Владимир Колычев - Ледяная месть
Голос у нее такой же красивый и нежный, как она сама. И говорила она без всякого хвастовства и апломба. Девушка знала себе цену, поэтому не видела смысла ее набивать.
— Вот и я о том же. Английским владеет без словаря. Мы с ней на Гаваи поедем, она у меня переводчиком будет, — расплылся в улыбке Кеша.
— Счастливого пути! — помахала ему пальчиками Анжела.
Она ревновала к Маше, но не его, а меня. Внимательно смотрела на меня, пытаясь разглядеть интерес к этой красотке, и поторопилась увести меня в комнату. Ей не понравилось, что Маша бросала заинтересованные взгляды в мою сторону. Разглядела Анжела этот интерес или нет, но уж точно учуяла, у женщин на это дело особое чутье…
— Вообще-то, я пивка хотел попить, — сказал я, когда она закрыла дверь.
Она кивнула, сходила на кухню, принесла две банки пива и виновато произнесла:
— Извини. Сама не знаю, что на меня нашло. Эта Маша так на тебя смотрела.
— Еще бы она на меня не смотрела, — с мягкой насмешкой отозвался я.
— Ну да, ты парень видный.
— Дело не во мне, дело в тебе. Девушкам всегда интересны парни, у которых есть очень красивые подруги. Ты очень красивая, Маша тебе и в подметки не годится, можешь в этом не сомневаться…
Я взял Анжелу за руку, рухнул на постель и увлек ее за собой. Волшебный вкус ее губ вскружил мне голову, и я уже не мог думать ни о какой работе. А ведь была мысль послушать, что творится в квартире Бурунова…
Маша ушла, когда я засыпал. Уходила она не одна, ее провожал Кеша.
Я уже спал, когда он вернулся. Во всяком случае, я так подумал, когда услышал, как открывается дверь. Этот совсем негромкий шум разбудил меня. Анжела со мной, и мне так приятно было лежать в обнимку с ней, что просыпаться совсем не хотелось. Сон снова навалился на меня…
Но заснуть я так и не смог. В комнату вдруг ворвались какие-то люди. Сильные руки стащили меня с постели, вжали в пол лицом вниз. Неужели это церберы Скопова взяли меня в оборот? Если так, то конец мне…
Но за себя, как это ни странно, я переживал меньше всего. Гораздо больше меня волновала судьба Анжелы. Что, если скоповские отморозки надругаются над ней?
— Слава, я здесь ни при чем! — истошно крикнул Кеша.
Видно, налетчики ворвались в квартиру на его плечах. Дождались его и, когда он открыл квартиру, набросились на него. А затем и на меня. Это катастрофа…
На запястьях у меня защелкнулись стальные браслеты наручников. Только после этого те же сильные руки оторвали меня от пола. Перепуганная Анжела сидела на кровати, до подбородка натянув на себя простыню, но ее никто не трогал. Даже более того, меня вывели из комнаты, оставив ее одну.
Только тогда у меня перед глазами раскрылись красные корочки.
— Капитан милиции Шилкин, — представилась конопатая физиономия с желтыми глазами. — Уголовный розыск!
— Твою мать, Шилкин! — взвыл я. — Предупреждать надо!
Менты, конечно, козлы, но лучше уж иметь дело с ними, чем с бандитами.
— Чью мать?! — Шилкин сжал пальцы возле моей шеи.
— А это ты у прокурора спросишь!
— Спрошу, спрошу…
Шилкин затолкал меня в гостиную, заставил сесть на диван и зверем зарычал на ухо.
— Ствол где?
— Какой ствол? — похолодел я от дурного предчувствия.
— Из которого ты, падла, человека убил!
— Человека убил?! — Теперь меня бросило в жар.
— Где ты был вчера в районе часа дня?
— В половине первого, — проговорил я, вспоминая, как уходил от Нины.
— Что, в половине первого?
— В половине первого я ушел… Бурунова что, убили?
— А-а, вспомнил! — обрадовался Шилкин.
— А Нину?
— И Нину!
— Когда?
— Ночью.
— Где?
— У Бурунова на квартире!
— Твою мать! — простонал я.
Надо было ставить квартиру Бурунова на прослушку, чтобы прозевать самый интересный момент…
— Ствол где?
Но ведь запись с микрофоном поступала на цифровой носитель, информация на нем хранилась ровно сутки, которые еще не истекли.
— А про приемник почему не спрашиваешь? — зависшим от чрезмерного напряжения взглядом посмотрел я на Шилкина.
— Какой приемник?
— У меня там «жучки» понатыканы! Вы что, их не нашли?
— Жучки? Какие жучки?
— Ну, не майские же! Там у меня на диске все записано… Должно быть записано!
— Ты что несешь, придурок?
— Сам ты придурок! Я частный детектив, я за Буруновым слежу. Звони Добронравовой, она тебе все расскажет.
