Саша Калина - Лилит
Паша стал ругаться и угрожать мне, повторять его слов не буду, потому что нельзя, да и неинтересно, все их и так — знают.
Но терпеть такого я больше не могла. Я взяла вазу, в которой стояли цветы, вынула их, положила на подоконник, потом встала на него, просунула руку с вазой через форточку и перевернула ее. Со звонким, приятным для такого душного вечера плеском, вода вылилась на Пашину голову, сразу сделав прилизанными его жиденькие волосики. С открытым ртом, умолкнув на полуслове, он замер, как собака от удовольствия, когда ей почешут за ухом.
А я вдруг тоже замерла. Замерла, потому что только в это мгновение вспомнила: я видела сегодня эту вазу — я ее отодвигала в сторону, когда открывала окна, как только мы с Феликсом вошли в квартиру, я пошла открывать окна, потому что в квартире было душно. Я еще удивилась, зачем в вазу с искусственными цветами налили воды?
Я спустилась с подоконника, взяла цветы. Да, это были те самые три искусственных цветка — я снова забралась туда же, откуда и убежала, только через другое окно, в другую комнату. Я сразу не сообразила этого, потому что, понятно, не очень хорошо соображаешь, когда стоишь на карнизе восьмого этажа.
Пашино лицо исчезло, он пополз обратно, насладившись душем, а что мне делать теперь?
А мне, пока эти там, на балконе, не догадались, что я рядом с ними — стоит им только пройти три двери: две в смежных комнатах и еще одну в ту комнату, где сейчас я, — мне нужно уходить. Это может получиться, ведь они сейчас стоят и переживают за Пашу, а может, делают ставки, доползет он обратно или нет.
Осторожно, стараясь в темноте не наткнуться на что-либо и повалить это что-либо на пол, я добралась до двери комнаты, выглянула и прислушалась. Да, кажется, все трое на балконе.
Я, как дурочка, бросилась бегом в сторону входной двери. Ну нет, чтобы так же осторожно до нее добраться, а я со страху побежала к ней — в темноте. И конечно, я на что-то налетела, кажется, это была табуретка, на которую я становилась, когда выкручивала пробки. Она загрохотала, а я, ударившись ногой о нее, вскрикнула, с балкона через несколько секунд затишья (я в это время терла ушибленную ногу) раздался крик:
— Она здесь, в соседней комнате!
Я бросилась искать входную дверь. Наткнулась на нее, стала открывать замок. Он никак не открывался. Я полезла в карман за ключом от нижнего замка, ведь если его открыли, значит, потом, когда вошли, могли и закрыть. Вытаскивая его, я невольно от страха и нетерпения несильно толкала дверь плечом. И вдруг, когда я уже вынула из кармана ключ, она взяла и открылась сама. Они ее и не закрывали на замок.
Но было поздно. Сшибая все на своем пути, за мной как бык за Красной Шапочкой, несся Жека-носорог. То, что это именно он, я увидела, потому что прихожая осветилась через открывшуюся дверь с лестничной площадки, на которую я уже выскочила.
И тут вдруг из комнат, оттуда, со стороны балкона раздался такой страшный крик, что у меня мурашки побежали по телу, а Жека резко затормозил и, растерянный, замер на месте. Он остановился прямо на самом пороге, упершись одной рукой в стену у двери.
Но что бы там ни случилось, у меня не было времени страдать и плакать. Я с силой толкнула дверь, захлопывая ее. Она ударила Жеку по плечу, тот отскочил в сторону. А я быстро вставила ключ в замок — бывает, что от волнения что-то не получается, а тут ключ словно магнитом в замок втянули. Я повернула ключ один только раз, зачем-то вынула его и, положив в карман, побежала по лестнице вниз.
Что случилось там, на улице, мне было понятно — это так желавший сбросить меня с карниза Паша, сам не удержался на нем и полетел вниз — наверное, все-таки водосточная труба не выдержала даже его маленького веса.
Уже проехав почти полдороги до своего дома, я подумала о Феликсе и решила, что он смог убежать от этих.
Когда я приехала домой, то прежде всего, захлопнув дверь, так закрыла замок, чтобы его нельзя было открыть снаружи, но спокойной я, понятно, все равно не была.
Я легла, и мне хотелось поскорее уснуть, но только так, как хочешь, никогда не получается, и я не спала до половины пятого и только потом уснула.
* * *Когда я проснулась, на часах было начало первого. Мне опять снились кошмары, о которых вспоминать не хочется.
Наверное, и от этих кошмаров, и от нервного напряжения я чувствовала себя такой разбитой. Перед тем как пойти в ванную, я позвонила Сережке. Хотя и сказала, что больше говорить об этом не буду, но никак не получается.
Сразу после ванной я стала звонить Леночке.
