Сергей Зверев - Выстрел с того света
Фролов, прочитав сводку наружного наблюдения, объявил Канарейкину:
– Ну что, Дениска, сверли дырку!
– Какую дырку? – удивился Денис.
– На левой груди мундира, если он нам не сделает дырку в голове. Будем брать!
Захват подозрительного Зубова-Прохорова решили произвести под утро. К недостроенной девятиэтажке подъехали в пять утра. Вышли из машин. «Там он!» – сообщил сотрудник наружного подразделения, выросший словно из-под земли.
Моросил нудный октябрьский дождь. Тонкие водяные струйки попадали Денису за воротник плаща, как он ни съеживался. Все тело била противная дрожь, и он не мог понять отчего: от промозглого сырого воздуха или от предстоящей схватки с матерым рецидивистом.
– Значит, так, – Фролов собрал вокруг себя бригаду захвата на короткий инструктаж, – все делать по моей команде. Брать живым. Стрелять в крайнем случае. Сотовые поставить на зуммер. Главное правило: не видишь цель – не стреляй. По два человека на выходе из подъездов. Со мной идут двое: ты, Саша, – Фролов кивнул рослому собровцу с киношной внешностью, – и… – Фролов на секунду замолк, остановил взгляд на Денисе, – и Канарейкин. По местам!
Фролов включил специальный фонарик с синим светом, Денис пошел за коллегами, стараясь ступать так же, как они, бесшумно. По лестнице три человека спустились в цокольный этаж. «Пистолеты с предохранителя!» – шепотом приказал Фролов своим спутникам. Денис достал свой «макаров», опустил флажок предохранителя. Удивительно, но дрожь прошла.
Подошли к черной металлической двери. Остановились перед ней, недоуменно уставившись в неожиданное препятствие.
– Что будем делать, командир? – напряженно прошептал собровец.
Фролов предупреждающе поднял указательный палец вверх, им же указал на тонкий лучик света, пробивавшийся сквозь щель между дверным полотном и косяком.
– Понял! – радостно прошептал старший группы СОБР.
«А чего он понял», – удивленно подумал Денис.
Фролов нагнулся к коллегам:
– Дверь не заперта изнутри. Я открываю дверь, вбегаю первым. За мной вы. У тебя левый сектор комнаты, – повернулся к собровцу, – а ты, Денис, бери правую сторону комнаты. Приготовиться!
Фролов резко открыл дверь на себя. В лицо ударил яркий свет. В помещении горела стоваттная лампа и настольная лампа на столе. Киллер спокойно сидел за столом и что-то писал. Рядом с ним на столе лежал пистолет.
– Руки вверх, вы арестованы! – крикнул Фролов Зубову голосом, от которого у Дениса прошелся мороз по коже.
Реакция Зубова была странной. Он оторвался от листа бумаги, бесстрастным взглядом уставился в лицо оперативника:
– Спокойно, начальник, не видишь, я делом занят.
– Гражданин Зубов, вы подозреваетесь в убийстве. Встать, повернуться лицом к стене!
Фролов выступил вперед, рядом с ним собровец и Денис.
– Не подходить! – Зубов положил руку на пистолет, который лежал повернутым стволом к входной двери, – три ствола против одного – западло! Но двоих я как минимум завалю. Поэтому, начальник, дай мне пять минут. Сейчас допишу для вас маляву и потом приглашу. Я прошу, начальник, выйди из комнаты, не доводи до греха! Дверь можете не закрывать.
– Хорошо, мы подождем, – неожиданно согласился Фролов, – выходим, – приказал он своим коллегам.
Денис в полном недоумении вышел вслед за старшим оперативником, встал рядом с ним:
– Он… ничего сейчас не выкинет?
– Нет, – усмехнулся Фролов, – он же понимает, что обложен со всех сторон.
«Пять минут», показалось Денису, тянулись целый час. Он стоял и напряженно смотрел внутрь комнаты. Зубов спокойно сидел за столом и писал, слегка наклонив голову влево, словно прилежный ученик-первоклассник. Наконец раздался его хрипловатый голос: «Входите, только ближе, чем за пять метров, ко мне не приближайтесь». Фролов посмотрел на своих соратников, молча кивнул головой, вошел в комнату, правая рука в кармане.
– Я ваших топтунов сразу засек, в первый же день. Падает квалификация, – Зубов сокрушенно цокнул языком, – раньше лучше работали. Значит, так, начальник, я тут нарисовал про мою мокруху. Все в деталях. Только не указал заказчика. Извини, дал слово. Просьба у меня к тебе, начальник: свой гонорар за «дело» я перечисляю на специальный счет для онкобольных детей. Сто тысяч долларов. Деньги находятся в банковской ячейке, вот тут все данные, – киллер кивнул на лист бумаги на столе, – завещание оформлено у нотариуса, так что слямзить денежки не удастся.
