Ричард Паттерсон - Степень вины
— Это просто. Расскажи мне, что произошло.
— Лучше что-нибудь другое, не это, — спокойно ответила она.
Пэйджит ощутил приступ раздражения:
— Тогда непонятно, почему ты вообще о чем-то спрашиваешь. Прочитала где-то, что проявлять заботу — это правило хорошего тона?
По ее молчанию чувствовалось: у нее зрел резкий ответ, но она сдержала себя.
— У меня есть свои причины. И это касается только меня.
Он непроизвольно сузил глаза.
— Ну конечно. Никто никогда не вправе был касаться того, чем тебе руководствоваться в своих действиях.
Послышался короткий нервный вздох.
— Речь о нас никоим образом не идет. Я спрашиваю о Карло, не о тебе.
Пэйджит снова почувствовал приступ гнева, но справился с собой.
— Хорошо, — проговорил он. — Тогда давай притворяться. Я могу предложить только одно: хотя бы на короткое время ты должна внушить ему уверенность, что у тебя все в порядке, что ты даже, как и говорила во время своего неожиданного приезда, немного заботишься о нем.
Мария снова помолчала.
— Ты приглашал меня на обед, — сухо напомнила она. — Наверное, я приму твое приглашение. И ты, и я сможем немного полицедействовать, чтобы Карло не считал нас аддамсовой[12] семьей.
Пэйджит медлил в нерешительности: лучше репортер вне дома, чем Мария внутри, слишком тяжелым будет для него это притворство. Но уже ничего нельзя было сделать. Единственное, что его волновало, — как на это будет реагировать Карло.
— Приходи в пятницу, — наконец отозвался он. — К тому времени я побываю у Брукса. Если представится возможность поговорить наедине, обсудим то, что выявилось за последнее время, и тебе не придется тащиться в офис.
— Прекрасно, — живо ответила она. — Мне не хотелось бы лишний раз вторгаться на вашу территорию. А, кстати, что еще выявилось?
Пэйджит только теперь с удивлением осознал, что она, убив вчера человека, до сих пор говорила исключительно о сыне.
— Моя помощница едет на Восток, чтобы встретиться с бывшей женой Ренсома. Терри полагает, что там что-то может быть, но вопрос, что именно: то ли факты, действительно нужные нам, то ли просто эмоции?
— И ты посылаешь туда помощницу, какую-то Терри, вместо того чтобы самому ехать. Сколько ей лет?
— Двадцать девять. — И он мягко добавил: — Столько же было тебе, когда закончилось дело Ласко.
Ровным голосом Мария произнесла:
— Это ничего не значит.
— Ты хотела, чтобы я представлял твои интересы, и добилась своего. Но ты должна доверять мне, как доверяла бы любому юристу, с которым рискнула иметь дело.
— А ты доверяешь мне, Крис?
— Нет. — Пэйджит смотрел в окно. — Просто так я никому не доверяю. В том, что клиент достоин доверия, меня может убедить только достаточно долгий опыт.
Мария не отвечала. Что-то в ее молчании говорило Пэйджиту, что он жесток, и ему стало жаль ее.
— Пресса досаждает? — спросил он.
Она, казалось, размышляла, отвечать ли.
— Не очень. Охранники их и близко не подпускают. И коридорные оказались выше моих ожиданий.
Каково-то ей приходится, подумал Пэйджит, узнице в казенной комнате отеля?
— Еще несколько дней, и мы увезем тебя из города. И не разговаривай с журналистами, пока не условимся, о чем можно говорить.
— Тогда надо сделать это. — Тон ее был снова деловым. — Возможно, в следующее воскресенье я буду в «60 минутах».
— Ты уже договорилась с ними об этом? На следующий день после гибели Ренсома?
— Не я, — холодно возразила она. — Мой агент. Ты же сам сказал, что теперь все зависит от общественного мнения. А он может влиять на него, я же за себя пока говорить не в состоянии.
Невероятная смесь иронии и искренности вызвала в Пэйджите чувство, похожее на стыд.
— Как ты? — спросил он.
— Прекрасно. А ты, видимо, нет?
— Нет.
— Тогда тем более ты должен восхищаться мною, — сказала она и повесила трубку.
— Почему Нью-Йорк? — возмущался Ричи. — Я думал, на этой работе не будет командировок.
Приведя Елену из детского сада, она застала его в спальне за компьютером. Он сосредоточенно выписывал сложный график — значит, опять очередное начинание. Как по-разному, подумала Терри, смотрят они на одно и то же: Ричи, глядя на компьютер, представляет, как его идеи превращаются в деньги; она, Терри, вспоминает, сколько денег пришлось заплатить за этот компьютер. Сорок пять сотен долларов.
