Владимир Колычев - Сезон свинцовых дождей
– Да, потом отгребай за твоего родственника, – раздосадованно буркнул Жора.
– От кого отгребать? От Захаркина? Да клал я на него... – презрительно скривился дядя Слава.
– За ним Варганов.
– Варганов на больничном. Он не в курсах...
– Кто такой Варганов? – спросил Эльдар.
Это не праздное любопытство с его стороны. Назывались фамилии людей, от которых зависела его судьба.
– Варганов – главный кум, – тихонько пояснил дядя Слава. – А Захаркин – просто опер, на побегушках у него. Авторитета у него нет. Он только просить может... Короче, не ссы, все путем будет. Я за тебя, племяш, подписался, так что можешь спать спокойно...
Эльдар больше ничего не спрашивал. Потому как и без всяких расспросов было ясно, кто такой дядя Слава. От Барбоса, царствие ему небесное, он слышал, что такое пресс-хаты и кто в них обитает. Ссученных уголовников в них держат, изгоев, от которых по разным причинам отвернулась братва. И, по всей видимости, его родственничек из того же помета. Дядя Слава заметил мелькнувшую в его взгляде неприязнь. И принял ее на свой счет.
– А чего ты косишься на меня? – вскинулся он. – Ты чо, за суку меня держишь?
– Я... Я нет...
– А я не сука. Это ты сука!.. Ты кого, племяшка, завалил, а? Циркуля завалил?.. А кто такой Циркуль, а? Авторитет он. И не ваш, бандитский, а наш, блатованный... Мы за него с тебя спросить должны, понял?
– Понял, – жалко проблеял Эльдар.
– Так что радуйся, что я сегодня добрый. И братва на Захарку зуб держит, гы-гы. Да, братва?
Жора ничего не сказал. Два других «прессовальщика» молча кивнули и разбрелись по своим углам. Вскоре они собрались за общим столом, чтобы перекинуться в карты. Эльдара к себе не звали. Для них он был чужой. И только «крыша» дяди Славы спасала его от расправы.
Да Эльдар и не лез в их компанию. Разместился на свободной койке, которая здесь, на блатной манер, называлась шконкой. Сходил в сортир, который здесь назывался дальняком. Умылся, привел себя в порядок и лег на койку. Засыпал он в страхе, что ночью его сорвут с места и затащат на парашу, чтобы сотворить с ним ужасную мерзость.
Но ничего не случилось – ночь прошла спокойно. Зато утром чурка по кличке Бурят согнал его с койки и показал на сортир, где за унитазом лежала тряпка. Эльдар должен был выдраить пол в камере и до блеска начистить фаянсовое «очко». Делать нечего, пришлось браться за тряпку. Уж лучше шнырем быть, чем опущенным.
На завтрак в камеру принесли котелок с кашей и полный чайник. И каша не абы какая, а с самым настоящим мясом. Вкусная, наваристая – ничего общего с той «пластиковой массой» даже без запаха, к которой Эльдар привык за последнее время. И чай густой, с сахаром... Вот, значит, как потчуют «прессовальщиков». И снова в голову полезли мысли о том, что камеру населяют ссученые и насильники.
Действительно, «пассажиры» жили здесь как в санатории. Уйма свободного времени. Телевизор, пресса, книги из тюремной библиотеки, карты, нарды, шахматы. Вместо лечебных процедур часовая прогулка в тюремном дворике под небом в клеточку.
Обед Эльдару тоже не понравился. Слишком все вкусно. Сокамерники в общение с ним не вступали, но и пайку не забирали. Как бы боком не вышла ему их забота.
Он все ждал, что его вытащат на допрос или на беседу к младшему куму Захаркину. Должен же он был узнать, как «сладко» живется Эльдару. Но ничего. Ни допросов, ни встреч. И соседей по камере никуда не таскали.
А вечером Эльдара ждал самый настоящий сюрприз. Большая посылка с воли. Сало, буженина, галетное печенье, яблоки, апельсины, конфеты, варенье в пакетах, «Мальборо» россыпью. И записка от Натки. «Люблю, жду, прости за все...» Вот это номер! Он ее помоями облил, а она ему «дачку» организовала... Но не исключено, что это всего лишь откупной с ее стороны. Знает, сучка, что своими показаниями против нее Эльдар может отправить ее за решетку, вот и засуетилась... А может, и не стоит ее топить?.. Нет, пусть тонет. Не надо было его ментам сдавать...
От раздумий его отвлек дядя Слава.
– Тут такое дело, племяш, – задушевно начал он. – Мы тебе помогли, и ты, будь добр, нам теперь помоги...
– А что делать-то? – забеспокоился Эльдар.
– Да ничего особенного. Скоро к нам пассажира одного командируют, надо встретить...
– Как встретить, хлебом-солью?!
– Нет, не хлебом. Сначала в ливерную колбасу его сделать, а потом солью посыпать...
