Татьяна Гармаш-Роффе - Королевский сорняк
Он получил свою сотню, а Тоня вышла на улицу. Папа? Откуда?! Папа, если судить по письму его матери, умер некоторое время назад… Деловой партнер? Приятель, о котором Кирилл не рассказывал Тоне? Может, тот, который рекомендовал ее на работу к Виталию Григорьевичу? И что же они в таком случае затевают? Кирилл пригрозил ей как-то, что может лишить ее и работы…
Она поискала глазами место, где можно было бы спрятаться и проследить, с кем выйдет Кирилл.
Минут через двадцать Кирилл вышел. Один. И направился к своей «Ауди», которая оказалась припаркована недалеко от ресторана. Значит, машину он не продал! А «папа»? – подумала Тоня. Почему он не вышел? Почему остался там, в ресторане?
…Тоня не могла даже вообразить, что сразу же после ее ухода метрдотель подошел к столику Кирилла и сообщил:
– У меня есть для вас интересная информация. Она стоит сто баксов.
Двое мужчин, молодой и пожилой, окинули его подозрительными взглядами.
– Вы начните для затравки, – сказал пожилой. – А там мы решим, стоит ли ваша затравка сто баксов.
– За вами следят.
Пожилой протянул сто долларов. Метрдотель описал Тоню.
– Она меня видела?
– Нет. По ее просьбе я посмотрел, с кем сидит молодой человек, и сообщил, что сидит с немолодым человеком, возможно с отцом.
Пожилой удовлетворенно кивнул и дал понять, что метрдотель может ретироваться.
Вскоре Кирилл направился на выход, а пожилой принялся куда-то активно названивать.
Прячась, Тоня подождала, пока Кирилл сядет в машину, и отчаянно замахала рукой, в надежде стопануть извозчика.
Первыми откликнулись потрепанные «Жигули». Тоня указала рукой на удаляющуюся «Ауди»: проследить сможем?
– А как же! – гордо ответил шофер. – У меня мотор от «Вольво» стоит!
…Следуя за Кириллом, они вскоре въехали в какой-то дачный поселок. Уже стемнело, и названия не просматривались.
Тонин грипп отступил полностью под натиском более сильного соперника: стресса. Она чувствовала себя вполне в форме, если не считать нервного возбуждения. Расплатилась с шофером, мельком и безразлично подумав о том, как будет отсюда выбираться. Сейчас ее не интересовало ничего, кроме Кирилла и его потаенной жизни.
Темнота была ей на руку. Выждав, пока Кирилл скроется в каменном двухэтажном доме, – он открыл дверь своим ключом! – Тоня тихонько перелезла через невысокую калитку и, стараясь идти бесшумно, приблизилась к двери. В доме было тихо, свет внизу уже погас, и теперь горели только два окна на втором этаже.
Тоня подергала за ручку: заперто.
Ну ладно. Не ломать же двери. И, конечно же, не звонить. Кроме криков и скандала, что Тоня шпионит за ним, она ничего от Кирилла не услышит.
Тоня заскользила вокруг дома. С обратной стороны дома оказались целых две двери. Света здесь вовсе не было, разве что луна, продираясь сквозь медлительные, толстые облака, освещала немного местность.
Тоня потрогала ручку первой двери: не открывается. Так же бесшумно скользя вдоль стенки, она передвинулась ко второй. И, о чудо, она открылась!
Раньше, чем Тоня успела подумать о предосторожности, она шагнула внутрь. Притянула за собой дверь, но не до конца, чтобы немного слабого лунного света попадало в темное помещение, и принялась оглядываться, пытаясь угадать его очертания.
Но дверь внезапно захлопнулась за ее спиной, тихо щелкнув. Тоня оказалась в кромешной тьме. Ее передернуло. Ветерок ли закрыл дверь? Или на ней специальное устройство, которое ее притягивает?.. Или это было не «что», а «кто»?
Дрожь пробежала по ее телу, и вдруг снова ощутилось то гриппозное состояние озноба и мерзкой невысокой температуры, которое погнало ее пораньше с работы… В постель, как ей мечталось. А вместо теплой, уютной постели, – хоть и раскладушки! – стоит она теперь в непроглядной темноте, зеледенев от страха, и боится сделать лишний шаг… И зачем только она сюда притащилась? Какая муха ее укусила следить за Кириллом?!
«Спокойно, Тоня, – сказала она себе. – Возьми-ка себя в руки! Первым делом проверить: можно ли открыть захлопнувшуюся дверь?»
Тоня вернулась на два шага назад, на ощупь нашла ручку, нажала… Ручка, однако, не поддалась. Тоня пошарила руками по поверхности двери в поисках замка. Но, странным образом, никакого замка на ней не оказалось. Он, видимо, был встроен в ручку…
«Ладно, – сказала себе Тоня, – не страшно. (Хотя на самом деле было очень страшно!) Посмотрим, что там впереди».