Два дня они спорили, пока Ричи наконец не уговорил ее. Потом, окрыленный, он три дня таскал Елену, Терри и ее кредитную карточку по компьютерным магазинам и терзал продавцов расспросами. В конце концов Терри измучилась в магазинах с Еленой, а Ричи получил лазерный принтер и новейшее, совершеннейшее графическое устройство.
— Я говорила лишь, что командировок будет немного, — возразила она. — Почти каждому юристу приходится бывать в каких-то командировках.
— Но почему ты? — спросил он. — Ведь это его подружка.
И снова Терри порадовалась тому, что не рассказала Ричи о сыне Пэйджита; степень ее доверия к мужу менялась по какому-то странному закону — то возрастая, то убывая в минуты, когда она чувствовала себя обиженной.
— Не подружка, а старый друг. И мне приятно, что Крис доверил мне это.
— Ну вот, теперь уже и «Крис»! — Ричи картинно пожал плечами. — Тогда, конечно… о чем бы «Крис» ни попросил…
— Не будь ослом, Ричи. Что же мне, называть его «мистер Пэйджит», как Мари Тэйлор Мур зовет своего босса «мистер Грант»?
По тому, как муж смотрел на нее, она поняла, что сейчас он смягчит тон.
— Что же это? У меня планы, обеды с людьми, которые могут вложить средства в мои исследования. Я не могу быть нянькой у Елены.
— Нянькой? — повторила Терри. — Какой нянькой? Ты имеешь в виду тех тинэйджеров, которые сидят с чужими детьми, пока нет своих?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — огрызнулся Ричи. — Я связан по рукам и ногам.
— Может быть, с ними можно поговорить в рабочее время?
— Нельзя. Они заняты работой.
Терри искала в его лице признаки иронии, но напрасно.
— Да, — вздохнула она. — Удивительно, сколько людей заняты работой.
Ричи вспыхнул:
— Это оскорбительно, Тер. Как я могу делиться с тобой своими планами, если при этом ты насмехаешься надо мной?
Терри поймала себя на том, что внимательно разглядывает его. Худой, жилистый, с вьющимися каштановыми волосами и такими горящими черными глазами, что постоянно казался поглощенным видениями, открывавшимися его внутреннему взору. Когда она впервые увидела Рикардо Ариаса, ему было только двадцать два. Но он поразительно отличался от всех, кого она встречала до этого, — полон идей, всегда в движении, в стремлении воплотить в жизнь свои лучшие мечты. Между те́м Ричи и Ричи теперешним были диплом юриста, и компьютер, который она ему купила, и три работы, на которых он не смог удержаться, и бесконечные метания, кажется, еще более бессмысленные, чем движения заводной игрушки, вроде той, что Терри поставила перед Еленой в гостиной, чтобы та не мешала их разговору.
— Извини, — ответила она. Отчасти своим воспоминаниям, отчасти ему.
— О'кей, — с напускным спокойствием произнес Ричи. — Наверное, ты и сама не представляешь, каким тоном разговариваешь со мной.
Слова были бессмысленными. Не мерещится ли ей, подумала Терри, торжество в его глазах при всяком ее отступлении, и не измучил ли он ее до такой степени, что она тоже начинает верить: только боль, причиненная другому, помогает утверждению собственного «я».
— Наверное, это из-за того, что меня очень беспокоят расходы на ресторан, — наконец сказала она. — Наш кредит почти исчерпан.
— Ничего не поделаешь. В рабочее время они не могут уделить мне внимание. Кроме того, за обедом проще расположить людей к себе.
Терри промолчала. Ричи считает, что только роскошный ресторан, а не их скромная квартира может дать представление о том, кто он такой. И, кажется, одна только Терри знает, что стол в их столовой никогда не принадлежал им, что последняя покупка Ричи была пустой тратой денег, что у Елены слишком редко бывают обновы. Вечером накануне их последнего переезда, когда укладывались вещи, она задумчиво смотрела в пустой упаковочный ящик и думала о том, что единственный итог их супружества — старые университетские календари да два свадебных альбома с красивыми надписями, сделанными как будто бы совсем другой женщиной.
— Мамочка, — раздался голос Елены, — я хочу макароны с сыром.
Дочь стояла в дверях, держа в руках заводную утку.
Прекрасное пятилетнее существо с глазами Ричи. Вот истинный плод их супружества.
— Конечно, Лени.
Ричи сгреб Елену в охапку.
— Мамочка сейчас приготовит нам. Папочка тоже любит макароны с сыром.
