Карин Слотер - Без веры
— Ясно, — отозвалась Лена, не имея ни малейшего понятия относительно того, с какого возраста рекомендуется посещать приюты Атланты.
— Бекка осталась с нами, — пояснил Лев. — Они с моим сыном Зеком не разлей вода. Вчера ее старшая сестра не явилась к ужину, и девочка решила, что Эбби передумала насчет Атланты. Увы, с нами она своими подозрениями не поделилась.
— Я бы хотел с ней поговорить, — заявил начальник полиции.
Эта просьба Уорду явно не понравилась, но он согласно кивнул:
— Хорошо…
— Неужели Эбби ни с кем не дружит? Может, ей нравится кто-то из молодых людей?
— Понимаю, в это трудно поверить, особенно учитывая ее возраст, — ответил Лев, — но Эбби живет очень уединенно. Даже учится дома и мало что знает о жизни за пределами фермы. Мы старались расширить ее кругозор, отправляя в Атланту, но девушке там не нравится. Она предпочитает затворничество и покой.
— Эбби уже ездила с миссией?
— Да, дважды, — ответила Эстер. — Без особой охоты, она не любит покидать ферму.
— «Затворничество» — очень интересное слово, — проговорил Джеффри.
— Понимаю, оно очень отдает монашеством, — тут же среагировал Лев, — и, возможно, не без основания. Эбигейл постриг не принимала, но Господу служит верой и правдой.
— Аминь! — сквозь зубы пробормотал Эфраим, но Лене показалось, это прозвучало столь же обыденно, как «будь здоров» после того, как человек чихнет.
— Она была очень сильна в своей вере, — проговорила Эстер и, поняв, свою ошибку, тут же зажала рот. Надо же, сказала о дочке в прошедшем времени! Сидящая рядом Рейчел сочувственно пожала ее руку.
— А не было ли на ферме человека, который оказывал ей больше внимания, чем следовало? Может, кто-то из чужих?
— У нас тут полно чужаков, инспектор Толливер, и принимать их — часть нашей миссии. «Раздели с голодным хлеб твой и скитающихся бедных введи в дом»[2], — велит Исайя. Мы просто обязаны им помогать.
— Аминь! — пропели члены семьи.
— Помните, как была одета Эбби, когда вы в последний раз ее видели? — спросил Джеффри у Эстер.
— Да, конечно. — Женщина вдруг замолчала, будто воспоминания могли прорвать плотину эмоций, которую она всеми силами сдерживала. — Мы с ней вместе сшили синее платье. Эбби обожает рукоделие. Выкройка нашлась в старом сундуке, наверное, ее еще мать Эфраима использовала. Мы кое-что изменили, чтобы платье получилось посовременней. В нем она и была, когда мы уезжали в Атланту.
— Вы прощались здесь, в доме?
— Да, было совсем рано, а Бекка уже ушла в поле.
— Девочка была со мной, — кивнула Мэри.
— Эбби очень спокойная, — продолжала миссис Беннетт. — Даже в подростковом возрасте ни о чем особенно не переживала. Удивительный ребенок!
— Инспектор Толливер, Эбби очень похожа на мать: тот же цвет волос и миндалевидные глаза. Она очень привлекательная девушка. — Голос Льва звучал так серьезно, что каждое слово казалось не комплиментом сестре, а чем-то вроде документального отчета.
Интересно, этот тип намекает, что его племянницей мог заинтересоваться другой мужчина, или раскрывает свою тайную сущность? Его ведь не разберешь: то честен и открыт, а через минуту не поверишь, когда утверждает, что небо синее. Естественно, Лев Уорд — самый главный человек в церкви и в семье, а еще он гораздо умнее, чем хочет показать.
— Я повязала ей ленту. Синюю… — Погрузившись в воспоминания, Эстер коснулась своих волос. — Как сейчас помню: Эфраим уже загрузил вещи в машину, а я, открыв сумочку, нашла ленту. Специально ее хранила, думала, для отделки пригодится… Но она так здорово подходила к платью, что я велела дочке подойти и наклонить голову… — Женщина замолчала, и Лена увидела, как ее горло сжал спазм. — У Эбби такие мягкие волосы…
Рейчел снова сжала руку сестры. Эстер смотрела в окно, будто желая вырваться из гостиной на волю. Детектив Адамс была отлично знакома с таким поведением. В стрессовой ситуации человеку проще отрешиться от проблемы, чем изводить себя переживаниями.
— Мы с Рейчел живем на ферме вместе с семьями, — проговорил Пол. — Естественно, отдельно, но оба неподалеку от главного дома. Вчера вечером, когда Эбби не появилась, мы прочесали территорию; работники разбились на группы и обыскали все постройки от пола до потолка. Не обнаружив ее, мы позвонили шерифу.
— Простите, что помощь подоспела так поздно, — сказал Джеффри. — У них было много дел.
