Ярослав Зуев - Охота на рэкетиров
Но, Андрей был молод и отважен, полон сил, верил в счастливую звезду, а о плохом старался не думать.
«Выберусь на плато к утру, — обнадеживал себя Андрей. — А там до Ялты — рукой подать».
Дорога миновала темную, заросшую лесом лощину и снова пошла закручиваться серпантином. Андрей замедлил шаг и задрал голову, раздумывая, а не рвануть ли напрямик. Поколебался минуту, взвешивая в уме шансы сломать ногу или наступить на змею.
«Или на тарантула», — добавил Андрей, вычитавший где-то, что этот вид ядовитых пауков представлен на полуострове во всей красе. Последнее соображение оказалось решающим, и Бандура двинулся по асфальту. Но едва сделал пару шагов, как что-то заставило его замереть. Бандура нерешительно оглянулся.
Дорога, насколько хватало глаз, оставалась абсолютно пустынной. Недавно пройденный поворот серпантина скупо освещался рассеянным лунным светом. Над асфальтом мрачной черной стеной нависал дикий лес.
Андрей постоял, облизывая губы и пытаясь определить причину охватившей его смутной, безотчетной тревоги. Причина была не ясна. Но интуиция подсказывала Андрею, что ни милиция, ни неведомые утренние преследователи тут совершенно ни при чем.
Андрей зашагал дальше, внимательно поглядывая по сторонам. Чувство тревоги не проходило, напротив, стремительно нарастало. Бандура снова остановился. Поднес к носу наручные часы с выкрашенным фосфоресцирующей краской циферблатом. Стрелки показывали начало третьего ночи.
Лес, похоже, угомонился, погрузившись в предрассветный сон. Деревья чернели неподвижно, точно безжизненные декорации в театре. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Ни единый листик не шелохнулся. Все вокруг как будто застыло. Воцарилась звенящая тишина.
Андрей покачал головой. Наподдал подвернувшийся под ногу камешек, и тот покатился по склону, гремя не хуже боевого барабана южноамериканских индейцев-людоедов. Андрей вновь двинулся вперед, прислушиваясь к собственным шагам. В повисшей гробовой тишине они эхом отдавались на самом дне ущелья.
«Как слон, честное слово», — сказал себе Андрей.
Он продолжал идти, напрягая глаза и уши. Метров через пятьдесят ему начало казаться, будто звук шагов поменял тональность. Андрей шагал, и ломал голову над тем, что бы это значило. Даже под ноги посмотрел — «асфальт, как асфальт, ничего особенного». А звук стал другим, двоился, словно что-то к нему прибавилось. То ли несмелое царапанье, то ли неясный цокот. Звук напомнил Андрею тот, что возникает при ходьбе крупных собак, когда когти животного стучат по твердому покрытию дороги.
Мысль Андрею не понравилась. Очень не понравилась. Он резко остановился, постоял на дороге, прислушиваясь изо всех сил, но не уловил ни шороха, ни движения, и опять побрел вперед. Но стоило ему пройти еще с десяток метров, как едва различимое царапанье возобновилось у него за спиной. Андрей вначале ускорил шаг, а потом мгновенно остановился. И сразу уловил звук как минимум трех отчетливых шагов, донесшийся откуда-то снизу. Шаги принадлежали не Андрею, это было ясно. Кровь застыла у него в жилах.
«Тихо, тихо, — успокоил себя Андрей. — Это эхо. Не валяй дурака, парень. Ты что, эха не слыхал? Да в горах оно на каждом шагу…»
Андрей двинулся вдоль осевой, инстинктивно держась середины полотна — подальше от угрюмого леса по обочинам. Вскоре дорога выполнила следующую мертвую петлю, сопровождавшуюся исключительно крутым подъемом. Андрей прошел поворот и, говоря по морскому, лег на противоположный галс. Если что-то действительно следовало за Андреем, то как раз должно было оказаться напротив, одним витком серпантина ниже.
Андрей энергично прибавил ходу, а затем встал, как вкопанный. Звук нескольких легких, крадущихся шагов немедленно достиг ушей. У Андрея не осталось никаких сомнений — на дороге он не один. Какое-то существо следовало за ним по пятам, причем двигалось очень осторожно, приноравливая свою поступь к его собственной.
Чувствуя себя персонажем воплотившегося в жизнь ночного кошмара, Андрей взялся за пистолет. Браунинг добавил ему решимости, но много меньше, чем он расчитывал.
«Да собака дурная какая-то», — неуверенно пробормотал Бандура, пытаясь обуздать потихоньку разгорающуюся панику. Сжал пистолет обеими руками, опустил флажок предохранителя и решительно передернул затвор. Металл лязгнул на весь лес. Звук получился очень воинственным, что несколько взбодрило Андрея. Он на цыпочках направился к краю дороги, чтобы оглядеть сверху пройденный только что ярус серпантина, но густые кусты и непроглядная темень свели его усилия к нулю.