— Какой Добронравовой?
— Следователь московской прокуратуры, советник юстиции, она ведет убийство Бурунова… Тьфу ты! Она ведет убийство Воротникова и Светозарова. Они оба из одной компании. И Бурунов из их компании. Ты, наверное, из районного розыска?
— Ну, в общем, да, — в легком замешательстве кивнул Шилкин.
— Ну, теперь на Добронравову будешь работать…
— Не знаю такую.
— А ты позвони, узнаешь…
Но Добронравова сама позвонила мне. Как будто поняла, что я снова влип в историю. А чего тут понимать? Видно, привлекли ее к этому делу, и она узнала, что некий опер Шилкин выехал по мою душу. Тут и гадать не нужно, что меня ожидает…
Шилкин сам взял мой телефон, посмотрел, кто звонит. Фамилия Добронравова была ему уже знакома, поэтому он ответил.
— Да, уже у него… — выслушав следователя, кивнул он. — В наручниках он… Да, говорил про каких-то Воротникова и Светозарова… Звенья одной цепи?.. Ну, я не знаю, мы свою версию отрабатываем… Потерпевшая вчера вызывала вневедомственную охрану, мы сегодня сняли отпечатки, вышли на Старостина… Да, он говорил про какую-то прослушку… Ну, хорошо, я учту…
Шилкин нажал на «сброс», пролистал мою телефонную книгу, список входящих номеров, но, не найдя ничего такого, что могло его заинтересовать, отложил трубку в сторону.
— Значит, квартира Бурунова на прослушке?
— Тебе какой режим — онлайн или в записи?
— Хотелось бы прослушать, что там было в два часа ночи.
— Наручники сними…
Шилкин выполнил мою просьбу, но не в полной мере — один браслет оставил на моем левом запястье, а другой прицепил к своей правой руке.
Анжела давно уже была одета, когда мы зашли ко мне в комнату. Вид у нее был испуганный, бледный, и я поспешил ее успокоить:
— Не переживай, ошибочка вышла.
— Ну, может, ошибочка, а может, и нет… Твоя девушка? — спросил у меня Шилкин.
— Невеста. И в два часа ночи я был с ней здесь.
— Вы можете это подтвердить? — повернулся капитан к Анжеле.
— Да, конечно.
— Вы не спали ночью, следили за часами?
— Нет, не следила, — заметно растерялась она.
— А откуда такая уверенность?
— Но вы же в чем-то обвиняете Славу. Вам алиби нужно.
— В убийстве его обвиняют. — Шилкин так сверлил ее своим ментовским взглядом, что мне вдруг захотелось срубить его с правой.
— Никого Слава не убивал. И всю ночь он был здесь.
— Вы уверены?
— Я просыпалась почти каждый час…
— То есть, по-вашему, отсюда до места преступления и обратно, выходит, не меньше часа?
— Я сейчас курицу по Интернету закажу, — сказал я и вывел компьютер из спящего режима.
— При чем здесь курица? — непонимающе глянул на меня конопатый Шилкин.
— Ей мозги будешь долбать!
Приемник был подключен к компьютеру, веб-интерфейс уже выведен на монитор, и я легко запустил запись с двух часов ночи. Сигнал поступал со всех расставленных по квартире микрофонов, объединяясь в общий шум. Только шума как такового не было. Тихо в квартире, только слышно, как часы в зале тикают, и еще сопение откуда-то из спальни донеслось — то ли Бурунов, то ли Нина.
— Живы еще, — сказал я.
— Кто жив? — не понял Шилкин.
Похоже, он не воспринимал всерьез мою самодеятельность. Но вот в динамиках послышался звук открываемой двери. Кто-то зашел в квартиру. Открылась дверь в комнату, и тут же кто-то чихнул — раз, другой… Только не чих это был, это прозвучал заглушенный выстрел. Снова открылась дверь, послышался девичий вскрик, и один за другим два выстрела. Дверь в квартиру закрылась. И мертвая тишина…
— Это и все? — спросил я, изумленно глянув на Шилкина.
— Выходит, что да, — кивнул он. — Бурунов спал, когда его убили. Кузнецову застрелили в холле. Пауза между первым и вторым убийством незначительная, секунд десять, не больше. Видно, Кузнецова что-то почувствовала, вышла в холл из своей комнаты, нос к носу столкнулась с киллером… — в раздумье проговорил капитан.
— И он ее убрал… — продолжил я его мысль.
— Да, и он ее убрал.
— А может, он должен был ее убить…
— Тебе видней! — встрепенулся Шилкин.
— Мне? Да я здесь ни при чем!
— Разберемся! Давай, собирайся!
И снова, уже в третий раз, меня выводили из квартиры под конвоем. Злосчастная какая-то квартира — надо срочно менять место жительства, пока я окончательно не прописался в тюремной камере.
