Василий Веденеев - Игра без правил
Некоторое время он покурил, сидя на лавочке в чахлом скверике, неподалеку от отделения — напротив образовалась стихийная стоянка машин автолюбителей, и Григорий, не в силах совладать с собой, жадно затягивался, разглядывая чужие «аппараты», сияющие гладкими, лаковыми боками. В кончиках пальцев даже появился знакомый зуд, словно сейчас он просунет тонкую отвертку в замочную скважину автомобильной двери, пошурует там, и она распахнется, пропуская его в салон. Завести чужую тачку для специалиста плевое дело, труднее другое — отыскать секретку или избавиться от разных противоугонных устройств.
Однако Ворона и в этих делах порядочно поднаторел. В группе, занимавшейся хищением новеньких дорогих автомобилей, ему принадлежала роль отгонщика. Один человек ходил высматривать железного коня, которого готовились свести современные конокрады, а потом сообщал о своих наблюдениях, и в дело вступал Анашкин. Частенько информация о новой дорогой машине поступала прямо от людей из магазина, и тогда задача упрощалась — высматривали, где хозяин оставляет свою ненаглядную красавицу, Григорий вскрывал дверь, заводил мотор и угонял машину, передавая ее с рук на руки в условленном месте другому члену группы. Дальнейшее его уже не касалось — получал свою долю и ждал следующего случая, когда надо будет опять угонять чужих лошадок. Перекрашивали автомобили, ставили на них новые номерные знаки, перебивали маркировку мотора и кузова, добывали документы на право владения автомобилем и техпаспорта уже другие. Когда Анашкин попался, он «сознался» в том, что хотел угнать чужую машину, но ни словом не обмолвился о тех, других. Поскольку к тому времени Григорий Елизарович Анашкин совершил угон автомототранспортного средства без цели хищения повторно, а такие действия подпадали под часть вторую статьи двести двенадцатой прим, суд определил ему наказание в два с половиной года лишения свободы, с отбыванием срока в исправительно-трудовой колонии общего режима.
«Ласточка, — лаская взглядом округлые формы новой модели „жигулей“, млел Ворона, — обводы как у яхты. Хороша! Кругом инфляция, а машинки в цене не падают. Вот людишки и вкладывают бабки в тачки, да еще попробуй ее купи без очереди. Угнать такую, с руками оторвут».
Однако, прежде чем решаться на подобное, надо знать — кому отдать машину. Ну угнал, покатался, а дальше что? Где взять для нее номерные знаки, техпаспорт, где перекрасить и прочее. Нет, без старых приятелей не обойдешься.
С трудом оторвавшись от соблазнительного созерцания чужих машин, Ворона докурил и, нашарив в кармане монету, отправился на поиски телефона-автомата. Войдя в кабину, снял трубку и набрал номер. На третьем гудке раздался щелчок, и незнакомый женский голос проворковал:
— Я слушаю.
— Мне Петю.
— Он тут больше не живет.
— Алло! — боясь, что она сейчас повесит трубку и он ничего не успеет узнать, закричал Ворона. — Как ему теперь звонить? Это его товарищ, я в отъезде был.
— Не знаю, — голос у женщины немного подобрел, — мы получили квартиру за выездом, поэтому ничем не могу помочь. Извините. — И короткие гудки отбоя.
Чертыхнувшись — надо же, куда-то подевался старый дружок Петька, уж не загремел ли следом за Анашкиным в зону? — Григорий набрал другой номер.
— Алло, Голубева мне, пожалуйста.
— Слушаю, — заурчал в наушнике густой бас. — Это кто?
— Гриша Анашкин, не признал?
— Гришка, ты? Откуда свалился? Давно пришел?
— Третий день, — неохотно ответил Ворона: чего распространяться о своих делах по телефону. — Повидаться бы надо.
— Подъезжай к гаражам, — предложил Голубев, — я через полчаса буду там…
До кооперативных гаражей Анашкин добрался на автобусе. Сойдя на последней остановке, форсировал широкую, полную грязной воды канаву и начал пробираться через пустырь, напоминавший поле битвы строителей с внеземными пришельцами. Наконец впереди показались коробочки гаражей.
Голубева он нашел около ободранной и подготовленной к покраске машины — приятель, одетый в старые, заляпанные потеками масла брюки и линялую рваную майку, тщательно зачищал мелкой шкуркой заднее крыло, мурлыкая под нос какую-то песенку. Увидев, как сзади выросла чужая тень, он обернулся:
— А, это ты? Привет.
— Здорово. — Ворона пошарил глазами по сторонам: время раннее, в гаражах пусто, большинство боксов закрыто на большие висячие замки, только вдали возится со своим древним «москвичом» такой же древний автолюбитель-пенсионер.
