Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях
— Варвара Васильевна, это ко мне.
— Чего ты орешь? — нахмурилась бабка, отпрянув от двери, а я одернула платье и пошла открывать.
Распахнула дверь, и очам моим предстал Витька, в костюме и белой рубашке, пестрый галстук свисал из кармана пиджака. Сам Витька выглядел так, точно он дорогой подарок. В общем, предполагалось, что я хлопнусь в обморок от счастья. До обморока дело не дошло, но впечатление он на меня произвел. Я получала возможность оценить провидческий дар Груни и как-то сразу поверила, что план наш вовсе не так глуп и из него вполне может выйти что-то путное.
Я широко улыбнулась, краем глаза наблюдая, как бабка поспешно исчезла в направлении кухни и прикрыла за собой дверь.
— Ой, здравствуйте… — Всем своим видом я пыталась продемонстрировать восторг и удивление одновременно.
— Вот, ехал мимо, решил взглянуть, как живешь, — незамысловато начал Витька, переступая через порог.
— Проходите, пожалуйста, — заворковала я и закрыла дверь за дорогим гостем, сильно опасаясь, что вслед за ним могут появиться и те, что в «Жигулях». Витька сделал несколько шагов, с недоумением оглядываясь, а я сообразила, что моя коммуналка для него, должно быть, зрелище удивительное и с трудом переносимое. — Проходите, проходите, — с удвоенным рвением запричитала я, боясь как бы гость не удрал с перепугу. Но Витька удирать не собирался. Он по-хозяйски вошел за мной, бросил суровый взгляд на мои хоромы и неодобрительно крякнул, устраиваясь в видавшем виде кресле. Вообще-то кресло антикварное, но Витька об этом не знал и отнесся к нему без понимания.
Он устроился в кресле, а я замельтешила по комнате, знать не зная, что делать дальше. Тут дверь распахнулась и на пороге возник Юрасик, посмотрел на Витьку и с волнением начал:
— Василиса, у тебя гости. Так, может, я того, этого самого… в магазин сбегаю, шашлыки там, водочка… Ты же знаешь, я всегда помочь рад…
Витька одарил его презрительным взглядом, устраиваясь в кресле поудобнее, а Юрик заволновался, кашлянул немного смущенно, в тот же момент появилась бабка и грозно прошипела:
— Исчезни.
И Юрик исчез, потому что бабка захлопнула дверь, легонько оттолкнув его в сторону.
— Это кто? — спросил Витька, а я торопливо принялась объяснять:
— Соседи, Варвара Васильевна и вот… Юрик…
— Да… — как-то неопределенно заметил Витька, взглянул на меня и опять заулыбался. — Не скажешь, что живешь красиво…
— Они вообще-то хорошие, живем дружно и… — Тут я малость сбилась, потому что не знала, что еще такого добавить. Витька кашлянул, огляделся и перевел взгляд на меня.
— Как дела? — спросил он немного не к месту, а я взяла да и ответила:
— Не очень…
— В каком смысле? — насторожился он.
— Проблемы… разные, — проблеяла я и для пущей убедительности напустила в глаза тумана. — Я ведь к Груне приходила, чтобы посоветоваться с вами. — На Витькином лице отчетливо отобразилось недоумение, но отступать от привычной стратегии он счел неуместным и потому предложил, точно шубу с барского плеча:
— Поехали в ресторан, посидим, по душам поговорим, там и посоветуешься.
Я с облегчением вздохнула, но тут же приуныла, вспомнив, что по нашему гениальному плану необходимо предупредить Груню.
— Я только по телефону позвоню… папе, — пробормотала я и кинулась в прихожую. Груня сразу сняла трубку, а я зашептала:
— Он здесь.
— Кто б сомневался, — ответила она. — В ресторан звал?
— Ага.
