Элмор Леонард - Будь крутым
– Серьезная музыка, – сказал Чили. – Но в то же время и забавная. Уносит, как потоком. И это при том, что в звучании есть что-то от кантри.
– Я уже говорила вам, что это рок со звенящей нотой, звонкий рок. Настоящий, без дураков.
– И вы не смогли продать это?
– Нет, мы продали, но фирма попыталась все испортить. Я же говорила. Мы как раз этот си-ди-диск и торговали.
– Кто же выпустил его?
– Мы. Я взяла в долг у папы пятнадцать сотен, и мы платили по тридцать пять баксов в час, чтобы писать его в какой-то кретинской студии, где даже уборной не было. Тираж в тысячу штук мы сумели уложить в двенадцать сотен, в конвертах – никаких тебе футляров, никакого украшательства. Я так и осталась должна папе.
– Это теперь моя забота. Начнем все заново, а там, глядишь, сделаем из вас звезду.
– Раджи сказал, что превратит «Цыпочек» в суперзвезд.
– Вы с ним с тех пор разговаривали?
– Лишь для того, чтобы он пригрозил мне крутыми парнями, которые якобы стоят за ним. Намекнул, что, если понадобится, может обратиться к гангстерам. Я посоветовала ему поостеречься. Сказала, что с Чили Палмером шутки плохи. Сказала, что перед тем, как делать даже первый шаг, ему стоит переговорить с Ником.
– Вы сказали, что со мной шутки плохи?
– Вы что, обиделись? Господи, но вы ведь гангстером были, разве не так?
– Как это – гангстером? Я что, числился в группировке? Никогда в жизни! Просто имел отдаленное отношение.
– Что бы я ни сказала, это не важно. Вас все-таки попытались пристрелить. Но если бы это был Раджи, ошибки бы не произошло, ведь правда же?
– Хотел бы я знать, – сказал Чили, – кто за этим стоит – Раджи или Ники?
– Ник, – поправила его Линда. – С ним припадок будет, если назвать его Ники. По-моему, он подставное лицо, как бы для вывески. Он ведет торг, умеет говорить внушительно. Раджи хитрее. Мне кажется, он не высовывается, потому что ленивее, но он все сечет и всегда тут как тут, если вы понимаете, что я имею в виду. Преследовать вас – это больше похоже на Раджи.
– И он вел переговоры о записи «Цыпочек»?
– Да, со студией «Искусство». Той же самой, что финансировала «Одессу», а мы порвали контракт.
Последнее его удивило.
– Вы мне этого не рассказывали, – заметил Чили. – Следовательно, «Искусству» известно, на что вы способны, когда вы не «цыпочка». Вы бросили группу и тем самым сорвали сделку для Раджи, однако есть шанс, что «Искусство» захочет сохранить отношения с вами.
– Если я это допущу, – сказала Линда. – Если они поклянутся, что не станут лезть и поганить мои песни.
Чили поднялся с диванчика и одернул костюм.
– Я собираюсь побеседовать с Раджи и Ники, разобраться с ними. Но сначала я загляну в «Искусство» и прощупаю, что нам там светит. Кто там главный?
– Тот, кто и с нами занимался, Майкл Мейман. Он там вроде директора. Но ведь вы ничего не понимаете в звукозаписи.
– Я буду говорить о деньгах, – сказал Чили, – о первоначальной сумме и сколько потом будет вычтено из вашего гонорара. Я проконсультируюсь с Хью Гордоном насчет этого.
Баул с одеждой на несколько дней, который он принес с собой, примостился возле передней двери. Бросив взгляд на него, а потом опять на Линду, Чили сказал:
– Я дам вам знать, где я буду.
– Вы можете занять мою спальню, а я буду спать на диванчике, если вы такой щепетильный. Мне все равно, где спать.
– Дело не в удобстве, – сказал Чили. – Кто-то хочет меня убрать. Если за этим они придут сюда, свидетели им будут ни к чему. Или же они могут бросить в окно взрывное устройство. Тогда независимо от того, кто с кем спит, дом вашей приятельницы взлетит на воздух.
Казалось, она задумалась.
– Разве у вас нет оружия?
– Оружия у меня нет. – Сказано это было так, словно странно даже задавать подобный вопрос.
– А у меня вот есть, – сказала Линда. – Дробовик, который мне дал отец.
Они шли по двору, Чили нес свой баул, а Линда все призывала его полюбоваться панорамой – весь Лос-Анджелес как на ладони, видите? На что Чили вдруг сказал:
– А это не одна из «цыпочек» там?
И конечно, он оказался прав: от своей машины по ступеням поднималась Вита.
– Поздоровайся с моим новым директором Чили Палмером, Вита, – сказала Линда. Ей было приятно их познакомить, но в следующую же секунду она ощутила себя лишней – так бойко принялась за дело Вита.
