Йен Броган - Конфиденциальный источник
За прилавком стояла незнакомая женщина, делавшая сандвичи из яйца с беконом. К ней тоже выстроилась очередь. Получив свой сандвич, покупатели шли оплачивать его к кассе. Ближайшие десять минут к Дрю не подойти.
Я налила себе большой стакан кофе и выбирала крышку подходящего размера, когда заметила женщину в рубашке с эмблемой «Йоркорпорейшн». Она вынесла салаты в пластиковой упаковке.
Я уставилась на пластиковые коробочки и представила, как они хрустят, когда сдавливаются. Время остановилось, и я словно застыла в кадре нелепого фильма. Покупатели переговаривались между собой, но я их не слышала. Я смотрела на людей сквозь толстое стекло, отделявшее меня от окружающего мира, — меня, застрявшую в пространстве, одинокую, ждущую чего-то.
Момент растянулся в вечность. Я стояла, сжимая в руке крышку для кофе. Кто-то кашлянул, нарушив тишину. И я поняла, что жду выстрела.
Мой взгляд метнулся вдоль ряда. Я искала подозрительного человека с грубыми чертами и сгорбленной спиной. В памяти возник мужчина в серой шапке, из-под которой выбивались темные волосы. Тот самый, что был с Дельриа. В магазине не оказалось никого с подобной внешностью. Передо мной стоял мужчина в бейсболке и мятых голубых джинсах с двухлетним сынишкой, за ним два подростка со скейтбордами направлялись к кассе.
Я повернула в средний ряд, надеясь спрятаться среди итальянских консервов и упакованных булок и дождаться, пока рассосется толпа. Притворилась, что выбираю паштет из анчоусов, чтобы восстановить дыхание и прийти в себя.
Нельзя позволять страху жить отдельной от меня жизнью, а воображению рисовать монстров. Я ведь даже не уверена, что человек в серой шапке был с Дельриа, а не сам по себе.
Я поставила паштет на полку. Очевидно, мне не стоит слишком долго оставаться в этом магазине, это только повредит моему душевному спокойствию. Воспоминания подкармливали монстра, усиливали панику.
Надо пойти к кассе и заплатить за кофе. Если там будет много народу, поздороваюсь с Дрю и уйду. Вернусь позже, когда успокоюсь.
Зайдя за угол, я застряла в подобии пробки. Покупатели со всех отделов стеклись в одно место, чтобы выстроиться в очередь. Меня оттеснили к доске на стене, куда Барри вешал объявления. Среди всего прочего там висел листок с надписью «Голосуйте ПРОТИВ пункта № 3» — красные буквы на черном фоне. Судя по всему, он висел тут давно и успел выгореть под прямыми лучами солнца. На секунду меня поразила ирония Барри Мазурски. Надо ж было именно ему выступить против легализации азартных игр в Провиденсе. Но тут я поняла, что плакат скорее всего повесил Дрю.
Как же отчаянно он названивал на радио! Андре из Крэнстона, конечно, болтун, но он изо всех сил пытался помешать положительному исходу референдума по казино. Если мне удастся воскресить в Дрю эти стремления, появится шанс заручиться его помощью в написании статьи.
У кассы Дрю складывал в пакет необычайно большой заказ и не заметил меня, пока я не поставила кофе на прилавок и не ткнула пальцем в оставшиеся клецки.
Обслуживая меня, он смотрел мне прямо в глаза с выражением, в котором читалось: «И что еще тебе нужно?» Однако произнес только:
— Два доллара пятнадцать центов.
— Мы не могли бы поговорить чуть позже? — спросила я, отдавая ему деньги.
— Мне нечего сказать, — ответил Дрю и перевел взгляд на следующего покупателя.
— События развиваются, — сказала я.
Дрю снова посмотрел на меня.
— В каком направлении?
Я попыталась припомнить, что изменилось с момента нашей встречи. Наклонилась вперед и прошептала:
— Виктор Дельриа погрузился в кому.
Притянутый за уши аргумент, к тому же об этом сообщили газеты.
Дрю повысил голос, чтобы слышали все покупатели:
— И что?
Женщина за мной демонстративно кашлянула, приподняла корзину с продуктами и взяла ее в другую руку.
— Вероятно, никакого ареста вообще не будет, — продолжила я шепотом. — Тем более до голосования.
На секунду в его глазах вспыхнул интерес, но тут же погас.
— Ничем помочь не могу, — равнодушно произнес Дрю.
Но я не собиралась отступать из-за его сухого тона.
— Зато хорошая статья способна повлиять на результат референдума.
Он прищурился, то ли обдумывая мои слова, то ли пытаясь оценить, насколько я искренна. Лицо его вновь стало суровым: Дрю не станет верить во всякую чушь, тем более из уст журналистки.
Еще двое встали в очередь и уставились на меня. Я вспомнила про куртку, которая была мне не по размеру, и непричесанные волосы. Дрю переключил внимание на покупателей с таким видом, будто мы незнакомы и я какая-то сумасшедшая.
Что еще я могла сказать, чтобы заставить его мне поверить? Я перегнулась через прилавок и опрокинула локтем коробочку желе. Она полетела прямо на пол.
Дрю усмехнулся.
— Это моя, — заявила женщина с корзиной. На ней была теннисная юбка поверх панталон.
— Извините. — Я подняла коробку. — Еще буквально минуточку, — взмолилась я.
— Вы задерживаете очередь, — сказал Дрю.
Я снова наклонилась вперед, на сей раз осторожнее.
— Я могу его описать, — произнесла я.
— Описать кого? — спросил один покупатель другого.
Дрю поднял руки к небу, будто не понимая, о чем речь. Он искал у людей сочувствия, призывая их посмотреть, что ему приходится терпеть.
Я покраснела от гнева. Что за бестактность! Как можно относиться ко мне как к надоедливой сумасшедшей?! Я заставлю его воспринимать меня всерьез, сейчас он все поймет.
— И вас не интересует его описание? — спросила я.
— Нет, — ответил Дрю.
— Он был похож на рыбу, — произнесла я так, чтобы слышали все, и повторила: — На рыбу.
Окончательно убедившись в моем безумии, женщина в теннисной юбке приложила ладонь ко рту, сдавливая смешок.
Я улыбнулась, пытаясь вспомнить точные слова Андре на передаче Леонарда.
— Не просто на рыбу. Он похож на большую рыбу, которая пожирает маленьких.
— Таких вокруг полно, — отметил кто-то из толпы.
Это развеселило сбитых с толку покупателей, зато Дрю испугался. Лицо его застыло. Дыхание сбилось.
— Акулу видно издалека, — добавила я. — У нее большие, очень большие плавники.
— Позже, — сказал Дрю сквозь зубы. — Поговорим позже.
Мы условились встретиться в три часа. Я помахала рукой покупателям, которые так и стояли в замешательстве, и направилась домой принять душ. Добравшись до редакции, пару раз позвонила в полицию, одолжила магнитофон, чтобы сделать копию записи, и к назначенному времени отправилась на встречу.
Магазин был практически пуст. Дрю сидел за кассой, курил сигарету и смотрел хоккей по крошечному переносному телевизору. Он затушил сигарету, как только я открыла дверь.
Я вручила ему кассету с записью «Поздней ночи» Леонарда. Дрожащими руками он взял ее, затем перевернул обратной стороной, будто надеясь увидеть там нечто важное.
— Понимаю, ты сейчас в состоянии шока, — начала я, — и не хочешь со мной разговаривать. Но сделай одолжение — послушай эту запись. Подумай, как сильно ты хотел уничтожить казино. Теперь у тебя есть шанс.
Дрю выключил телевизор. В магазине стояла полная тишина.
— Пару лет назад я потеряла брата. Знаю, как это больно, когда близкие люди неожиданно уходят…
Дрю задумчиво покачал головой:
— Мой отец серьезно влип.
Я молчала, думая, давая ему возможность продолжать. Дрю перевел взгляд вглубь магазина, словно на полках громоздились болезненные воспоминания.
Я открыла блокнот, и Дрю уставился на белый лист бумаги.
— Обвинитель из генеральной прокуратуры запрещает нам разговаривать с кем-либо, кроме него.
Или мне показалось, или в его голосе прозвучала обида.
— Ты имеешь в виду Мэтта Кавано? — спросила я.
Дрю кивнул и отошел от прилавка.
— Все, что я говорю вам, все, что попадает в газету, вредит его делу.
Смысл был очевиден. Мэтт зря делал упор на том, что это его дело. Спокойно. Я-то уж точно не совершу такую ошибку, не буду пока думать о моей статье, о желании попасть в следственную команду.
— Не знаю, что затеяла генеральная прокуратура, но, согласно одному из моих источников, полиция Провиденса намеренно тормозит процесс, дожидаясь, пока не пройдет референдум. — Я старалась говорить спокойно. — Тебя это устраивает?
Дрю посмотрел мне в глаза:
— Вы же прослушали пленку. Я хотел совсем другого.
Давить на него в такой ситуации нельзя. Он может подумать, что я пекусь только о собственных интересах. Но прежде всего это шанс повлиять на общественное мнение. Я подошла к плакату с надписью «Голосуйте ПРОТИВ пункта № 3».
— Это повесил твой отец? — спросила я, и тут прямо за мной открылась дверь.
