Василий Веденеев - Игра без правил
Когда он уже собирался уходить, внизу что-то смешалось, автомобили начали принимать в стороны, и по проезжей части пронеслась группа мотоциклистов — мощные машины, огромные цветные шлемы, девицы на задних сиденьях, облепленные западными этикетками бензобаки, рев, грохот и синий дым выхлопных газов. Григорий скатился вниз по лестнице и выскочил из подъезда.
— Это кто? — повернулся он к незнакомой девушке, тоже остановившейся поглазеть на пронесшихся мимо мотоциклистов.
— Рокеры, — брезгливо поморщилась она, уловив исходящий от Вороны запах спиртного. — Говорят, запретили групповую езду по городу, а они все гоняют.
— Да? И куда гоняют?
— На площадке в Лужниках собираются, — неохотно ответила девушка и ушла.
Мысль отправиться в Лужники на метро Анашкин отбросил сразу — не в его положении, да еще слегка выпивши, рисковать: лучше наземным транспортом. Там опять же можно докатиться бесплатно, а торопиться совершенно незачем — если эти самые мотоциклисты съезжаются на площадку, то сразу они оттуда не разъедутся, а вот кого-либо из нужных ему людей среди них стоит попробовать поискать…
По периметру площадки выстроились патрульные машины ГАИ, что сразу очень не понравилось Вороне — там, где присутствует милиция, добра для себя он не ждал. Однако патрульные вели себя достаточно спокойно — сидели в машинах, курили около них, облокотившись на капоты, что немного успокоило Григория.
Смешавшись с толпой рокеров, он начал переходить от одной кучки мотоциклистов к другой, приглядываясь к мотоковбоям — кожаные и нейлоновые куртки с цепями, значки, огромные шлемы, давно не стриженные волосы. Возраст разный — от семнадцати до тридцати, мотоциклы тоже разные, как и умение справляться с ними. Некоторые лихачи, демонстрируя класс, поднимали мотоциклы на «козла» и проезжали по сотне метров на одном заднем колесе, что вызывало бурный восторг остальной братии.
Спустя полчаса Ворона установил, что среди собравшихся есть ребята из профессионально-технических училищ, рабочие сцены из театров, автослесари, шоферы, продавцы, грузчики, медики и даже один негр, довольно бойко лопотавший на русском языке. Но более всего его заинтересовала компания явно приблатненных парней. Безошибочно определив в Анашкине своего, один из них угостил его сигаретой:
— Ты чего без колес? Не обзавелся?
— Думаю, — неопределенно ответил Гришка.
— Если бабки есть, парни из частей соберут, — пообещал новый знакомый, назвавшийся Валерой.
«Угоняют и разбирают, — понял Ворона, — а потом из разных частей собирают: рама от одного, колеса от другого, мотор от третьего. Мелочовка! Не те люди».
— Хочешь, с Гариком переговорю, — не отставал Валера. — Есть тут у нас один солист балета, поможет.
— Чего, правда, что ли? — усомнился Анашкин.
— Насчет балета? — засмеялся рокер. — Правда. У нас риск, свобода, обретение движения в рутине жизни.
Подскочил какой-то парень в полосатом шлеме и старых гаишных галифе из искусственной кожи. Лица не разглядеть — темновато, да и закрыто оно наполовину шлемом. Заорал:
— Едем! Голову не обгонять, не отставать, держаться кучей!
— Давай с нами? — предложил Валера. — У меня заднее сиденье свободно.
Ворона бросил окурок и сел на мотоцикл, обхватив Валеру сзади за пояс руками. Взревели моторы, кавалькада рокеров вытянулась уродливой рычащей гусеницей и вылетела с площадки. Оглянувшись, Гришка увидел, что в хвост их рычащей толпе городских кентавров незамедлительно пристроились несколько патрульных машин милиции.
Выскочили на Тверскую и лихо понеслись по направлению к Соколу. Пряча голову за спиной своего водителя, Гришка прикидывал: когда кончится это сумасшествие? И зачем вообще его занесло к придуркам на мотоциклах, неужто сухонькое ударило в голову на старые дрожжи? Нет, не те это люди, что ему нужны.
Остановились на площадке у аэровокзала, быстро спешились и ревущей толпой ринулись наверх в буфеты. Гомон, шум, топот, грязные руки хватали с прилавков жареных кур, бутерброды с копченой колбасой, булочки, пачки сигарет, пирожки…
Потихоньку ретировавшись — ну их к бесу, сейчас явно вызовут милицию после такого разнузданного и глупого, с его точки зрения, грабежа буфетных прилавков, — Ворона вышел на улицу и сел на трамвай. Пора подгребать к дому, давно стемнело, день кончился, не принеся с собой желанного удовлетворения. Нет, не те все люди, с которыми он сегодня общался, не те. Надо рвануть кусок побольше и нырнуть в тину, зарыться и притихнуть, а с Голубевым или дурачками на мотоциклах каши не сваришь, только заполучишь новый срок по хулиганке и будет болеть голова от похмелья на чужом пиру.
