало тело, накрытое полиэтиленовой пленкой.
Сотрудники дорожно-постовой службы и следователь уже находились здесь. Из уголовного розыска никого не видно. Значит, виновник происшествия не пытался скрыться.
