Александр Белов - Жизнь после смерти
– И куда ты намылился? – теперь вопрос задал Витек. – С Михаем Лупу счеты сводить?
Белов на этот раз вообще не прореагировал. Но ответ был и без того написан на его раскрасневшемся лице.
Витек постучал себя пальцем по лбу.
– Дурак ты, Серый. Ну, прибежал бы ты к нему. И что дальше?
Белов чувствовал себя последним идиотом. Теперь он и сам задался этим вопросом. И ответил скорее не Витьку, а самому себе.
– Не знаю. Убил бы, наверно.
Витек и Федя переглянулись с кривыми ухмылками.
– Ага, убил бы, – ядовито произнес Витек. – Да тебя бы к нему и близко не подпустили. Его охраняют, как Пиночета какого-нибудь. Короче, вернулся бы ты снова в ту кучу мусора, откуда мы тебя выволокли. Только на этот раз осечки могло бы и не случиться.
Федя поддержал Витька.
– Да, с Михаем лучше не связываться. Мы все здесь живем с его согласия. Если он захочет, так любой отсюда в пять минут вылетит. А не успеет вылететь – пожалеет. Так что ты потише. И себя, и нас подставишь.
Белов и сам уже понимал, что едва не спорол глупость. Он посмотрел на Витька и Федю, которые с таким трудом спасли его от рокового шага, и почему-то вспомнил Космоса, Фила, Пчелу. Их он не уберег. Сейчас судьба, возможно, послала ему новых друзей. И по отношению к ним он ведет себя как свинья.
Витек и Федя смотрели на него с тревогой и ожиданием. Белов заставил себя улыбнуться.
– Да идите вы! Какой-то Лупу-шалупу, нужен он мне! Я бегал – вас искал.
– Это зачем? – подозрительно поинтересовался Федя.
– Так ведь времени – скоро десять, а мы еще ни в одном глазу. Где же твои принципы? Пошли, у меня осталось.
И Белов хлопнул по плечу сначала Федю, а потом и Витька. И сразу спало напряжение. Стало легко. Все трое рассмеялись и направились к его опустевшему вагончику.
XXVI
Операция по захвату ликеро-водочного завода, не так давно принадлежавшего Каверину, прошла как по маслу. Шмидта на заводе никто не ждал. Его люди быстро заняли все входы и выходы на проходной, в хранилище, цехах розлива и готовой продукции, а сам Дмитрий со своими телохранителями направился в административный корпус и прошел в кабинет директора. Дверь взломали легко, но справиться с патентованным шведским сейфом не удалось.
– Быстро найти управляющего или директора! Кого угодно, но чтобы у него были ключи! – распорядился Шмидт. – Разыскать, где бы он ни был – дома в постели, на даче, на Канарах!
Директор нашелся гораздо ближе. Он отдыхал в компании секретарши в сауне оздоровительного комплекса, расположенного тут же, на территории завода. Ему даже одеться не дали и приволокли завернутым в махровую простыню. Видимо, отсутствие одежды окончательно деморализовало директора, и ключи он отдал без сопротивления. После этого его милостиво отпустили заканчивать процедуры.
Шмидт быстро изъял всю документацию и печати. С этого момента завод перешел в его руки. Весть об этом мгновенно облетела Москву и сработала как детонатор.
До этого момента все криминальные группировки, зарившиеся на собственность Каверина, вынуждены были сохранять нейтралитет. Слабые группировки знали, что, начни он первыми, их за такую наглость в порошок сотрут. А сильные хотели захватить сразу имущество не только Каверина, но и Белова, причем начать следовало с последнего. Победителю в борьбе за наследство Белова в качестве бесплатного приза достались бы фирмы Каверина. Замысел Ольги, с блеском осуществленный Шмидтом, взорвал ситуацию.
Наутро все объекты, входившие ранее в сферу интересов, либо подчинявшиеся Каверину, были оккупированы боевиками различных преступных группировок. За наследство Белова нужно было еще воевать и воевать, а тут – приходи и бери даром, только не зевай.
Но воевать все равно пришлось и тут. Оставшейся от Каверина собственности было гораздо меньше, чем ее соискателей. То тут, то там между вооруженными группами захватчиков вспыхивали короткие, но ожесточенные схватки.
Милиция сбилась с ног. Омоновцы и собровцы забыли об отдыхе. Патрульные машины и целые автобусы мотались по улицам города, выезжали по тревоге десятки раз на дню. Милицейское руководство подумывало о введении в столицу внутренних войск.
Шмидт, устроив всю эту заваруху, больше никаких агрессивных действий не предпринимал. Он стянул все свои силы на собственные объекты и мобилизовал их для отражения новых нападений. Но никто на него больше не наезжал, всем было не до него. В результате Шмидт и Ольга выиграли столь необходимое им время.
Основное противоборство на фронтах криминальной войны развернулось между группировкой Кабана и "синими", то есть уголовниками. Закончилось все большой перестрелкой на Царицынских прудах, где боевики обеих группировок применили автоматическое оружие и гранаты. Народу с обеих сторон положили немало. Через неделю людям Кабана пришлось еще раз вступить в бой с азербайджанцами из-за рынка.
В результате войны Кабан сильно ослабел, остальные группировки тоже понесли значительные потери. Теперь Шмидт, который не только сохранил, но и приумножил свою военную мощь, мог диктовать собственные условия. Он начал с того, что прямо обвинил Кабана в беспределе и забил ему стрелку.
Встречу назначили за городом, в Покровских карьерах. Накануне Шмидт собрал военный совет. На большом листе бумаги он набросал схему предстоящей операции.
– Мы с Арамом пойдем с главной колонной. Возьмем машин пять, старых джипов. Мы на них в гонках на выживание участвовать хотели. Колян со своими ребятами подтянется заранее и поднимется на высотку к северу от большого карьера. Кабан наверняка приедет раньше нас и займет удобные позиции вот здесь. Тогда холм окажется как раз у него в тылу. А Толян с тремя машинами запрет дорогу, по которой они приедут, и ударит в самый критический момент, когда они побегут. Так мы их всех прихлопнем. С Кабаном и его бандой пора кончать.
План всем понравился. В установленное время колонна джипов с людьми Шмидта вытянулась вдоль шоссе. В первой машине ехал Арам. Он подвергался наибольшему риску. Если бы колонна попала в засаду, весь огонь сосредоточился бы в первую очередь на нем.
Шмидт ехал в следующем джипе. С Толяном и Коляном он поддерживал связь по мобильнику. Чтобы не демаскировать засаду, Шмидт договорился с Николаем, что тот сам будет звонить ему…
Встреча состоялась, когда уже стемнело. Восемь машин Кабана стояли на довольно ровной площадке, выстроившись веером. Приезжать на стрелку раньше времени или опаздывать считалось плохим тоном, но Кабану было на это плевать.
Шмидту стало не по себе, когда его машины выехали на ярко освещенный фарами плац. Он в любой момент ожидал начала стрельбы, но Кабан выжидал. Шмидт понял, почему он тянет. При всех своих потерях группировка Кабана все еще была достаточно сильна для того, чтобы сломить более слабого противника. К таковым он относил и Шмидта. Кроме того, Кабану хотелось лишний раз самоутвердиться и покуражиться. А где еще это можно сделать, как не на стрелке?
Машины Шмидта выстроились в ряд с зажженными фарами. Люди выбрались из них и укрылись сзади. Нейтральное пространство между противоборствующими сторонами было освещено ярко, слЪвно цирковая арена. Кабан первым ступил в круг света. Шмидт вышел навстречу. Они остановились в шаге друг от друга. Бойцы с обеих сторон замерли в напряжении, боясь пропустить сигнал к началу боя. А в том, что боя не миновать, не сомневался никто из присутствующих.
К ночи воздух стал заметно холоднее. Кабан вышел из машины в длинном черном пальто, застегнутом, по американской гангстерской моде, на все пуговицы. Он воротник и поднял, а руки держал засунутыми в карманы. Шмидт не сомневался, что там у Кабана спрятано по пистолету, и что авторитет не замедлит ими воспользоваться. Но он также был уверен, что тот не успеет этого сделать.
Кабан начал нагло, он чувствовал себя хозяином положения. У него людей было больше, к тому же они успели занять более выгодные позиции.
– Ну что, братан, перетрем тему, как полагается, по понятиям? – спросил он полуутвердительно.
Шмидт смерил оппонента с ног до головы презрительным взглядом.
– Окстись, Кабан. Какой я тебе братан, и когда ты жил по понятиям? Интересно, по каким понятиям ты на меня наехал? Людей побил, убыток нанес.
Кабан в своем длинном пальто чувствовал себя спеленутым по рукам и ногам, ему было неудобно стоять с руками в карманах. От пота рукояти пистолетов стали мокрыми и скользкими. Но и вынуть их он не считал возможным, а стрелять сквозь карманы не мог, поскольку пальто было ему узковато. К тому же он боялся подвоха со стороны Шмидта. Все-таки, он его побаивался.
– Это не твое имущество. Белого, – насупившись, буркнул он.
Шмидт притворно удивился и развел руками. В отличие от противника, он чувствовал себя свободно и уверенно.
– А ты что, решил до его возвращения посторожить? Или, может, наследникам в опекуны набиваешься? Ты вот что, грабли свои подбери, а то, неровен час, оттяпать могут.