Ничего, все, пожалуй, сладится, отшлифуется. В воскресенье надо попробовать еще кое-где побывать…
В воскресенье утречком Ворона отправился на ипподром, по уже укоренившейся привычке не спускаясь в метро, а пользуясь наземным транспортом. По мере приближения цели его путешествия внутри нарастало какое-то нетерпение, словно там, впереди, на Беговой, где на высоких постаментах стоят фигуры коней, ждет некое лучезарное счастье, чуть ли не вселенская радость. Ну, пусть не совсем так, но все равно — впереди удача, долгожданная удача!
Сойдя с троллейбуса и стараясь сохранить в себе удачливые предчувствия, Ворона влился в толпу, направлявшуюся к ипподрому. Народу хватало, бойко торговали программками, мороженым, радио объявляло один заезд за другим — по звуку гонга срывались с места старта и неслись по тысячешестисотметровому кругу ипподрома лошади, запряженные в легкие коляски-американки. Прекрасные животные — караковые, чалые, соловые, вороные, — а на трибунах вставали с мест знатоки и просто болельщики, оглашая чашу ипподрома дружным криком: «Давай!»
Удар колокола, конец заезда, и тянется ручеек людей к кассам тотализатора, где кассир, как правило, округляет сумму выигрыша в собственную пользу, небрежно недодавая мелочь, а то и рубль-другой. Потолкавшись, Ворона понаблюдал за завсегдатаями, не расстававшимися с потертыми блокнотами, в которых были выписаны результаты, показанные лошадьми, участвующими в заездах, на протяжении этого сезона, сезона прошлого года и многих предыдущих.
— Нет, не надо меня убеждать, — стуча по асфальту инвалидной палкой, запальчиво спорил один старичок-завсегдатай с другим, нервно пощипывавшим желтыми от никотина пальцами седую профессорскую бородку. — Не показал себя сегодня Аперитив на разминке, не показал!
— Но вот же, вот, — возражал «профессор», тыча под нос оппоненту свой замусоленный блокнот с корявыми записями, — глядите, что он выделывал в прошлом году. Он себя еще покажет!
— Я и не думал, гадать не мог подобной резвости у Зодиака, — сокрушенно жаловался прилично одетый молодой человек своему приятелю. — Видел, как он пришел?
— М-да, — кисло соглашался приятель, — а я денег пожалел на него сегодня поставить. Если бы не жадность, сидели бы сейчас в «Бегах»…
Услышав этот разговор, Гришка только желчно усмехнулся про себя — дурачки! «Тотошка» — как завсегдатаи называли тотализатор — только для додиков и дурачков. На самом деле крупная игра идет не здесь, а в других местах, и выигрыши там давно распределены — все заранее куплено и продано: заезды, призовые места, наездники и лошади.
— Могу помочь? — Неопределенного возраста личность с красными, слезящимися глазами просительно тронула Ворону за рукав. — Подскажу, на кого поставить в ординаре или, если желаете, в тройном экспрессе.
Высвободив рукав из цепких пальцев прилипчивого продавца советов, как разбогатеть, Гришка прошел ближе к трибунам — некогда ему тут слушать сопливые обещания, дело есть, а красноглазый пусть пытается облапошить ничего не смыслящих в этом деле простаков, от любопытства забредших сюда и готовых выложить денежки.
Анашкин побродил около касс тотализатора — там нужного ему человека не оказалось. В стороне стояли букмекеры — неприметной внешности люди, охраняемые крепкими парнями, вроде бы безучастно взиравшими на происходящее вокруг. Ворона знал, что эта публика всегда в крупном выигрыше, — если ипподрому остается четверть денежного оборота, проходящего через тотализатор, то в карманах у букмекеров оседает такое количество имеющих хождение в обращении денежных знаков, что только руки задрожат, если увидишь. У букмекеров есть свои люди на конюшнях, связанные с наездниками, различные подставные лица, готовые предложить хорошие барыши судьям и жокеям.
Нет, связываться с букмекерами Гришка не собирался — ему нужен был один мутный человечек по кличке Мясо.
Тот нашелся около буфета. Поздоровались. Мясо не выразил ни радости, ни удивления при виде Вороны — его выцветшие голубые глазки только оценивающе скользнули по лицу Гришки, и тут же последовала просьба:
