Кирилл Казанцев - Нежный киллер
— Уже говорила.
— Глаза… Глаза у тебя другие…
— Старею.
— Не в этом дело. Холодные…
— Говорю же, старею… — Олег спрятал взгляд за темные очки.
— Не прибедняйся — возмужал! Усы и борода тебе идут.
— Спасибо, Маша. А ты расцвела! — Он посмотрел на нее. — И это даже не комплимент. У меня дыхание перехватило, когда увидел тебя! На работе как, нормально?
— Нормально. Год назад меня повысили — перешла в городскую прокуратуру на вышестоящую должность.
— Поздравляю. Рад за тебя. Муж кем работает?
— Муж уже не в ОМОНе. Перешел на более спокойную работу. Заместитель начальника отдела в главке. Вот-вот должны присвоить подполковника. А ты женился?
— Нет, Маша. — Предательский вздох вырвался из груди Григорьева.
— Почему? — Ее глаза стали серьезными.
— Все мы совершаем ошибки. Пять лет назад я совершил свою самую большую в жизни ошибку. А ведь мог побороться за тебя…
— Давай не будем об этом… — прервала она его признания и посмотрела по сторонам. — Здесь официанты работают?
Олег поднял руку, к их столику тут же подошла худенькая молоденькая официантка. Пока ждали заказ, вспоминали прошлое, общих знакомых. Наконец Григорьев решился спросить:
— Маша, а Анжела — это ваша с мужем общая дочь?
— Я не поняла твоего вопроса. — Она лишь мельком взглянула на него и стала смотреть на проезжающие по улице машины.
— Прости, конечно, это не мое дело, но тогда, пять лет назад, ты говорила, что твой муж не может иметь детей.
— Тогда не мог… — Она жестко посмотрела на Григорьева. — Теперь у нас все нормально. А женщины иногда рожают. Знаешь, с ними это бывает. — Мария говорила очень сухо, и было очевидно, что тема ей неприятна.
— Прости… — повторил Олег и тоже стал смотреть на проезжающие машины.
Только приступив к обеду, Григорьев решился нарушить затянувшееся молчание:
— Маша, не удивляйся, пожалуйста, моему вопросу. Ты можешь мне сказать, какие дела вела в последнее время?
— Зачем это тебе? — насторожилась Мария.
Он мог бы отделаться общими фразами, но понимал, что времени в обрез — максимум дня три. Если он не даст ответ в течение этих трех дней, заказчик найдет другого исполнителя. За эти три дня нужно выяснить, кто заинтересован в смерти Маши.
— Поверь, если бы все не было так серьезно, я бы не проявился. — Он открыто смотрел ей в глаза. — Все очень серьезно, — повторил он.
— Не понимаю, о чем ты говоришь?
— Скажи, ты работаешь на какую-нибудь криминальную группировку? Или выполняешь чьи-то заказы?
— Ты с ума сошел? — Глядя в ее глаза, он понял, почувствовал, что Мария не лжет ему.
— Доверься мне, Маша. — Он снял очки и открыто посмотрел ей в глаза. — Я здесь, чтобы помочь тебе.
— В чем?
— Оставить все как есть: работу, мужа, дочь. Я не шучу.
Она не отвела взгляд.
— У меня лежит дело по нескольким городским рынкам. Еще я веду расследование по мошенничеству на столичных автозаправках. Что происходит? — Он услышал тревогу в ее голосе.
— Ты кому-то очень мешаешь, — тихо сказал он, взяв ее ладонь в свою.
— Ты считаешь… — Она не закончила фразы, не высвободила руку, и он понял, что Мария верит ему.
— Пока ничего не могу сказать. — Он ответил на ее незаданный вопрос. — Только подумай хорошенько, кого ты прижала из сильных мира сего?
— Надо проанализировать. — Мария перестала есть. — И в одном, и в другом деле высвечиваются известные фамилии. Так ты думаешь, что меня хотят убрать от дел?
— И не только от дел…
Лицо Марии стало бледным. Она смотрела в одну точку перед собой, о чем-то думая.
— И насколько твои предположения обоснованны? — наконец спросила она тихо.
— Если пообещаешь, что разговор останется между нами, скажу, — стараясь говорить мягко, поставил жесткие рамки он.
— Не хочешь огласки?
— У меня клиенты «всех мастей». Не хочу лишиться доходов, — почти не соврал Олег.
— Ладно. Обещаю твоего имени не упоминать, но мне нужна полная информация! Сейчас!
— Узнаю Марию Березину — атака, напор! — широко улыбнулся он. — Надо же, полная информация ей нужна! А вот за ней я к тебе и пришел.
— Говори, что знаешь. — Ее глаза требовали немедленного ответа.
— Ну, что ж, извольте… На тебя поступил заказ. Киллер уже получил твою фотографию, но запросил время на подготовку.
— Откуда знаешь? — Мария побледнела еще больше.
— Повторяю: у меня есть кое-какие связи среди клиентов.
— Кто исполнитель?
— Неважно. Исполнителей найдут сколько угодно. Важно другое — кто заказчик? Думай.
Мария долго смотрела в одну точку на столе, потом произнесла:
— Не знаю.
— Давай думать вместе. Для начала пробей хозяина этого «BMW», — Олег протянул через стол бумажку с номером машины. — Это посредник. Дай мне наводку на него. Дальше я сам.
Мария взяла бумажку, взглянула на номер и положила в свою сумочку.
— Может, я скажу своим? — предложила она.
— А ты уверена, что это не твои тебя заказали? Давай-ка пока без огласки, — отрезал он. — И с телефоном аккуратнее. У вас все пишется.
— Знаю. Сколько у меня времени?
— У нас, — поправил Григорьев. — Пара дней, думаю, есть. Но информация по посреднику мне нужна сегодня.
— Я поняла. Давай встретимся в шесть часов на этом же месте.
— Договорились. И дай мне номер твоего мобильного.
— Сначала ответь мне на один вопрос, — она смотрела так, что он не мог лгать, — почему ты сейчас, через столько лет, делаешь это для меня?
— Можно немного повременить с ответом? — Он не сразу нашел слова. — Хотя, наверное, скажу: не хочу снова совершить ошибку, как тогда…
— Ладно… — Березина записала на салфетке номер телефона, отдала Григорьеву и достала из сумочки незапечатанный конверт. Она протянула конверт через стол:
— Тут постановление о прекращении уголовного дела против тебя. Это копия. Оригинал я два года назад отправила на адрес твоих родителей.
— О прекращении?.. — Олег не верил своим ушам. Он стал вытаскивать бумаги из конверта. — Так я что, невиновен?
— Твои действия признаны самообороной. — В глазах Березиной мелькнуло недоверие. — Этим документам уже больше трех лет. Мне сообщили, что ты погиб. Так где же ты был все это время, Олег?
— Спасибо… — Григорьев вчитывался в сухие строчки официального документа, не слыша и не видя ничего вокруг. — Как тебе удалось?
— Ты не знал о прекращении дела? — повторила вопрос Березина, не сводя с Олега пытливого взгляда.
— Нет, — не смог соврать он.
— Странно… Я же сообщила твоим родителям, — неопределенно протянула Мария. — Все-таки где ты был?
— Уезжал. — Пожал плечами Олег, стараясь не смотреть на свою собеседницу. — Год ездил по стране. Потом вернулся, осел в Подмосковье.
— Прятался?
— Можно сказать и так. — Развивать дальше эту тему становилось опасным, и Олег перевел разговор: — Маша, теперь я твой должник. Говори, чего хочешь?
Она помедлила с ответом, глядя куда-то мимо Григорьева, потом посмотрела на него:
— Боюсь, ты не сможешь исполнить того, чего я хочу.
— А чего ты хочешь?
— Всегда хотела. Чтобы любимый человек был рядом.
— Прости. Обстоятельства бывают сильнее нас. — Он выдержал ее взгляд.
— Зачем тогда спрашивал?
Григорьев понимал, о чем говорит Мария, и сам давно мечтал о таком дне, когда у него появится семья. И Марии удалась бы роль жены. Но он совсем не подходил на роль ее мужа. Поэтому стал говорить совсем не то, что чувствовал в эту минуту:
— Всегда быть рядом… Нет, Маша, жизнь — это разлуки и расставания. Мы, мужчины, это хорошо понимаем.
— Ясно! — вздохнула Березина. — Ты не думай, я ни о чем не жалею. И все понимаю. Спутник моей жизни — работа. Она приносит порой радости и удовлетворения больше, чем любой мужчина. Но я тебе очень благодарна, Григорьев, что ты когда-то появился в моей судьбе. Ты был очень важен для меня. Правда. Но теперь у каждого из нас свой путь… Ладно. Мне пора. — Она поднялась, высокая, независимая.
— Провожу? — Ему не хотелось отпускать ее.
— Нет. Встретимся вечером…
Она ушла. А он так и остался сидеть за столиком.
А ведь казалось, что с годами боль в груди притупилась. Нет, оказывается, он просто свыкся с ней. И шел вперед, страшась оглянуться, и надеялся, что время замело дорогу обратно…
Сложись все по-другому, они жили бы счастливо, воспитывая детей и поджидая старость. В чеченских горах он понял, что не вправе портить жизнь такому хорошему человеку, как Мария. И в один из студеных зимних дней Марии Березиной не стало в его жизни. Он так решил. Григорьев похоронил ее на кладбище в своей душе, где хоронил убитых им людей, которых знал и даже не знал, но все-таки хоронил, чтобы обрести хоть малую надежду на душевный покой от совершенного зла. Похоронив память о Марии, Григорьев думал, что уже больше никогда не увидит ее. Судьба жестока…