– Да, я читала о вас в газете, – затарахтела Вита, стреляя глазами и оглядывая его с головы до ног. – Уверена, что вы могли бы быть директором и у меня тоже, было бы желание.
Ох уж эта ее непосредственность! Линде хотелось сказать ей, чтобы она охолонула, но все, что она позволила себе, было предупреждение:
– Он уезжает.
– Что, выставила? – поинтересовалась Вита.
– Нет, дела, – осклабившись, сказал Чили. Склабится как дурак.
– Он занятой человек, – сказала Линда.
– Еще бы! – Вита обращалась прямо к нему: – В вас ведь стреляли! Послушайте, вы можете спрятаться у меня, если хотите. Сомневаюсь, чтобы вас разыскали в Венисе!
Линда не сводила глаз с Чили: вот он благодарит Виту, жмет ей руку и переводит взгляд на нее, Линду, наклоняется, целует в щеку и говорит, что попозже будет звонить. Словно перед уходом на работу. Линда подождала, пока он спустится по ступенькам к машине.
– Чего ж ты не разделась голой и не прыгнула прямо к нему на руки?
Вита повернулась к ней.
– Ах, так мы сами втюрились, да? Не могу винить тебя, крошка, такой красивый большой мужчина. Думаю, Раджи он прихлопнет, как муху.
11
Элиот Вильгельм, телохранитель и подручный Раджи, отлично знал, где находится Голливудский спортивный клуб, ну да, на Сансет, перед поворотом на Вайн. Элиот сказал, что парни ходят туда поиграть на бильярде. А вечерами там играют хороший джаз свинговые группы, в том числе группа Джонни Крофорда, того, что участвовал в телевизионном сериале «Стрелок» с Чаком Коннором. Элиот сериала этого не видел, его крутили еще до него, но он слышал о нем. Раджи не помнил, видел ли сериал и когда точно его показывали, но тем не менее сказал:
– Ах, ну да, «Стрелок», неплохо в своем роде. Понимаешь, о чем я толкую?
В этот вечер Элиот был за рулем лимузина, Раджи сидел с ним рядом с толстым коричневым конвертом на коленях.
– Вот он, – сказал Элиот. – Слева.
Они были на углу Шредер. Раджи подумал, что, похоже, это не старый загородный клуб – с пальмами по фасаду, в броском голливудском стиле былых времен. Вот и знаменитый перекресток Голливуд-бульвар и Вайн. Здесь все по-старому, ничего не изменилось. Элиот повернул за угол и сказал, что в клубе этом бывал частенько – ему нравится, когда играют свинг, а плясать джиттербаг он просто обожает. Он осведомился, любит ли тот плясать джиттербаг. Раджи ответил, что это не его стиль. Джиттербаг – это здорово, заверил его Элиот. Он сказал, что даже старики здесь пускаются в пляс.
Они могли припарковаться на стоянке за клубом, с тыльной стороны кирпичной стены, тянущейся по Шредер, или же могли воспользоваться гаражом через улицу. Так где остановимся? Раджи колебался – альтернатива ставить машину за стеной или въезжать в гараж ему не слишком улыбалась. Но Элиот вдруг воскликнул: «Ага!», так как стоявшая перед ними машина тронулась – видно, кто-то решил уехать из клуба пораньше, и Раджи сказал:
– Становись на это место.
Это удачно – поставить машину на улице, здесь свет неяркий – стена, и огни у входа в клуб сюда не достигают. Элиот припарковался, и они вылезли, причем конверт Раджи оставил на сиденье. Элиоту он велел оставаться на месте, сделав это распоряжение поверх машины. Он уже растолковывал ему, что тот должен делать, но сейчас сказал это вторично. Элиот кивнул, и когда он поднял руки, чтобы пригладить волосы, бугры мускулов на голых предплечьях самоанца – он был в безрукавке – так и заходили, перекатываясь. Раджи в этот вечер был в своей черной кепке задом наперед, черной куртке под кожу. Дойдя до козырька над входом в клуб, он оглянулся на оставшегося позади на тротуаре Элиота. Тот накинул на себя нейлоновую куртку из магазина «Для крупных», где он покупал себе одежду, – образцовый телохранитель, смирный, несмотря на свое экзотическое происхождение, умеющий держать язык за зубами при всей своей болтливости.
До Раджи из клуба доносилась танцевальная музыка – играл большой оркестр, но что играл и слышал ли он раньше этот мотив, определить он не мог. У входа по отдельности стояли и покуривали двое. Один из них – низенький, коренастый, оглядевшись, подошел – Джо Лаз был в темном костюме, пиджак распахнут, пузо в белой рубашке наружу, углы воротничка скручены, галстук в красную полоску, сломанные очки.
– Поздненько ты!
– Почему? Всего на пять минут и опоздал. Джо опять направился ко входу.
– Слышишь? «Жемчужная нить», старая пьеска Гленна Миллера. А только что играли «Чаттанугу-чу-чу».
