Татьяна Полякова - Последнее слово за мной
Морозов". Побродив с полчаса по двум большим залам и решив, что времени для осмотра прошло достаточно, чтобы мое возвращение не показалось невежливым, я поспешила к женщине.
— Понравилось? — проявила она интерес.
— Да, очень. Особенно портреты.
— Вы можете свой портрет заказать. — Она кивнула куда-то за мою спину, я оглянулась и справа от входной двери увидела портрет мальчика лет двенадцати в тяжелой раме. — Очень хорошая работа, по-моему, — сказала женщина. — Если заинтересуетесь, я позвоню художнику, он с вами свяжется. Берет недорого, а память на всю жизнь.
Портрет мальчика был подписан так мудрено, что фамилии автора я не разобрала.
— А с Морозовым связаться можно? — спросила я. — Мне его портреты очень понравились.
— Он сейчас выставку готовит в Доме творчества, знаете, где это? Рядом с торговым центром «Ополье». Поговорите, может выберет время… но он дорого берет. А вот Бубнов у нас и по фотографиям портреты пишет, но это так, знаете… — Женщина презрительно махнула рукой и вновь уткнулась в журнал, а я заспешила в Дом творчества.
Найти его труда не составило, небольшое двухэтажное здание прилепилось одним боком к ограде католической церкви, устремившей узкий шпиль в высокое небо. Но вот проникнуть в Дом творчества оказалось нелегким делом: все четыре двери, которые удалось обнаружить, были заперты, звонки отсутствовали, а мой интеллигентный стук в одну из дверей не дал никаких результатов. Я совсем отчаялась, и тут дверь как по волшебству распахнулась, выпуская на волю двух дам бальзаковского возраста. Одна была в шляпе с вуалью, а другая в лихо заломленном на одно ухо берете. Оба головных убора выглядели нелепо. Солнце палило почти по-летнему, из джинсов и свитера хотелось перебраться в шорты и майку, но у женщин, видно, было свое мнение о погоде, на плечах у обеих красовались кожаные куртки, правда, расстегнутые.
— Извините, Морозов здесь? — возвысила я голос, перебивая одну из женщин на середине фразы. Она ответила кивком, и я прошмыгнула в дверь.
— Дверь заприте! — прокричали мне вдогонку. Нижний этаж был пуст, по крайней мере, ничто ну намекало на присутствие людей, а вот наверху кипела работа: стучали молотком, что-то отпиливали и даже матерились. Я торопливо поднялась по крутой лестнице и нос к носу столкнулась с парнем лет двадцати семи в черном свитере, с длинными, заплетенными в тугую косичку волосами.
— Где можно увидеть Морозова? — неожиданно пролепетала я.
— Я Морозов, — слегка удивился он. — А в чем дело? Теперь пришла моя очередь удивляться; парень вовсе не соответствовал представлению о художнике Морозове, которое успело у меня сложиться. Тот казался мне пожилым, склонным к сентиментальности и обязательно с бородой.
— Вы извините, что от дел отрываю, — собравшись с силами, сказала я. — Можно с вами поговорить? Пять минут?
— Почему пять? — хохотнул он. — У нас вся жизнь впереди. Пройдемте вот сюда, здесь стулья найдутся, если поискать.
Один стул действительно нашелся, на него было предложено сесть мне, а Морозов устроился на подоконнике. На меня он смотрел с удовольствием, пожалуй, чересчур пристально, я даже собралась было испугаться, но одернула себя: «Он художник».
— А вы очень красивая, — вдруг заявил он. — Я бы с удовольствием написал ваш портрет. Вот так, сидящей у окна, чтобы свет падал справа…
* * *
— Я, собственно, за этим и пришла, — сказала я с улыбкой.
— Да? — Он вроде бы удивился.
— Да. Я знаю, у вас скоро выставка, вряд ли есть время, но, когда она закончится, можно я вам позвоню?
— Разумеется. Сейчас со временем действительно не очень, все самому делать приходится… А откуда интерес к моим работам?
— У нас есть общая знакомая. Вы писали ее портрет.
— Да? Кто же это?
— Ефимцева Полина…
— Ефимцева? — Лицо его приобрело озадаченное выражение. — Не знаю такой, — сказал он убежденно. Пришла моя очередь удивляться.
— Как же так? Портрет подписан вами, и она мне рассказывала… Светлые волосы, короткая челка, очень красивые глаза… Полина Ефимцева?
— А… Полина, — обрадовался он. — Она что, замуж вышла? — Не знаю, — испугалась я.
— У нее теперь фамилия другая. По крайней мере, я ее знаю как Басманову.
Полина Басманова, точно. Я рисовал ее прошлым летом. Теперь ясно…
— А вы не знаете, где она сейчас? — решилась я.
— В каком смысле? — удивился Морозов.