— Какие дела? — выпрямился Голубев, вытирая руки ветошью. Он был на голову выше Григория, плотнее, из брюк вываливалось огромное пивное пузо. Прорехи майки сияли белой, не тронутой загаром кожей. Зато лицо, шея и руки приятеля походили цветом на вареный бурак, за что он и получил кличку Свекольный.
— Петьке звонил, — сплюнув в сторону, сообщил Ворона. — Съехал он куда-то. Вот решил тебя побеспокоить.
— Решил так решил, — равнодушно ответил Свекольный, доставая сигареты. — Хочешь делом заняться? Тогда возьму к себе. Поломаться придется, но деньги заработаешь, правда не сразу. Сейчас в автосервисах очереди, и дерут они, сволочи, а я всегда тут. Или у тебя чего другое на уме?
— Другое, — не стал скрывать Анашкин. — Я сегодня бумаги на прописку носил, паспорт надо получать. Пробалакал там, а потом мимо стояночки шел: отличные «аппараты» стоят, так и просятся. Люди нужны. У тебя я всегда успею наломаться.
— С людьми плохо, — поморщился Голубев, словно у него неожиданно заболели зубы. — Многие следом за тобой отправились, где Петька, я не знаю, уже с год не объявлялся, а кто остался — оборвались отсюда на юга.
— Неужели никого? А где Ручкин?
— Пупок греет у теплого моря. Карла и Крапива с ним уехали, нету никого из старых, а с новыми я дела водить опасаюсь.
Свекольный смял окурок толстыми мозолистыми пальцами и отбросил его в сторону, показывая, что перекур закончен, а с ним пора завязывать и разговор — чего Ворона навязался, ведь русским языком сказано: нету никого из старых подельников! Неужели, если была бы такая возможность, сам Голубев упустил бы ее? Да ни в жизнь! Он отменный жестянщик, может отладить движок у любой тачки, запросто перебьет номера на двигателе, перекрасит за считаные часы, и будет чужая машинка выглядеть совершенно по-другому, но… Риск связываться с неизвестными людьми слишком велик, а в гаражах и так сыт, пьян и нос в табаке. Нет, надо отваживать Ворону.
— У тебя все? — взяв с капота кусок шкурки, спросил Свекольный. — Ко мне клиент сейчас должен подойти.
— Ты это, коли такой богатый, ссудил бы деньжат, — попросил Анашкин. Раз сорвалось одно, хотя бы надо попытаться отгрызть от дохода Свекольного. Неужели не даст?
— На. — Сунув руку в карман, Голубев вытащил несколько скомканных купюр, сунул в ладонь Вороне. — Отдашь, когда будут. Ты заходи, если что. Адресок-то у тебя старый будет?
— Старый, — расправляя деньги и пряча их во внутренний карман пиджака, буркнул Гришка и не оглядываясь пошел к воротам.
Куда теперь податься? Домой идти неохота — там сейчас тетка, опять начнет нудить, считать медяки и вздыхать, попрекать куском хлеба, как будто он не выделил ей денег на хозяйство. Да разве она бывала хоть когда-нибудь всем довольна?
Дождавшись автобуса, он поехал к метро. День разгорелся, в салоне полно пассажиров, а один юркий малый все прижимается к полной даме, стоящей в проходе. Приглядевшись, Ворона заметил, как рука парня скользит к сумке дамы — карманники? Обычно они не работают по одному. И действительно, рядом с полной дамой трется еще какой-то мужчина, а с другой стороны пристроилась размалеванная девица в платье из марлевки: сейчас юркий малый откроет сумочку, вытащит кошелек — пока напарник будет отвлекать внимание толстушки — и передаст добычу девице, а та спокойно выйдет с ней на первой же остановке.
— Нахал! — вдруг заорала толстуха и отпихнула парня. — Чего лапаешь? Милиция!
Анашкин быстро протиснулся к дверям и вышел, как только они распахнулись, — зачем ему неприятности, — а в салоне автобуса разгорался скандал. Двери закрылись, автобус тронулся, и Ворона проводил его взглядом: пусть себе катят, до метро два шага, пройдется пешочком.
Доехав до центра, он долго болтался без дела по магазинам, глазея на толпу и выставленные на продажу товары — особенно порадовать глаз было нечем.
Купив у спекулянта бутылку сухого вина, Ворона зашел в первый попавшийся подъезд и, проткнув пальцем пробку внутрь, встал в позу горниста. Вино оказалось кислым и отдающим перебродившим, протухшим виноградом. Поставив пустую посуду на грязный подоконник, Анашкин закурил и стал смотреть в окно на пробегающие внизу машины.
Когда он уже собирался уходить, внизу что-то смешалось, автомобили начали принимать в стороны, и по проезжей части пронеслась группа мотоциклистов — мощные машины, огромные цветные шлемы, девицы на задних сиденьях, облепленные западными этикетками бензобаки, рев, грохот и синий дым выхлопных газов. Григорий скатился вниз по лестнице и выскочил из подъезда.
