Сергей Зверев - Наследник чемпиона
– Не нужно. – Выслушав то, из-за чего прервал завтрак, он снова стал жевать. – Я всегда держу вилку в левой руке. Как себя помню, так и держу.
Андрей цеплял последний кусок колбасы на непослушную вилку, когда вдруг услышал:
– Возьми меня с собой.
Кусок упал, соскользнул с края тарелки и шлепнулся на пол. Белая сибирская кошка с поднятым трубой хвостом рысью приблизилась к месту падения и уже через секунду поволокла добычу в комнату.
– Куда?
– Ну, не в Америку же, – Маша положила вилку поверх своей, нетронутой половины завтрака и посмотрела на Андрея бездонными глазами. – В Новосибирск.
В голове Мартынова зашевелились бесы. Вылезли и, похохатывая, удобно разместились на обтянутых льном плечах.
– А мы разве не решили это еще в постели? – На лице американца царило наиглупейшее выражение лица.
Скомканная салфетка попала как раз посередине этого портрета.Глава 11
Они въехали в город пятнадцать минут первого – Мартынов автоматически бросил взгляд на наручные часы, и до первой неприятности им оставалось чуть больше получаса.
А Метлицкий, не спавший всю ночь, уже знавший о том, что Мартынов зашел в ресторан не случайно, а был приведен в него силой людьми Гула, знавший предмет разговора этих двоих, к одиннадцати часам знал фамилию милиционеров, стоявших на посту у поселка Павловск. К обеду оба – старшина с напарником – входили в здание ГУВД. Через полчаса, обливаясь холодным потом, вышли. Если майор УБОП поверил в бред о том, что американец уехал в город один, это будет настоящей удачей. Однако верить в это, поняв, что из себя представляет этот городской сыщик, не было никаких оснований.
– Он ездил в Павловск, – бормотал Метлицкий, растирая подбородок и наблюдая через оконное стекло, как двое павловских «гаишников» усаживаются в видавшую виды «шестерку». – И набил морду двоим из команды Гулько. Старшина куплен, нет никаких сомнений. И он же сдал Мартынова на КПП гульковским браткам. Те привезли его в ресторан для разборок… Мне позвонил из ресторана информатор, поведал о «стрелке», там я со всеми и встретился.
Тут он остановился и задумался. Получается, Мартынов был прощен. Получается, что он своими глазами видел, как убивали азербайджанцев.
Сигарета дымилась во рту, тлея и скручивая на своем кончике пепел.
И после всего этого Мартынов остается жив? Администратор уверяет, что тот пошел из зала совершенно спокойно и, если бы не облава, так же спокойно ушел. Почему Гул отпустил американца? Неужели он, Метлицкий, не рассмотрел в Мартынове истинный статус? Может, он Вор, и за океаном имеет высокий удельный вес?
Павловск… Что ему там делать?
Пепел сорвался с сигареты и рассыпался по подоконнику.
– В Павловск после детского дома уезжали я и Гулько.
Теперь, когда в голову стали приходить смутные мысли, припомнился и разговор с Мартыновым, в ходе которого тот проявил чудеса болтливости. Артек, приемные родители, кладбище на Клещихе, внезапно обнаруженная мама… Бред сивой кобылы!
– Что я ему говорил? Дом, собака на цепи… Все, что помню. Вот черт, а?! Что он здесь делает?
Вернувшись к столу, он вынул из верхнего ящика карту области и разметал на столешнице. Следом на карту упал справочник телефонов ГУВД. Отметив на карте все выезды из города, он позвонил замначальника областного ГИБДД Степанову. Полгода назад Метлицкий отвел неверный удар правоохранительных органов от его шурина, а такие вещи не забываются. Во всяком случае – в милиции. Через пять минут добродушного настроения Рома наконец озвучил предмет просьбы, то есть смысл звонка.
– Николай Ефремович, есть проблема, которую мне нужно решить в течение этого дня.
– Говори, Рома. Если только не нужно оживить кого-то из почивших в ДТП, то проблемы не существует уже сейчас.
– Все не так просто, Николай Ефремович, – предупредил Метлицкий.
– Тогда тоже было не просто…
– Мне нужно знать, если, конечно, это имело место, через какой КПП проезжал гражданин с американским паспортом на имя Эндрю Мартенсон на изумрудной «девятке». Направление – из Новосибирска. Период – с двадцать первого по двадцать шестое июля.
Уточнив, заканчивается ли на этом просьба, замначальника ГИБДД пообещал сделать все от него возможное. И слово сдержал. В тот момент, когда Метлицкий дожевывал последний бутерброд и поглядывал на часы в ожидании окончании обеда, на его столе зазвонил телефон.
– Рома, Эндрю Мартенсон дважды засветился на КПП Ордынское на въезде в поселок. Наши сотрудники проверяли его документы в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое и в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое.
– А время? – тут же спросил убоповец.
Некоторое время для замначальника ГИБДД ушло на изучение записей на листе бумаги. Не больше десяти секунд.
– Около часа ночи и около двенадцати ночи соответственно.
– Он по Ордынской трассе ехал или сворачивал в поселок? – еще раз уточнил Рома.
– Он сворачивал.
Попрощавшись, Метлицкий даже не стал класть трубку на рычаги. Полистав тот же ежедневник, он нашел номер телефона дежурной части Ордынского РОВД. Ответили быстро, но, как и принято на периферии, голос дежурного звучал лениво и уверенно. Вскоре представившийся капитан понял, что ситуация меняется.
– Начальник отдела по борьбе с бандитизмом УБОП города Новосибирска майор Метлицкий. Скажите, были ли зарегистрированы в вашей книге учета преступлений или журнале учета происшествий какие-либо события ночью двадцать четвертого и двадцать пятого?
– Пьяный ассенизатор Дучак на «ЗиЛе» в фонарный столб въехал…
Рома слышал в трубке шорох переворачиваемых страниц.
– Пахло на месте происшествия, конечно, невыносимо, да? – поддержал он разговор.
– Не, он кабиной врезался, – не понял майора дежурный.
– Послушайте, капитан, когда я представлялся, вы что, трубку вверх ногами держали? Меня может интересовать слепой ассенизатор на говновозке?
– Вот если… – помялся, боясь снова расстроить городского майора, дежурный.
– Говорите, говорите, – успокоил его Метлицкий.
– Двадцать четвертого в половине третьего ночи на проспекте Революции патрулем был обнаружен гражданин с телесными повреждениями. Он был без сознания, и ребята отвезли его в больницу. Наутро приехали для отбора объяснений, а врачи сказали, что тот сбежал.
– Как фамилия гражданина? – помолчав, бросил Метлицкий.
– При нем документов не было, а сбежал он сразу, едва пришел в себя.
– А еще интересно, – Рома пригладил на затылке волосы, – что это за повреждения телесные, при которых поступивший в больницу в половине третьего ночи в коме, а в семь утра на своих двоих убегает? В больницах, капитан, на всякий случай, процедуры в семь утра начинаются.
В журнале было написано, что у поступившего в городскую больницу перелом костей носа и огромная гематома на правой височной области.
– Судя по всему, на боксера нарвался, – пояснил, оправившись от первого испуга разговора, дежурный. – Затяжной нокаут. А я думал, что эра боксеров в Ордынском миновала в семьдесят восьмом…
– Какая эра? – нахмурился, опять сетуя на бестолковость собеседника, Метлицкий.
– Мальковская, – пояснил дежурный. – У нас, в Ордынском, Витя Мальков жил. Чемпион мира. Я еще помню те времена, в десятом классе с уроков сбегал, чтобы по телевизору чемпионат Европы посмотреть. Это тогда последний чемпионат был, когда Мальков выступал. А потом трагедия случилась, у него жену убили, а сына в детский дом определили.
– Зачем в детский дом? – машинально спросил Метлицкий, у которого уже давно повлажнели ладони и застучало сердце.
– Мальков, говорят, нашел тех преступников, жену его убивших, вину его на суде доказали, а потом… В общем, расстреляли его, говорят. Эту историю в Ордынском все знают, стар и млад.
Он еще что-то рассказывал, но Рома его уже не слушал. Он стоял у зеркала, держал трубку в левой, опущенной руке, а правой прикасался к своему виску. Два, профессионально поставленных, удара, заставивших безымянного гражданина вырубиться на несколько часов. Сильную гематому на правой стороне лица соперника может поставить либо боксер, у которого в одинаковой степени поставлен удар с обеих рук, либо левша. Есть еще один вариант. Били двое. Но двое бьют не так. В этом случае, помимо головы, у жертвы посягательств ломаются от ударов ног ребра, на затылке образуются ссадины, на ногах – синяки. Одним словом, если уж двое начали бить, то закончить это дело нужно по-человечески, по-нашему. Поэтому сомнительно, чтобы двое ударили по разу и успокоились.
Наконец пришел момент, когда Метлицкий, поняв все, положил на телефон продолжающую говорить трубку.
Несколько дней назад в его кабинете сидел человек, боксер, подписывающий протокол допроса левой рукой. Три дня назад здесь был Андрей Петрович Мартынов, чье имя стало уже притчей во языцех, бывший боксер. И Метлицкий в очередной раз изумился, как некоторые люди ловко орудуют ручкой, держа ее в левой руке. Потом Мартынов уезжает, а в ордынскую больницу, спустя четыре с половиной часа, поступает избитый неизвестным лицом гражданин, также пожелавший остаться неизвестным. И это происходит через полтора часа после того, как в Ордынск приехал Андрей Мартынов, он же – Эндрю Мартенсон. Не слишком ли много совпадений для одного турне из-за океана?
