Картер Браун - ПСС, том 5. Труп на Рождество
— Вы внимательно рассмотрели его затылок? — резко спросил Лейверс. — Для этого тоже нужен талант.
Джонс в ответ только пожал плечами и продолжал:
— Следующей в его списке была девчонка. Он полагал, что как только Уиллис слиняет, он сам сможет поразвлечься с ней. Он собирался показать ей снимки, рассказать, что ее дружок сбежал, а в Нью-Йорке ее ждет дядя. Поскольку ей все равно ничего не оставалось, как вернуться в семью, Марвин собирался уговорить ее быть с ним поласковее, чтобы он не отнес фотографии в полицию и не заложил Уиллиса со всем его прошлым.
— Вы следите, какова логика, шериф! — сказал я. — Может быть, людям, убивающим таких ублюдков, как Марвин, выдавать медали?
— Давайте дослушаем до конца и закончим с Джонсом! — предложил шериф. — У меня по спине уже мурашки ползают.
— Затем Марвин хотел «позаботиться» о дядюшке, — скрипучим голосом продолжал Джонс. — Он позвонил Хиллари Саммерсу в гостиницу в Пайн-Сити. Марвин подробно описал ему фотографии и сказал, что из-за этих снимков у него возникла проблема: мать девчонки хочет использовать эти фотографии как улику против Уиллиса, а потом — когда мальчишка будет осужден — отправить девчонку куда-нибудь далеко и надолго, Например, в дом отдыха. Дядюшку такая перспектива вряд ли устроит.
— С твоей скоростью, старый козел, мы доберемся до цели только на следующей неделе! — взорвался Лейверс. — Итак, Марвин сказал Саммерсу, что отдаст фотографии тому, кто за них больше даст, так?
— Если вы все уже знаете, — обиделся старик, — зачем спрашиваете?
— Сколько предложил Саммерс? — быстро спросил я.
— Тысячу долларов! — благоговейно сказал Джонс. — Так сказал Марвин.
— Как он должен был заплатить?
— Заверенным банковским чеком. Марвин сказал Саммерсу, что они могут обговорить детали той же ночью.
— Повтори, что ты сказал! — почти вежливо попросил Лейверс.
— Он велел Саммерсу быть здесь, в мотеле, в одиннадцать, — буркнул Джонс. — У вас проблемы со слухом?
— Они встретились в одиннадцать? — спросил я.
— Я не знаю, — вяло произнес он. — Я взял бутылку хорошей выпивки и устроился в одном из незанятых номеров. Это было около половины десятого, и до рассвета следующего утра я ничего не видел и не слышал.
— Тогда откуда вы знаете, что Уиллис вернулся не раньше полуночи? — раздраженно спросил я.
— Один из клиентов пожаловался утром, что его разбудил среди ночи шум мотора, — торжествующе сказал Джонс.
— Мы услышали достаточно, — сказал Лейверс. — Отведите его в мою машину, Полник. И не дырявьте его шкуру без необходимости.
— Разумеется, шериф, — буркнул Полник. Он поднял старика и вывел его из офиса.
— У меня ощущение, что воздух стал чище, — проговорил Лейверс, когда за ними закрылась дверь.
— Вы имеете в виду мистера Джонса? — ухмыльнулся я.
— Ну, Уилер. — Голос шерифа заметно потускнел. — Я полагаю, наша версия оказалась верной.
— Только потому, что старый проныра рассказал, как Марвин договаривался о встрече с Саммерсом? — усмехнулся я. — Но вы не сможете доказать, что Хиллари вообще здесь был.
Глава 13
Илона Брент встретила меня приветливой улыбкой. К сожалению, эта улыбка была чисто платонической.
На ней был свитер из орлона и облегающие серые спортивные брюки, что делало ее похожей на героинь английских романов, которых всегда почему-то зовут Памелой.
— Я проголодался, — первым делом сообщил я. — Почему бы вам не покормить меня?
— Ленч — это прекрасная мысль, Эл, — сказала Илона. — Почему бы не поесть здесь? Я могу заказать еду в номер. Чего бы вам хотелось?
— Мы все еще говорим о еде?
— Ну конечно!
— Толстый бифштекс с кровью и французский салат на гарнир.
— Это все?
— Мне будет достаточно, — заверил я.
Она заказала завтрак и пошла к бару, чтобы налить чего-нибудь.
— Я нашла его, Эл, — произнесла она с нарочитой небрежностью.
— А когда он потерялся? — рассеянно спросил я.
— Не будьте идиотом! Нотариус! Я нашла нотариуса.
— О! — Мой интерес вдруг резко возрос.
— Вы были правы, — быстро проговорила она. — За предоставленные услуги Рэю Уиллису должны быть выплачены семьдесят пять тысяч долларов в течение шести месяцев с момента достижения Анжелой Саммерс двадцати одного года.