— Мы познакомились несколько месяцев назад, а потом она исчезла. Я звонила, даже ездила к ней на улицу Бабеля… Она не собиралась уезжать?
— Нет, — покачал головой Морозов. — Хотя кто ее знает… Полина многое может себе позволить: денег куры не клюют. Слушайте, а чего вы ее на Бабеля искали, у нее же дом в центре… надо же, забыл, как улица называется, там еще рядом церковь на пригорке.
— Нижнеглинская, — подсказала я.
— Точно… Дом найдете сразу, какое-то совершенно нелепое сооружение, дрянная иллюстрация к «Трем мушкетерам».
— Так это ее дом? — вырвалось у меня.
— Кажется, она говорила, что дом принадлежит ее знакомому. Он режиссер, что ли, или что-то в этом роде, сейчас в Москве, а Полина присматривает за домом, ну и сама там живет, совмещает, так сказать, приятное с полезным, хотя я бы в таком доме и дня не смог прожить.
— Значит, вы считаете, что она здесь, в городе?
— Не знаю, может, и нет… Последний раз я ее видел месяца три назад. Да, точно, мы встретились в центре, в кафе. Но она не говорила, что собирается уезжать.
— А кого-нибудь из ее подруг вы знаете?
— Насколько мне известно, — засмеялся Морозов, — у Полины никогда не было подруг.
— Думаете, она нарочно от меня прячется? — догадалась я.
— Это на нее похоже. Не могу сказать, что очень хорошо ее знаю… Прошлым летом она пришла в галерею и заказала мне портрет. За сумасшедшие деньги, между прочим. Я назвал сумму для смеха, а она возьми да и согласись. А когда я не хотел брать, обиделась. Так вот, знакомство наше было деловым, но писал я ее долго. Мы о многом болтали… Человек Полина не простой, честно скажу: малоприятный, но в ней что-то есть… Например, тайна… Тайн у нее вообще в избытке, хотя по большей части это скорее игра. В общем, довольно интересная женщина. После окончания работы мы несколько раз встречались случайно. Вот, собственно, и все.
— А она не могла уехать за границу?
— Чего Полина особенно терпеть не могла, так это заграницу. По крайней мере, сама неоднократно говорила об этом.
— Ясно. Что ж, попробую ее найти.
— Смотрите, — усмехнулся он, — возможно, делать этого не стоит.
— Почему вы так думаете?
— Вдруг она не обрадуется?
— Мне бы только знать, что с ней ничего не случилось.
— Уверен, с ней полный порядок. Такие, как Полина, редко попадают в передряги.
Мы еще немного поговорили, в основном о моем будущем портрете, потом я простилась и отправилась в гостиницу.
По дороге я купила все местные газеты и, как только вошла в номер, с трепетом развернула одну из них. О вчерашней аварии было написано много.
Потратив на чтение около часа, я вздохнула и отшвырнула газеты, хмурясь и покусывая губы. Оказывается, об аварии не только писали — местное телевидение и даже первый канал уделили ей внимание. Происшедшее в самом деле впечатляло: от бензовоза и «Форда» практически ничего не осталось, сгорели еще четыре машины, шесть столкнулись. Есть жертвы, в том числе я и шофер бензовоза. Что произошло в действительности, объяснить никто не пытался. В основном отделывались общими фразами: страшная трагедия, чудовищной силы взрыв и прочее в том же духе. Два тела до сих пор не опознаны. Тело водителя бензовоза и мое даже обнаружить не удалось. Предположительно, Басманова П. В., находясь за рулем «Форда», грубо нарушила правила дорожного движения, бензовоз попытался уйти от столкновения, его развернуло поперек дороги… а дальше все понятно. Бензовоз принадлежал частному лицу, водитель следовал от нефтебазы к месту работы на объездную дорогу. Напарник в этот день заболел и остался дома… Я не выдержала и засмеялась. Дураку ясно, все подстроено заранее. Тело шофера вряд ли найдут, скорее всего он так же, как и я, сидит где-то, боясь нос высунуть, хотя ему могло повезти гораздо меньше, чем мне, а Кирилл таким нехитрым способом избавился сразу от обоих. Но в то, что парень возомнил себя камикадзе, верилось с трудом.
Я нервно вышагивала по комнате. Чепуха получается: паспорт на имя Ефимцевой — липа чистой воды, настоящая фамилия Полины — Басманова, и ее не далее как со вчерашнего дня числят в покойниках. А главное, она совершенно на меня не похожа, то есть определенное сходство, как я уже говорила, было, но никто и никогда нас бы не спутал. Значит, меня вынудили изображать Полину только для того, чтобы убить. К этому можно прибавить визит человека, который слышал голос Полины и даже видел ее из окна. Все это здорово похоже на алиби.