Похоже, «пресс-хата» работала без простоев. Вчера Эльдара в эту мясорубку бросили – он-то прорвался, но это фактор везения. Сегодня «прессовальщики» готовятся принять еще одну жертву. И если Эльдар им поможет, он сам станет сукой. А это ничуть не лучше, чем быть опущенным. Братва от него отвернется, если узнает. И тогда Казак приговорит его к смерти официально, по согласию пацанов... А если его осудят и отправят на этап, то там ему и дня не прожить после того, как откроется страшная правда. В принципе, его могут оставить и здесь, в этой камере. Не самый плохой, конечно, вариант. Но все равно было бы лучше, если бы дядя Слава не впутывал его в свои грязные дела.
– Ну так чо, племяш? Долги отдавать будем?
– Будем, – угнетенно кивнул Эльдар.
Увы, деваться ему некуда. Если он не поддержит «прессовальщиков», они точно опустят его.
«Пассажир» заехал в хату в девятом часу вечера. Это был крепкого сложения мужик лет тридцати. Бритая голова, треугольное лицо – широкий лоб и узкий подбородок, маленькие глубоко посаженные глазки, с крупным основанием нос. Мощная шея, по-борцовски покатые плечи, сильные руки. И дураку было ясно, что с таким кадром справиться будет нелегко. Видимо, дядя Слава знал, кто к ним пожалует, поэтому и заручился поддержкой Эльдара.
– Я за вора! – тихо, но так, что вздрогнул воздух, сказал «пассажир». – Погоняло Сибирский.
Так говорят законные воры, когда заходят в камеру и вообще... Но, насколько знал Эльдар, в настоящее время законников в Новожильске не было. Но, может, их на свободе не наблюдалось. А в заточении – вот, пожалуйста, есть. Если он, конечно, не самозванец. И если, конечно, «прессовальщики» не лишат его полномочий.
– А нам хоть за вора, хоть за Люську-флейтистку! – угрожающе ухмыльнулся дядя Слава.
Он и его дружки дугой обступили гостя. Эльдар тоже был на ногах, но держался позади строя... Ох, как не хотелось наезжать на законного вора. Но выбора-то у него нет...
В ответ на оскорбление Сибирский ничего не сказал. Но быстро сложил губы трубочкой и в мощном порыве выдохнул из себя воздух. Тут же дядя Слава схватился за глаз и с воем опустился на колени.
– А-а! Су-ука! Гла-аз!..
Эльдар увидел кровь, просочившуюся между пальцев. Похоже, дядя Слава остался без глаза.
– Ур-рою, гад! – набросился на гостя Жора.
Но вор присел на широко разведенных в стороны ногах и прямым ударом руки врезал ему по яйцам. Удар был настолько мощным, что эхом передался Эльдару – он невольно схватился руками за свою промежность, как будто сам пропустил удар. Жорик должен был выть, как прокаженный, и волчком крутиться на полу. Но нет, удар оказался настолько сокрушительным, что пацан сразу же потерял сознание.
Два оставшихся «прессовальщика» набросились на вора с двух сторон и одновременно. Один махал могучими руками, как мельницами. Другой молотил ногами, как жерновами. Вор попал в серьезный переплет. Но твердо стоял на ногах и отбивался. Но вряд ли бы он смог устоять, если бы в дело вмешался Эльдар.
А он вмешался. Ударил «прессовальщика» Боба сзади, сомкнутыми в замок руками. Удар сильный и на редкость точный – ссученный без чувств рухнул под ноги вору. С Бурятом Сибирский расправился сам. Прижал его к стене, заблокировал руки и лбом протаранил ему голову. Мало того, что повредил ему облицовку, так еще затылком приложил к стене. На пол «прессовальщик» падал без признаков жизни.
Вор заметил, что Эльдар выручил его. Но это не помешало ему наехать на него. Одной рукой он схватил его за шкирку, а вторую, сжатую в кулак, поднял на уровень головы. Кулак у него мощный, если приложится, то уже точно не поздоровится...
Но вор не спешил его бить.
– Ты кто такой? – озверело спросил он.
– Я Эльдар... Я сам такой же терпила...
Вор брезгливо оттолкнул его от себя.
– Я не терпила, понял?
– Да вижу... Меня менты сюда бросили, вчера. А это мой родственник, – показал Эльдар на притихшего дядю Славу. – Повезло мне...
– Сука твой родственник. И ты мог сукой стать... Ладно, я еще пробью на счет тебя. Если сам лохмач, тогда тебя самого пробьют...
Сибирский подошел к двери и несколько раз ударил по металлической обшивке.
– Э-эй, рексы, фас, падаль выносите! – в нервном веселье потребовал он.
Появились надзиратели. Эльдар думал, что вора самого вынесут из камеры. Но нет, вертухаи сначала забрали окровавленного дядю Славу. Затем Жору, который так и не пришел в себя. Боба и Бурята оставили в камере. Но вор устроил им развеселую жизнь. Расспросил Бурята, кто такой Эльдар и как он оказался в их компании.