— Эй, цуцик?! — выкрикнул Андрей. Крик вышел унизительно тонким и таким откровенно перепуганным, что у Бандуры от звука собственного голоса мурашки поползли по телу.
— Эй, цуцик! Фью-ить! Иди ко мне, глупая собака. Ко мне, я сказал!
Андрей попробовал добавить голосу стали. Тон выровнялся, хотя команды все равно звучали не убедительно.
Ответом Андрею была тишина.
— Цуцик! — снова громко позвал он. — Кабы здо-ох!
Он горячо надеялся на появление славной такой, пугливой дворняги, которая и сама заблудилась в этом чертовом лесу, а теперь безумно рада встретить случайного попутчика.
— Цуцик! — повторил попытку Андрей. — Полка-ан! Ша-а-арик! Се-рый! Бим! Джим! Вашу мать!
Ни звука в ответ.
— Я ведь и пристрелить могу, ненароком, — вкрадчиво пообещал Андрей. Больше для собственного успокоения. И сразу попятился от края, сообразив, что кем бы ни был неведомый молчаливый преследователь, до него по прямой — не более семи-восьми метров заросшего кустарником крутого горного склона. Как у незнакомца обстоят дела со способностью штурмовать откосы, Андрей, конечно, не знал, а проверять на себе не собирался. Он вернулся на середину дороги и зашагал дальше, ежеминутно оглядываясь на ходу. Отмахал добрую сотню метров, моля Бога, чтоб серпантин, наконец, закончился, но дорога упрямо скручивалась спиралью, и ни конца ни краю проклятому серпантину было не видать.
Андрей перешел на полубег. Обе руки до боли сжимали пистолет, в висках стучала кровь. Глаза, силившиеся различить хоть что-нибудь в подступающем со всех сторон лунном сумраке прямо-таки вылазили из орбит. Уши превратились в локаторы. На очередном вираже Андрей решительно остановился, переводя дыхание и затравлено озираясь по сторонам. Но сколько бы он не впивался глазами в оставшийся позади участок асфальта, ни единой тени видно не было.
Страх, холодный страх парализовал сознание Андрея. Безотчетный, панический, уходящий корнями далеко за границы цивилизации. Тот страх, что блуждал вокруг костров кроманьонцев, заставляя далеких пращуров человека жаться поближе к огню. Подкарауливал у темных порогов пещер, дышал в затылок из непроглядного мрака девственных лесов, губил в топких болотах.
«Да чушь», — слабо возразил Андрей, в отчаянной попытке взять под контроль окончательно разболтавшиеся нервы. Он прекрасно понимал, что вокруг — глухой лес, до ближайшего жилья — километров сорок — в любую сторону и, кроме как на себя, рассчитывать не на кого.
В лесу по-прежнему было тихо. Как в могиле.
«Это какой-то псих, — холодея, подумал Андрей. — Чикатило местного значения. Если маньяки есть в городах, должны же и в сельской местности водиться».
«Умно придумал, — согласился внутренний голос. — Живет в палатке, грызет шишки, по ночам потрошит одиноких туристов. Но только в полнолуния…»
«Мы с тобой, Бандура, что, похожи на туристов, — осведомился неожиданно возникший в голове Атасов. — Я бы не сказал…»
«Я бы тоже, — грустно согласился Андрей. — Да только мы уже один раз погорели на этом твоем тезисе…»
«Послушай, солдат, — нетерпеливо заговорил Атасов. — Спустись-ка ты вниз и что бы оно там ни было, изрешети вмелкий винегрет! Какого черта, парень! Чего ты ждешь? Хочешь, чтоб оно тебя окончательно загоняло до рассвета? Хватай пушку и действуй, как мужчина, тем более, что там, внизу, просто какой-то недобитый бомж, или поганый конченый психопат, а скорее даже сбрендившая коза…»
«Ты не доживешь до рассвета… — с горечью сказал другой мужской голос, в котором Андрей узнал голос отца. — Беги, сынок! Беги, пока еще не поздно».
«Послушайте, все! — скороговоркой заговорил Андрей, обращаясь к невидимым собеседникам в собственной голове. — Я был бы рад, окажись там внизу, не знаю и не вижу, где точно, наши утренние друзья на «БМВ». Я за счастье посчитал бы встретиться с СТОшниками, а явись сюда милиционеры, то, клянусь Богом — обнял бы их, как родных братьев! Но там… Но там… — Андрей захлебнулся, — там НЕЧТО ИНОЕ»