В конце концов, чем она рискует? Ну, еще одной ссорой с Кириллом. Это неприятно, но не смертельно.
Улыбнувшись своему рассуждению, она вытянула перед собой руки и осторожно двинулась вперед. И через четыре шага наткнулась на другую дверь. Которая тоже не открывалась.
Тоня не поверила себе. Она оказалась в ловушке маленького пространства между двумя дверьми – из тех, что называют «предбанником»!
Едва справляясь с отчаянием, она попробовала нащупать, что там справа, что там слева… Вытянув руки вперед, она двигалась наугад, высоко поднимая ноги, чтобы в случае чего не споткнуться. И так она бессмысленно тыкалась во все углы небольшого, наглухо запертого «предбанника», пока ее вытянутые руки не уткнулись во что-то теплое.
В человеческое тело.
Она бы даже сказала – мужское тело, так как пальцы ее ощутили твердый пресс живота. Ноздри уловили мощную струю дыхания – чужого, незнакомого дыхания, – человек, видимо, долго сдерживал его, чтобы себя не выдать… Но она не успела толком осознать эти странные ощущения. На нее что-то обрушилось, прямо на голову.
Свет не померк в ее глазах, учитывая, что его и так не было. Но сознание Тоня потеряла.
Пробуждение было странным и трудным. Ее почему-то подбрасывало и качало на холодной кровати. Голова болела.
Через некоторое время пробуждающееся сознание уточнило: она лежала не на кровати, а на заднем сиденье машины, на холодной коже.
Чуть позже она сообразила, что дорога была ухабистой, отчего ее и подбрасывало. Еще минуту спустя она приоткрыла глаза и увидела мелкий, сгорбленный силуэт за рулем. Так жокеи пригибаются к лошади.
Голова болела отчаянно. То ли грипп разыгрался, то ли она получила удар по голове? Боль настолько завладела ею, что Тоня даже не задала себе вопрос, кто это в машине и куда ее везут. Она просто снова закрыла глаза и с легким стоном провалилась в потный, холодный, полуобморочный сон.
…Она точно не знала, что ее снова выдернуло из сна. Какой-то шум, кажется… И еще резкое ускорение машины, от которого она едва не свалилась на пол. Тоня открыла глаза и, инстинктивно принимая вертикальное положение, уцепилась обеими руками за спинки передних кресел.
До нее не сразу дошло, вернее, дошло-то сразу, но Тоня все еще отказывалась поверить в увиденное: в машине никого не было. То есть там была Тоня и еще ее ужасающая головная боль, но скрюченный «жокей» за рулем отсутствовал. Или он ей раньше просто пригрезился?
Как бы то ни было, машина шла сама. И набирала скорость.
Тоня посмотрела на дорогу. Проселочная дорога, ничего особенного, пустынная и темная. Но в свете фар было видно, что дорога шла резко под откос.
Тоня, после короткого паралича, рванула дверцу на себя. Не открывается! Она перебросила тело к другой – заблокирована! Дорога летела ей в глаза с огромной скоростью. Свет фар выхватил вдалеке указатель на поворот…
Страх ударил, словно током. Неуклюже, держась за спинки, чтобы не упасть, Тоня перебралась на водительское сиденье и ухватилась за руль.
Машину она ни разу в жизни не водила, и сейчас слабо представляла, что нужно делать. Но она знала, что в машине имеется руль, а руль управляет движением. И, судорожно вцепившись в него, Тоня стала полегоньку крутить его по ходу поворота.
Ей это, как ни странно, удалось. Во всяком случае, машина вписалась в поворот и продолжала свой спуск, теперь уже по прямой.
Еще Тоня знала, что в машине есть три педали. Одна называлась «газ», вторая «тормоз», – а для чего предназначалась третья, Тоня не имела понятия. Но, что куда хуже, она не представляла, где какая находится.
Она осторожно попробовала все по очереди. Тормоз оказался вторым по счету, и машина стала замедлять ход. Когда она закончила спуск, уже на малой скорости, Тоня ухватилась для верности за ручной тормоз – вспомнила, как делал папа в своей старой «Волге». И машина, дернувшись, встала, как вкопанная.
Упав головой на руль, она плакала еще долго– долго – весь остаток ночи.
…Утром оказалось, что рядом деревня, не более километра пути. Тоня добралась, попросила помощи. Ее отвезли на станцию, и Тоня влетела в электричку, как в родной дом. Уж электричкой ей точно не придется управлять!
Это была суббота, так что никаких объяснений с начальством. Совершенно изможденная и больная – то ли грипп, то ли пережитые страхи – она добралась до дома только с одной мыслью: горячего чаю и под одеяло!
