Татьяна Полякова - Последнее слово за мной
Тут взгляд мой упал на новостройку. Кто-то затеял строить коттедж аж в четыре этажа, коробку сложили, подвели под крышу, и на этом, судя по всему, дело встало: то ли энтузиазм закончился, то ли деньги. Оконные и дверные проемы заколотили досками, забор, опоясывающий стройку, в нескольких местах завалился, а подступы к дому заросли крапивой и бурьяном. Прикинув расстояние до восьмого дома, я рассудила, что это идеальный наблюдательный пункт, осторожно огляделась, не сбавляя шага, и, убедившись, что данный участок улицы совершенно безлюден, юркнула за забор, а потом бегом припустила к дому.
Проникнуть внутрь оказалось нелегким делом: проемы для того и забили досками, но на окошко в подвал почему-то никто не обратил внимания. Рискуя свернуть себе шею, я протиснулась в узкое отверстие, а когда глаза понемногу привыкли к темноте, выбралась на первый этаж. Дальше было проще: лестницы внутри дома уже поставлены — разумеется, без перил и на вид довольно хлипкие, но, решив не обращать на это внимания, я поднялась под самую крышу и здесь с чувством глубокого удовлетворения могла констатировать, что не ошиблась.
Восьмой дом был как на ладони: все окна фасада, двор, крыльцо и несколько окон по правому боку. Замечательно.
Устроившись с максимальными удобствами на опрокинутом ведре, я принялась ждать, боясь только одного: что именно сегодня хозяева четырехэтажной башни, куда я незаконно вторглась, решат навестить родные камни, точнее, кирпичи, и что я тогда буду делать — одному богу известно.
Однако очень скоро эти мысли меня оставили. Я сидела привалившись плечом к кирпичной кладке, переводила взгляд с окон на крыльцо и обратно, теряясь в догадках. Прошло три часа, а в доме было по-прежнему тихо, ни один силуэт не возник в окне, никто не решил заглянуть в калитку. Из упрямства просидев еще час, я, чертыхаясь, покинула стройку и вернулась к восьмому дому. Перепутать я не могла: именно сюда мы приезжали с Кириллом, и на этом крыльце стояла женщина…
Калитка оказалась заперта на щеколду. Наплевав на все правила конспирации, которые я сама для себя придумала прошлой ночью, я открыла ее и вошла во двор.
По-моему, никто во всем мире не обратил на это внимания, по крайней мере, мне хотелось так думать.
Не особенно таясь, я обошла дом по кругу: сад, цветник, стеклянная дверь на веранду заперта. На окнах первого этажа плотно закрытые ставни.
— Здесь никто не живет, — сказала я вслух, вернулась к крыльцу, поднялась и отчаянно позвонила, раза три. Я слышала, как звонок разносится по всему дому, но открывать дверь никто не спешил, что неудивительно, раз дом пуст. В который раз чертыхнувшись, я покинула чужую территорию; просунув руку между прутьев калитки, заперла ее на щеколду, и тут кое-что привлекло мое внимание — точнее, кое-кто. Молодая женщина на крыльце дома напротив, уперев руки в бока, внимательно и серьезно наблюдала за моими действиями.
— Здравствуйте! — крикнула я и на всякий случай широко улыбнулась, чтобы она не дай бог не заподозрила меня в воровстве, и пошла через дорогу к ней навстречу. Женщина спустилась с крыльца, распахнула калитку и стояла, опершись на нее, ожидая моего приближения. — Извините, — продолжала я улыбаться. — Не знаете, где хозяева? — Я кивнула на восьмой дом.
— А кто вам нужен?
«Кабы я сама это знала, дорогая…»
— Видите ли, — кашлянув, начала я без прежней поспешности, — я была в гостях в этом доме, позавчера. У Владимира Андреевича. И оставила сумку…
— Позавчера? А… не знаю. Настоящие хозяева здесь не живут, они в Индии, в командировке. Может, их родственники кому дом сдали?
— А связаться с этими родственниками можно? Телефон у них есть?
— Есть, — кивнула женщина, посмотрела на меня внимательно и со вздохом сказала:
— Подождите, сейчас найду… — После чего скрылась в доме, а вернулась назад минут через десять. Все это время я нервно озиралась по сторонам, ожидая появления милиции или, что еще хуже, Кирилла со злодейского вида мальчиками. Но улица была тиха и невинна, а вернувшаяся женщина протянула мне голубой листок бумаги с номером телефона, под которым значилось: Корноухов Лев Захарович. — Вот, — сказала она.
— А новых хозяев, я имею в виду тех, кто дом снимал, вы не знаете?
— Я даже не знала, что его кто-то снимает, — усмехнулась она.
— Как же так? — Либо женщина лукавила, либо у меня не все дома. Во второе верить не хотелось, и я поднажала:
— Я ведь только в калитку вошла, а вы уже обратили внимание, а тут люди жили, я ведь действительно позавчера была здесь в гостях, а вы так-таки ничего не заметили?
— Почему? — пожала она плечами. — Два дня назад появились какие-то, на машине подъехали, и Лева с ними, хозяйский брат… Видела, так дело не мое…
Мы здесь в чужие дела не суемся. — И, одарив меня улыбкой, женщина направилась к своему крыльцу, а мне ничего не осталось, как поспешно убраться.
Вот так номер! Если соседка говорит правду (а с какой стати ей врать?), старик мог появиться здесь только два дня назад. Полный бред. Появился ниоткуда и исчез в никуда. К тому же старик богатый, и вдруг оказывается, что дом вовсе не принадлежит ему, он его снял, причем всего на два дня. Хотя вряд ли умирающий смог бы заниматься поисками подходящего для себя пристанища. А что, если это Кирилл? В целях конспирации привез старика в этот дом, а потом вернул на законное место. С больным человеком проделать такое нетрудно. На мой взгляд, старик все прекрасно понимал и перемену в окружающей обстановке, безусловно бы заметил. Но Кирилл мог что угодно наболтать ему, чтобы убедить в необходимости переезда.
— Чушь, — констатировала я минут через пять. — Масса сведений, совершенно бесполезных, к тому же между собой они упорно не стыкуются.
К этому моменту я покинула улицу Северную и оказалась на площади Свободы, которую хорошо помнила еще по своему детству, — в центре ее был памятник павшим в войне с фашизмом и Вечный огонь. Красивая площадь, но делать мне на ней в настоящий момент совершенно нечего. Впрочем, так же, как и в других местах.
Приглядев кафе, я зашла пообедать и тут же вновь вернулась к своим нерадостным мыслям.
Допустим, ничего у меня со стариком не вышло, попробуем решить проблему по-другому. Я должна найти Полину, вот что. Не одну, так другую. О том, что их две, говорил тот факт, что Полина Ефимцева, чей паспорт я себе присвоила, на меня походила очень мало, и умирающего родственника ввести в заблуждение я в этом случае никак бы не могла, но и она какую-то роль в этой истории играет или, по крайней мере, связана с Алексеем Петровичем, иначе каким образом конверт мог оказаться в его доме? А если она знает Алексея Петровича, то, очень возможно, знакома и с нужной мне Полиной. Отлично, теперь вопрос: как ее найти?
И тут я вспомнила о портрете этой самой Полины, подписанном «А. Морозов».
Энергия забила во мне ключом. Расплатившись с официанткой, я спешно покинула кафе и остановила машину. Еще в первый день своего пребывания здесь, прогуливаясь по городу, я набрела на картинную галерею. Располагалась она в огромном здании начала прошлого века, которое когда-то было гостиницей, причем проживали в ней многие известные люди, почтившие своим присутствием эти края.
Последние несколько лет власти искали применение много раз перестроенному зданию и остановили свой выбор на искусстве. Сама галерея занимала второй этаж, на первом размещался союз городских живописцев, а на третьем — выставочный зал под названием «Мы и современность», где взорам граждан предлагались работы местных художников. Я подумала, что именно здесь А. Морозова должны хорошо знать — если он местный, конечно, и портрет не был привезен Полиной бог знает откуда.
Расплатившись с водителем, я торопливо вошла в огромный подъезд и огляделась с некоторым удивлением.
Снаружи здание выглядело свежеотремонтированным, нарядным и на редкость крепким, подъезд же являл собой иную картину: строительные леса, мусор, облезлые стены, прикасаться к которым казалось чрезвычайно опасным — а ну как рухнут?
Мои шаги гулко отдавались под сводами, налево уходил узкий коридор, на стене жирная стрелка и надпись «Союз». Лаконично, а главное — понятно. Пошарив вокруг глазами, я обнаружила за строительными лесами широкую лестницу и заспешила туда. Лестница была металлическая, старинная и без перил, а очередная стрелка указывала: «Галерея».
В галерее стояла благоговейная тишина, где-то слева тихо переговаривались, я собралась идти в ту сторону и вдруг увидела женщину — она сидела в кресле возле окна и читала журнал.
— Здравствуйте, — стараясь не нарушать священную тишину, сказала я.
Женщина взглянула поверх журнала, отложила его в сторону и улыбнулась:
— Интересуетесь живописью?
— В общем, да…
— У нас все работы продаются… прекрасные художники. Я хотела спросить об А. Морозове, но передумала: для начала стоит пройтись по галерее. Вскоре я с облегчением вздохнула: первый же встреченный мною портрет был подписан "А.