— Вы действительно очень быстро работаете, Илона! — поздравил я.
— Я очень умна, — самодовольно ответила она.
— Или станете таковой, если бросите работать на Саммерсов, — добавил я.
Ее лицо вспыхнуло.
— То, что вы говорите, отвратительно!
— Почему? Потому что это правда?
В этот момент принесли еду, и это избавило ее от необходимости отвечать. После ленча я кратко описал ей устройство для подглядывания, которое обнаружил в мотеле, и работу скрытой камеры, а также изложил рассказ Джонса о вариантах шантажа, придуманных Марвином.
— Фантастика, Эл! — выдохнула она. — Невозможно представить, чтобы в одном человеке было столько гадости!
— Ему было с кого брать пример, — рассудительно сказал я. — Вы все еще хотите помочь Саммерсам?
— Конечно, хочу, — решительно ответила она. — Помните, я говорила вам прошлой ночью, что точно знаю: Хиллари не убивал Марвина?
— Может статься, потом вы будете жалеть, что он этого не сделал, — предупредил я.
— И все-таки я рискну, — вызывающе сказала она.
— Хорошо, — мрачно усмехнулся я. — Тогда перейдем к делу.
Она оперлась подбородком на руку, серьезно глядя на меня, а я с сожалением подумал, что она лет на двадцать моложе, чем нужно для трюка, который я задумал.
— Вперед! — вдруг сказала она. — Выкладывайте план кампании, генерал!
— Давайте начнем с Хиллари. Если это не было самоубийством, то его должны были убить. И сделать это мог убийца Марвина, которого, возможно, вычислил Хиллари.
— Я вас слушаю, — кивнула Илона.
— Сейчас убийца чувствует себя в безопасности — шериф считает, что Хиллари убил Марвина и со страху покончил жизнь самоубийством. Теперь некому задавать вопросы, негде искать улики, и так далее. Единственный способ поймать убийцу — подложить ему под хвост бомбу и ждать, когда он сам себя разоблачит.
— Блестяще, генерал! — шутовски отсалютовала она.
— Слушайте дальше, — сухо продолжил я. — Вы еще сможете изменить свое мнение. Закладывая бомбу, нам нужно создать видимость, что эту бомбу убийца сможет без особых хлопот и риска обезвредить. Ясно?
Внезапно я окунулся в тепло, излучаемое ее глазами.
— Я по-настоящему восхищаюсь вами, Эл! — прошептала она. — Нужно иметь массу мужества, чтобы выставить себя в качестве мишени.
— Не меня, милая. — Я печально покачал головой. — А вас!
— Меня?!
— Прошу прощения, но типаж превосходен! Никто другой так не сыграет.
— О мой герой! — горько произнесла она. — Я тут сижу, думаю о вашем благородстве, а вы готовите мне роль… — Вдруг она выпрямила спину. — Эй! В мишень обычно стреляют!
— Вы можете отказаться, — напомнил я. — Никто не подумает про вас плохо, как говорят парашютистам-десантникам перед тем, как вытолкнуть их из самолета.
— Я еще подумаю, — осторожно сказала она. — А теперь продолжайте излагать, что состряпал ваш изворотливый, трусливый ум.
— Версия будет следующей, — начал я. — Вчера к вам, как к адвокату семьи, пришел Хиллари, вручил запечатанный конверт и сказал, что вы должны его вскрыть только в случае его внезапной смерти, если таковая наступит в течение следующих семи дней.
— Звучит скверно, — поморщилась Илона.
— Сегодня утром вы открыли конверт. Внутри него лежал другой запечатанный конверт и листок с инструкциями. Согласно им вам нужно позвонить четырем лицам, указанным в списке, и сказать, что второй конверт в соответствии с его волей будет вскрыт через двадцать четыре часа после его смерти, а содержание обнародовано в мотеле «Отдых путешественников».
— Теперь я точно знаю, что вы — сумасшедший! — воскликнула она.
— Я был бы сумасшедшим, если бы предположил, что кто-то осмелится стрелять по мишени в кабинете шерифа округа. Это должно произойти в таком месте, где у убийцы, по его мнению, есть реальный шанс.
— Я догадалась, Эл! — живо сказала она. — Мне надлежит вскрыть конверт в восемь или девять вечера, а за пару часов до этого вы спрячете вокруг команду из людей шерифа…
— Вы опять не поняли. — Я сокрушенно покачал головой. — Тогда у нас не будет шансов! Убийца почует засаду за милю. Там будете только вы, та четверка и… я. Надеюсь, что никто, кроме вас, об этом не догадается.
— Вы так все рассчитали, что мне не остается ничего, кроме как смириться, — уныло сказала она.