— Алле, — услышала я ее голосок.
— Привет, Ленок, — сказала я и сразу почувствовала разницу в нашем возрасте, которой раньше никогда не чувствовала, хоть Леночка была на четыре года моложе меня, но все дело было в настроении. — Витя твой вернулся? — спросила я.
— Нет. А почему ты спросила?
— Так просто.
— Что у тебя, скажи, что ты узнала?
— Правильнее будет спросить, чему я научилась?
— Чему ты научилась?
— Лазать по карнизам.
— По карнизам? — удивилась Леночка.
— Не обращай внимания, это не имеет отношения к делу или почти не имеет.
— Так ты узнала что-нибудь?
— По сути, нет. Ничего нового. А если принять во внимание, что и до этого ничего не знала, то, значит, вообще ничего.
— И что ты собираешься делать? — в голосе Леночки слышались сострадальческие нотки.
— Пока не знаю. Ленка, — не выдержала я,. — вчера там такое творилось!
— Какое?
— Я не хочу по телефону говорить об этом, встретимся, расскажу.
— С тобой все в порядке, у тебя нормально все?
— Ну о чем ты говоришь. У меня будет все нормально, когда я разыщу Сережку.
— Ты только не волнуйся, Мурик, может, он уехал куда-нибудь и скоро вернется.
— Ну да, уехал. И оставил у себя в мастерской наркоманку, которая больше была похожа на мертвую.
— Да, — согласилась Леночка. — И дверь, ты говоришь, была открыта.
— Да, и дверь тоже была открыта.
И все-таки я не выдержала.
— Ты знаешь, что вчера случилось, Аленк, — начала рассказывать я, — тех двоих, которых вроде бы как ты пригласила… — я не знала как сказать, — в общем, там такое было, кажется, их убили.
— Что?! Ты что такое говоришь?! Кто их мог убить? — В голосе Леночки слышался испуг. Еще бы!
Зря я ей сказала, теперь она станет мучиться, ведь это она их пригласила.
— Двоих я знаю, точнее, видела, только один из них, кажется, тоже разбился. — И я коротко рассказала ей все. — А с Феликсом не знаю что. Он, кажется, убежал.
— И бросил тебя? Ну мужики пошли!
— Да какое Феликсу до кого дело, когда речь идет о его бесценной жизни?! А потом, он ведь и не знал, что я в квартире, он ведь думал, что я ушла. Вполне возможно, теперь думает, что это я подстроила.
— А почему ты думаешь, что это он убежал? А может, это кто-то из тех двоих.
— Едва ли. Когда я садилась в свою машину, я обратила внимание, что его машины нет, она ведь рядом с моей стояла.
— Да, правильно. Что ты собираешься сейчас делать?
— Не знаю. Хотя нет, знаю. Мне нужно поговорить с одним человеком.
— С кем?
— Потом расскажу.
— А что ты хочешь у него узнать?
— Не знаю, Лен, сейчас ничего не знаю. Ладно, пока, надо ехать, потому что это побыстрее нужно сделать, пока этот человек ничего не знает.
Я положила трубку. Ехать я собиралась к Владиславу и хотела поговорить с той женщиной, которая меня так напугала своей свечой и своим лицом, похожим на Мишель, там, у него в доме.
Я снова взяла трубку и набрала номер Владислава. После пятого или шестого гудка трубку сняли. Я услышала тот же самый женский голос, когда звонила в первый раз.
— Да, я слушаю, — сказала женщина.
Я не стала отвечать, я положила трубку, мне было достаточно того, что услышала ее голос.
* * *Было около двух часов, когда я подъехала к дому Владислава.
Машину я оставила около ворот и прошла в калитку, теперь я уже знала, как она открывается.
Я поднялась на веранду и постучала в дверь. Подождала с минуту и снова постучала. Еще подождала и только хотела в третий раз постучаться, как услышала, что замок открывают.
Странно, подумала я, ночью дверь была открыта, а днем ее закрывают. Нет, то, что днем закрыта, в этом ничего странного.
Дверь приоткрылась, и я увидела ту самую женщину, которая меня так напугала. Сейчас ее лицо не казалось мне так сильно похожим на лицо Мишель, но все равно схожесть была.
— Здравствуйте, — поздоровалась я и спросила:
— А Владислав дома?
— Его нет.
— Жалко, — посочувствовала я сама себе. — Я уже второй раз приезжаю и не могу его застать, а ведь мы с ним вчера договаривались.
— Но днем он обычно бывает у себя в клинике.
— Да, я знаю. Но он мне сказал, что немного нездоров.
И мы договорились встретиться здесь.
— Да, он вчера, правда, не очень хорошо себя чувствовал.
Я замялась на секунду, словно хотела уходить, но потом спросила:
