Владимир Колычев - Третий должен уйти
— Не знаю.
— А я так понимаю, что ваш Миша не хотел «светить» себя. Он знал, что мы будем допрашивать вас, знал, что вы покажете нам на сороковую квартиру. И приготовился к нашему приходу.
— Зачем ему это? — нахмурилась Нефедова.
— Боялся, что мы возьмем его и расколем на признание… А может, и не надо будет его раскалывать. Если это Курдов, то даже вопросов не возникнет.
— Курдов? — настороженно глянула на меня Серафима.
— Вы же с ним встречались? — в лоб спросил я.
— Нет, не с ним.
— А с кем?
— Я не могу вам этого сказать…
— У него больная жена, она не должна знать, — не без ехидства проговорил я.
— Да, больная жена.
— Вы ее в глаза видели, эту жену?
— Нет.
— Нет там никакой больной жены, есть большой обман, жертвой которого стали вы и ваш муж… Вадима Борисовича подставили! Курдов позвонил ему и сказал, что вы едете на встречу с Мишей. Ключевое слово — Миша! У него был конфликт с Мишей Чайковым из-за его жены Лизы. Он решил, что Чайков совратил вас в отместку за свою жену! — Я сочинял настолько вдохновенно, что и сам поверил в это. Да и как не поверить, если так оно все и было, во всяком случае, могло быть. — Он рванул в Горанск из Москвы, а Курдов поехал за вами из Архиповки. Вадим Борисович приехал к сорок седьмому дому на улице Полевого, увидел вашу машину и помчался в тридцать шестую квартиру, о которой говорил ему Курдов. Вы в это время находились в сороковой квартире, а в тридцать шестой — вашего мужа ждала засада. Его ударили по голове, подставили под убийство Чайкова. Кто это сделал? И куда делись эти люди, которые убили Чайкова и ударили по голове вашего мужа?
— Куда? — завороженно глядя на меня, спросила Серафима.
— Они перебрались в сороковую квартиру, где в это время находились вы… Кто-нибудь заходил туда, когда вы там находились?
— Да, заходили, — кивнула она.
— Кто?
— Миша сказал, что это хозяин квартиры, что он снял только одну комнату.
— Хозяин квартиры? Вы его видели?
— Нет. Дверь в комнату была закрыта…
— А Миша куда-нибудь выходил?
— Да, он выходил из комнаты, говорил с хозяином.
— Вы слышали, о чем они разговаривали?
— Нет. Он закрыл за собой дверь.
— А зачем он закрыл дверь? Затем, чтобы вы не слышали, о ком там шел разговор. А разговор шел о вашем муже. О том, что его ударили по голове и оставили в квартире с трупом…
— Ну, я не знаю… Зачем это Мише?
— А это Миша был? Может, это был Олег Курдов?
— Нет, что вы!
— А может, его человек? Может, Миша — его человек?
— Ну. Я не знаю… Я знаю, что мой Миша не способен на подлость, — не сдавалась Серафима.
— А изменять больной жене — это не подлость? А совращать вас? Вы же никогда раньше не изменяли своему мужу! — Я изложил свой вопрос в форме утверждения.
— Нет, никогда…
— Вас мучили угрызения совести, вам не хотелось жить! — Я разогнал коней, и они на полном скаку неслись на Серафиму. Во всяком случае, вид у нее был такой, будто на нее неслось стадо разъяренных быков.
— Да, мне не хотелось жить! — кивнула она.
— И это, по-вашему, не подлость?
— Ну, я не знаю…
— Кто ваш любовник?
— Его зовут Миша.
— Кто он такой? Где живет, где работает?
— Ну, сам он откуда-то из Горанска. Работает менеджером в Москве. Где именно, я не знаю. Я не спрашивала, он не говорил…
— Как он выглядел?
— Ну, хорошо выглядел, — растерянно кивнула Нефедова.
— У вас есть его фотография?
— Нет.
— А если составить фоторобот?
Серафима вдруг приложила ладошку ко рту, глядя в сторону ворот. Я проследил за ее взглядом и увидел Нефедова. Он шел к нам, немигающе глядя на меня.
Охранник должен был предупредить его, что в доме находится сотрудник милиции, и наверняка сделал это, но Нефедов не испугался и прошел во двор. Одно из двух — или он собирался сдаться, или убить меня. Но у него не было оружия.
А вид у него потрепанный. Волосы жирные, спутанные, пиджак мятый, пыльный, рубашка утратила свою белизну, брюки в репьях. Видно, несладко пришлось ему на родных просторах. И никто не помогал ему скрываться от правосудия.
Оружия у меня не было, да и вряд ли бы я стал его доставать: не хотелось выглядеть смешным. Но я на всякий пожарный встал, чтобы в случае чего пустить в ход костыль.
— Вадим Борисович, я так понимаю, вы собираетесь сдаться в руки закона? — спросил я, стараясь не выдавать свою тревогу.
— Правильно понимаете, капитан, — кивнул он, останавливаясь возле беседки. — Но сначала я должен попрощаться с женой и детьми.
Серафима шагнула к нему, но сама же себя и осадила.
— Думаю, у вас будет на это время.
Наручников у меня не было, а они бы мне сейчас пригодились. Вдруг Нефедов передумает сдаваться?
— Ты, капитан, здесь побудь, а мы сейчас…
Нефедов повернулся ко мне спиной и направился к дому. Серафима засеменила за ним.
— Эй!
Я должен был его остановить, но как это сделать на костылях? Можно предпринять попытку, но это будет выглядеть нелепо и жалко. Лучше не позориться.
Но был и другой вариант — можно позвонить в отдел, вызвать группу немедленного реагирования. Я достал телефон, но сам же себя и осадил.
Нефедов мог попасть в дом в обход меня. Охранник выехал бы к нему на машине, забрал бы его и отвел в гараж, откуда он вошел бы в дом. И я бы даже ничего не понял… Но нет, Вадим Борисович пошел прямо на меня, значит, он всерьез решил сдаться. Сейчас объяснится с женой, попрощается с ней, соберет сумку, и мы вместе отправимся в отдел. И это можно будет расценить как явку с повинной. Это не выход из ситуации, но хотя бы благородный жест с его стороны. А группа захвата заломает его на глазах у жены и детей как особо опасного преступника. И как я буду выглядеть в его глазах? Нефедов мне, возможно, жизнь спас, а я с ним по-скотски…
Я вернул телефон на место. Будь как будет…
Нефедов ушел, а минут через пять появилась немолодая миловидная горничная, с дежурной улыбкой на губах она подала кофе, стакан молока, бутерброды с красной икрой и теплые булочки. Лучше бы она подала мне стопку водки.
Я прикончил бутерброды, смолол булочки, горничная забрала посуду, а минут через пять снова подала кофе.
— Вадим Борисович где? — нервно спросил я.
— Скоро будет. — Горничная вежливо улыбалась, но это не мешало ей смотреть на меня, как на какое-то чудовище, которое должно похитить и унести в ад ее любимого хозяина.
Я достал телефон, выразительно глянув на нее. Она все поняла и засеменила к дому. А вскоре появился Нефедов. Волосы вымыты, высушены феном, новый спортивный костюм на нем из натуральной ткани, кроссовки, сумка в руке. Похоже, действительно собрался в тюрьму.
Он зашел ко мне в беседку, сел, поставив сумку на скамейку, и напряженно спросил:
— Своим звонил?
— Нет.
— Что так?
— Сами подъедем… Серафима Платоновна где?
— Зачем она тебе?
— Вообще-то она собиралась рассказать мне про своего… — Я осекся, не решаясь озвучить режущее слух слово «любовник». — В общем, она поняла, что Миша подставил вас.
— Миша меня подставил? — с интересом взглянул на меня Нефедов.
— Этого человека нужно найти.
— Как? Серафима ничего про него не знает…
— Можно составить фоторобот.
— Она не сможет. Она этого подонка плохо помнит.
— Как это, плохо помнит?
— Это гипноз, капитан. Сильный гипноз. Серафима сама не ведала, что творила… Это гипноз. Есть такие люди, которые им владеют в совершенстве. — Нефедов смотрел на меня, но, похоже, уговаривал самого себя. Уж очень ему хотелось верить, что Серафима стала невинной жертвой сильных мира сего.
— И такое бывает, — подыграл я.
— Я долго думал, капитан… Дело в том, что Серафима не могла предать меня по собственной воле. Тут должна быть какая-то дьявольская сила…
— Но этого дьявола нужно найти.
— Обязательно.
— Кто бы это мог быть?
— Возможно, кто-то пытается захватить мой бизнес. Через жену… Если так, то я могу предсказать дальнейшее развитие событий. Меня закроют за убийство, а этот чертов Миша снова подъедет к Серафиме. И снова попытается взять ее на гипноз…
Не верил я в гипноз, но все-таки принял эту версию — из уважения к Нефедову.
— Надо этому помешать. Взять дом под охрану, Серафиму никуда не отпускать. У вас есть служба безопасности…
— Есть. — Нефедов кивнул в сторону ворот, которые плавно отъезжали в сторону.
Ворота открылись, и во двор въехал черный «Гелендваген». Машина остановилась неподалеку от беседки, из нее стали выходить крепкие мужчины в черных костюмах.
Я с тревогой наблюдал за процессом. Уж не собирался ли Нефедов отгородиться от меня охраной и под этим прикрытием исчезнуть в неизвестном направлении? А я даже в отдел не позвонил.