— Никогда не думал, — начал Пол, — что исчезновение молодой девушки привлечет к себе столько внимания.
— Почему это?
— В таком возрасте постоянно убегают из дома, верно? — спросил он. — Мы же тут не совсем от жизни отстали!
— Не понимаю, о чем вы…
— Я в семье паршивая овца, — пояснил Пол, и по реакции сестер Лена поняла: это старая семейная шутка. — Сами понимаете, я адвокат, веду дела нашего кооператива, по большей части живу в Саванне — в город чуть ли не через неделю приходится ездить.
— Где вы были на прошлой неделе?
— В Саванне. Вернулся вчера вечером, когда услышал про Эбби, — ответил адвокат, и в гостиной повисла тишина.
— До нас дошли слухи, — перешла к сути Рейчел, — ужасные слухи.
Эфраим прижал руки к груди. Заскорузлые пальцы мелко-мелко дрожали.
— Скажите, это она?
— Думаю, да, сэр. — Джеффри достал из нагрудного кармана полароидный снимок. Руки Эфраима тряслись так, что он никак не мог зацепить скользкий квадратик, и Льву пришлось помочь. Лена внимательно следила за реакцией обоих. Эфраим был сама сдержанность, а вот Уорд тяжело вздохнул и, зажмурившись, пробормотал беззвучную молитву. Несчастный отец впился глазами в снимок и дрожал так, что кресло завибрировало.
Возвышаясь за спиной зятя, на фотографию смотрел Пол. Если детектив Адамс ожидала какого-то проявления чувства вины, то ничего, кроме вздымающегося кадыка, не увидела. Адвокат стоял неподвижно, как скала.
— Можно посмотреть? — откашлявшись, потянулась к снимку миссис Беннетт. Сквозь маску спокойствия на бледном лице проступали страх и жуткая боль.
— Боже, Эстер… — начал Эфраим, но горе будто сжало его горло ледяными щупальцами. — Можешь посмотреть, но поверь, такой дочку лучше не видеть. Запомни Эбби живой.
Пока женщина решала, как реагировать на запрет супруга, фотографию взяла Рейчел. Пухлые губы сжались в тонкую бледную полоску.
— Боже милостивый! — прошептала фермерша. — За что?
Случайно или все-таки намеренно глянув через плечо сестры, Эстер увидела снимок погибшей дочери. Плечи задрожали, и, закрыв лицо руками, женщина зарыдала:
— О нет!
Мэри, до сих пор тихо сидевшая в своем кресле, вскочила и бросилась вон из комнаты. Через секунду все услышали, как хлопнула дверь.
Лев никак не отреагировал на выходку сестры, но по выражению лица Лена поняла, что мелодраматичный уход Мэри его страшно разозлил.
— Инспектор Толливер, объясните, пожалуйста, как все случилось? — откашлявшись, попросил он.
Джеффри ответил не сразу, определяя под испытующим взглядом помощницы возможную степень откровенности.
— Ее нашли в лесу. Эбби была под землей, в гробу.
— Боже мой! — Эстер согнулась, будто от невыносимой боли. Рейчел погладила ее по спине, хотя у самой по щекам катились слезы.
— Она задохнулась, — опустив подробности, сообщил начальник полиции.
— Мое дитя! — рыдала миссис Беннетт. — Моя бедная Эбигейл!
Хлопнула сетчатая дверь, и в гостиную вошли убиравшие хлев подростки. Взрослые подпрыгнули, будто услышав выстрел.
Первым заговорил Эфраим, отчаянно пытаясь сохранить остатки хладнокровия.
— Зек, тебе, кажется, говорили про дверь?
Мальчик прижался к ноге Льва. Маленький, худой, а руки тонкие, как прутики. Высокий рост отца в нем пока не проявился.
— Извините, дядя Эф!
— Прости, папа, — эхом отозвалась девочка, хотя дверью хлопнула явно не она. Бекка еще худее двоюродного брата, и даже плохо умеющая определять возраст Лена подумала, что на четырнадцать девочка никак не тянет.
Зек во все глаза смотрел на тетку, его бледные губы дрожали. Он явно чувствовал, что что-то не так, и жалобно всхлипывал.
— Иди сюда, малыш! — позвала Рейчел, усаживая племянника на колени. Обняв худенькие плечики, она пыталась его утешить, хотя сама с трудом сдерживала слезы.
— Что случилось? — спросила жмущаяся к двери Бекка.
Лев погладил ее по голове.
— Господь забрал твою сестру к себе.
Глаза девочки расширились, рот открылся, и она прижала руку к животу. Бекка пыталась что-то спросить, но слова не шли.
— Помолимся вместе! — предложил Лев Уорд.
— Что? — прошептала Ребекка, из которой будто выкачали воздух.
Отвечать никто не собирался. Все, кроме девочки, склонили головы, но проповеди Льва детектив Адамс не услышала: в этом доме молились молча.
