Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»
— Пересядем в такси. Напротив, через дорогу, стоит “Форд”.
Черный джип тронулся с места, мгновенно набрал скорость и ушел далеко вперед. Таксист беспристрастно заметил:
— Машина сильная, но не скоростная. Далеко не уйдет.
В микрофоне раздался треск, затем они услышали диалог Бахи с невидимым водителем:
— Через пять минут зайдет солнце. У вас темнеет быстро.
— Это точно, но куда держим путь, шеф?
— В Семиозерный район на станцию Аман Карагай… Это далеко?
— Прилично, шеф, минут тридцать пилить придется.
Василий положил руку на плечо Харасанова.
— Бахе плевать на документы и шмотки в гостинице. Тикает сука!
— И на нас тоже плевать, — заметил Харасанов. — Ладно, Васек, делай с ним, что хочешь.
Таксист с опаской посмотрел на клиентов. Что такое ненужный свидетель он знал хорошо.
— Ты, брат, не бойся, — сказал ему Харасанов. — Тот козел, что в джипе, увез мою сестру за границу и продал. Что с такими делают?
— Сутенер, что ли?
— Точно, не одну душу загубил.
— Тогда его нужно одеть на х… а потом оторвать голову.
— Нет, убивать мы его не станем, — продолжал Харасанов, — отоварим и сдадим в милицию. Мне еще надо сестру отыскать.
На станции Баха отпустил джип и направился в хорошо освещенный бревенчатый домик, на котором красовалась вывеска с надписью: Готель “Айша-биби”.
“Оригинально”, — процедил Баха и вошел внутрь.
Василий с Константином укрылись в тени огромных сосен.
— Сейчас он выйдет, — сказал Константин — пойдет наводить справки об отправлении ближайшего поезда.
— Откуда ты знаешь? — чмыхнул Василий. — Телепат, что ли?
— На юридическом курс психологии прошел отлично. Впрочем, не нужно быть психологом, чтобы понять: основная задача нашего Бориса — сбежать от нас подальше.
Через сорок минут дверь гостиницы открылась. Из гостиницы вышел джентльмен в черном костюме при галстуке и шляпе.
— Ты поспешил с выводами, Костик. Думаю, Баха принимает ванную, если у них имеется горячая вода.
— Да нет, Васек, я не ошибся. Это и есть наш Семенов. Успел у кого-то в карты выиграть шмотки, а может и увел.
Вместо кейса у Бахи был уже шикарный портфель.
— Так, Васек, внимание. Хомутаем его на повороте в конце аллеи. Будь внимателен: он хорошо владеет карате. Лучше всего долбани тэтэшником по башке.
Когда Баха поравнялся с деревом, Василий, словно обиженная долгим бездействием, пружина выскочил и ударил его рукояткой пистолета по голове.
— Вяжи ему руки и тяни в лес, — сказал Харасанов. — Посмотрим, что запоет эта птица.
Сознание возвратилось быстро. Баха очумело вертел головой, пытаясь осмыслить происходящее.
— Где…, где я…, вы кто?
— Мы того…, лесные гномы, — наклонился Василий и осветил фонариком свое лицо. — Пришли познакомиться с новоявленным Рокфеллером.
Харасанов включил запись разговора Бахи с ювелиром.
— Ну и как, узнал гномов? — спросил Харасанов.
Баха молчал. Василий передернул затвор береты.
— Не ходить тебе больше, дорогой, по Невскому, не бродить с любимой белыми ночами по набережной.
Баха взмолился.
— Мужики, забирайте бабки, но не убивайте. Бес попутал, гадом буду!
— Я в бесов не верю, — сказал Василий. — Они нам только снятся.
— Но почему? Васек, думаю, ты ошибаешься, — возразил Константин. — Бесов на земле сколько угодно, и вот один стоит на коленях, — пнул Баху носком ботинка.
— Мужики, не убивайте, я вам еще пригожусь.
— Пригодишься, если рот пошире откроешь! — рявкнул Василий. — Ты, бес поганый, с самого начала задумал нас прокатить!
Константин почувствовал: еще мгновение и Василий Баху пристрелит. Крови больше не хотелось.
— Чем пригодишься, говори?..
— Я много думал, и понял: это не сын Космакова Булат, а сам Пашка. Гадом буду, это сам старик, но выглядит он на тридцать лет.
Удивленные они молчали. Баха понес ахинею, граничащую с безумием. “Возможно, таким образом он хочет спасти свою жизнь?”
Василий не выдержал:
— Что ты буравишь, бес? За кого нас держишь?
— Мужики, клянусь, это сам дед. Я видел раньше его сына, у того на правой руке нет пальца. Глаза голубые, как море на картинах Айвазовского. У деда глаза зеленые. Походняк тот же, базар тот же, — перешел на жаргон. — Одного не пойму: как он сумел помолодеть?
Чувствовалось, что Баха говорит правду. Сто тысяч отступного непонятно за что подтверждали вывод.
— Так, что ты предлагаешь, что хочешь этим сказать? — спросил Баху Харасанов.
— Думаю, у деда десятки миллионов. Он хочет скрыть какую-то тайну, и решил подешевле откупиться.
Василий презрительно сказал:
— Ты сам, говнюк, дешевка. На эти деньги можно купить сотню тебе подобных
Баха молча проглотил обиду.
ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ В БЕДЕ
Верность Грея не укладывалась в дубовых головах прапорщиков и солдат. Все без исключения удивлялись этому животному.
Там, на свободе, у Нины Золотоножки было три собаки.
Два дога и один английский бульдог для маленькой Жмеринки были редкостью. Что касается Грея, который ожидал свою хозяйку у стен тюрьмы, — это был здоровенный дог мышиной масти, преданный и надежный.
Золотоножка любила собак и общалась с истинными знатоками и владельцами четвероногих друзей. Однажды Нине на выставке собак в Виннице довелось познакомиться с таким человеком. Игорь Однорог, весьма достойный, имеющий немалые связи, помогал Золотоножке в подборе элитных пород. И не только… Немалым было удивление Золотоножки, когда в первые же дни заключения ее посетил адвокат — легенда Подолья — Владимир Мультян.
Хорошо иметь много друзей. Игорь Однорог, узнав, что произошло с Золотоножкой, нанял ей этого человека для защиты. После камерной резни впервые Золотоножка осталась одна. Ее поместили в одиночку, а камеру расформировали. Но после многодневных допросов администрация все же выяснила, что в ночном побоище участия Золотоножка не принимала.
Жутко и грустно в тюрьме быть одному. Сначала одиночество кажется спасением… Тишина, возможность отдохнуть несколько успокаивают нервы. Но по истечению 10–15 дней тишина медленно, медленно заполняется странными звуками. Появляются шумы, которые не прекращаются ни днем ни ночью. Они постепенно нарастают, становятся громогласными и режут ушные перепонки. Откуда эти шумы никто не знает. Доктора считают, что происходят изменения в психике человека, верующие — что начинаются козни дьявола. Если исходить из того, что одиночка предназначена как наказание, вероятнее всего, правы верующие. Но ничего не бывает вечным. Вскоре ее опять переводят в общую камеру и сразу же весточка от друзей. Адвокат на словах передает привет, а прапорщики посылку от Оли и Юрия Ильницких. Проходит время и опять поддержка от личного парикмахера и, фактически родственницы по кумовству, Таи.
Что значит в тюрьме поддержка с воли? Думаю, исчерпывающе на этот вопрос сможет ответить только тот, кто был в заключении. В момент весточки от друзей сердце наполняется радостью, человек вскакивает с нары и старается поближе находиться к стальной двери. Ему начинает казаться, что она откроется и последует, к примеру, приказ:
— Никифорова… на выход с вещами!!!
Но, к сожалению, весточка от друзей это еще не свобода. Быть или не быть ей свободной решают другие люди, которым, по большему счету, наплевать на твои страдания. Зачастую они прикрываются законом для собственного обогащения или продвижения по служебной лестнице. Именно по такому принципу Нина Золотоножка оказалась в тюрьме. Подчеркивая этот факт, автор желает сказать, что подобный вывод основан на опросе множества жмеринчан. Опрос проводился журналистом по принципу соблюдения независимого мнения. Ответы людей звучали приблизительно так: “Вы про Нинку Золотоножку..? Так ее же подставили!” Трудно себе представить, чтоб женщина смогла купить хорошее мнение о себе у тысяч опрошенных.
А сегодня Нину Никифорову в очередной раз привезли на суд в город Яр.
— Владимир Владимирович, — обращается Нина к адвокату, — скажите, дорогой, в который раз меня сюда привозят? Говорю честно, я со счета сбилась. Мультян улыбается профессионально, только уголками губ. Глаза остаются озабоченными, лоб наморщен.
— Ох, Нина, — думаю, раз в двадцатый. Крепко они в вас вцепились, не хотят отпускать. Как то так получилось, что для кое кого посадить вас стало делом чести. Он тут же вносит поправку:
— Я имею в виду, идеей фикс. Чести у таких людей нет и быть не может. Нина вздохнула.
— Владимир Владимирович, но мне от этого не легче. Сил с каждой поездкой становится меньше. А самое гадкое, это приходится повторять одно и то же. Постепенно перестаешь верить самому себе. Мультян опять улыбается и ложит ей руку на плечо.