– Не рано ли завещание? – спросил Фролов.
– В самый раз. А вот ты, салага, – Зубов кивнул Денису, – в следующий раз поумнее будь. Знаешь, как я тебя расколол?
– Как? – непроизвольно воскликнул Денис.
– Принес мне новые ботинки. Обувка наша, фабрика «Красная заря», неплохие. Да вот беда: в начале года выдавали их вашим сотрудникам, это мне один знакомый мент поведал. По номерку, что ты мне дал, я позвонил: «Данный номер не существует». Не прошла лажа… – Киллер насмешливо усмехнулся.
– Зубов, хватит нам читать лекции, – прервал его Фролов, – вставай, одевайся!
– Нет, начальник, никуда я с тобой не пойду, мне в другую сторону. – Он быстро взял пистолет, ткнул стволом из-под низа себе в челюсть.
– Не надо! Зачем?! – сдавленно крикнул Фролов и кинулся к Зубову.
Выстрел прозвучал глухо, темно-красная кровь брызнула на столешницу. Зубов секунду сидел неподвижно с остекленевшим взглядом, затем кулем упал на пол. Денис почувствовал, как ему стало нехорошо, быстро вышел из комнаты.
Глава XXX
Начальник СЗТУ Хомяков наблюдал в порту за выгрузкой немецких автомобилей фирмы «Фольксваген» с транспортного судна, пришедшего из Гамбурга. Он сидел в автомобиле на рабочей территории причала и смотрел, как крановщик филигранно играет огромной стрелой. Еще три десятка машин, автоматически отметил Константин Дмитриевич. Третья партия. Однако мысли его были сейчас далеки от процесса разгрузки импортного товара.
Голову начальника таможенного управления занимали последние события в его ведомстве: новая операция по продвижению продукции немецкого автопрома на российском рынке и смерть Ивашова.
Неожиданная и нелепая смерть подельника и друга вызывала много вопросов. Уезжая из Петербурга, Кирилл загадочно сообщил ему при прощании: «Костя, если со мной что случится, с тобой будет продолжать дело мой самый близкий друг, после тебя, конечно. Его зовут Икар. Доверяй ему как мне. Для конспирации он будет связываться с тобой твоим студенческим прозвищем – Хомяк».
Константин Дмитриевич тогда в душе посмеялся, объяснив такое поведение друга излишними возлияниями, но сейчас ему было не до смеха.
После убийства Кирилла этот Икар позвонил ему и сообщил о кончине друга, добавив, что официальная версия убийства – жена выстрелила в него в припадке ревности. Хотя, выразил сомнение его новый загадочный компаньон, он мало верит в эту версию. Недавно сомнения Икара подтвердились: Кирилла убил профессиональный убийца. По номеру телефона, который тогда высветился на сотовом Константина Дмитриевича, он позвонил Икару, попросил встретиться. Но Икар от встречи отказался, сказав: «Еще не время. Я сам на тебя выйду». Константин звонил Икару несколько раз, сообщая ему о новом «проекте» с немецкими машинами, тот по ходу давал ему советы, причем довольно дельные.
– Коля, поехали. – Начальник управления сзади дотронулся до плеча своего водителя.
А почему Кирилл перед смертью не познакомил его с Икаром? То, что он является профессиональным таможенником из близкого окружения Кирилла, сомнений не вызывает. Но кто он?! Надо вычислять.
Еще одна загадка – как Кирилл мог посадить на крючок Гудина, этого шакала! В последнее время тот с ним необычно вежлив и предупредителен. Даже поздравил его с днем рождения, чего раньше никогда не было.
О последней проверке его управления московской комиссией Константин Дмитриевич не может вспоминать без злорадного сарказма. Двенадцать псов, жаждущих крови, нагрянули к нему без предупреждения, что в их системе вообще-то считается беспределом. Комиссия во главе с начальником управления собственной безопасности ФТС вывернула наизнанку работу его управления. Особенно их интересовало таможенное оформление ввоза немецких автомашин. Серьезных нарушений не выявили. Так, мелкие технические недостатки, что, в общем-то, при таких объемах импорта нормально.
По окончании проверки Хомяков пригласил главного проверяющего к себе в кабинет. Угостив его французским коньяком, спросил:
– Владимир Александрович, скажи мне, зачем все это?
– Не знаю, – честно признался московский начальник, – Гудин мне приказал, нарой как можно больше говна.
– Я что, давал поводы?
– Не знаю, Константин Дмитриевич, я могу только предположить: это как-то связано с Ивашовым.