— Поезжай. Я сейчас кота накормлю — и на квартиру. Во дворе буду ждать, так надежней, и кот воздухом подышит. А ты не боись, все будет в лучшем виде: как свет погаснет, так я и появлюсь. Про дела ему пока ни слова, он, конечно, придурок, но может и сбежать, если что заподозрит. Давай, удачи, — напутствовала меня Груня и повесила трубку. А я на полусогнутых, потому что каблуки мне были непривычны, направилась в комнату, где меня терпеливо ждал Витька.
— Ну, чего? — спросил он, поднимаясь. — Поехали, что ли? — Чувствовалось, что в моей коммуналке ему тошнехонько.
— Поедем, — с радостью кивнула я, схватила сумку, и мы направились к двери.
Из кухни выглянул Юрик и проблеял:
— Счастливо отдохнуть… — Он что-то еще хотел присовокупить, но Варвара втянула его в кухню, и физиономия его исчезла из поля моего зрения, но голос продолжал звучать мощно:
— А то бы и дома посидели, по-семейному, с водочкой…
— Насиделся уже, — рявкнула Варвара, и голоса стихли, а мы оказались на лестничной клетке.
Вот тут начались трудности — у меня, само собой. Витька шел себе спокойно и, судя по выражению его лица, вообще ни о чем не думал, а я подумала, что парни на «девятке» все еще во дворе, вдруг второй раз мне не повезет, и они меня узнают? А если предположить, что с Витькой они знакомы, то вовсе скверно получается.
Не успела я от этих мыслей испугаться по-настоящему, как нос к носу столкнулась с соседом Сашкой, вошедшим в подъезд. Сашка радостно улыбнулся мне и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут взгляд его упал на Витьку, тот самодовольно усмехнулся, а Сашка так и замер с открытым ртом, хотя я очень вежливо поздоровалась с ним. Мне, конечно, ужас как было тяжело, что сосед, который продолжал мне нравиться, увидел меня в компании Витьки, ведь у того на лице написано, что он за тип, и прогулка с ним, даже самая невинная, совсем не делает мне чести. В общем, я сочла начало нашего предприятия крайне неудачным и загрустила.
Но тут же мои мысли вновь переключились на парней из «девятки», потому что мы как раз вышли на улицу. Витька схватил меня за руку и повел к машине, а я услышала, как заработал мотор «девятки», и все внутренности мои начала сотрясать мелкая дрожь. Витька по-джентльменски устроил меня в своей машине, хлопнул дверью и лихо тронулся с места.
Мы покинули двор и вскоре уже выезжали на проспект. Я уставилась в зеркало заднего вида и вскоре смогла лицезреть «девятку», которая пристроилась сзади, правда, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Проклятая «девятка» не давала мне покоя, в результате я никак не могла сосредоточиться на том, что говорит Витька. Он рассказывал, а я что-то отвечала, наверное, осмысленное, потому что изумления на его лице не обозначилось. Таким образом мы двигались по проспекту минут пятнадцать, пока не притормозили возле казино «Олимпия».
Сообразив, куда привез меня Витька, я малость запаниковала. Об этой самой «Олимпии» ходили легенды, будто бы в тамошнем ресторане бродят павлины и их могут по желанию клиента изжарить. Кольца для салфеток там из чистого золота, и даже что-то шептали об унитазах, правда, по большей части те, кто в «Олимпии» никогда не был. Ясное дело, мне здесь не место. Девушка я скромная, на каблуках хожу скверно, а Грунино платье постоянно приходится одергивать, оно упорно поднимается к бедрам, хотя и так ужасно короткое. К тому же такое великолепие данного заведения меня пугает. Я робко посмотрела на Витьку и предложила, кашлянув:
— Может, мы в другое место поедем, здесь, наверное, очень дорого?
Витька пренебрежительно фыркнул, тут к нашей машине подскочил швейцар в ливрее и фуражке и распахнул дверь. Не помню как, но я выбралась из машины, Витька подхватил меня под руку и повел к сияющему огнями входу в казино, швейцар забежал вперед и успел-таки распахнуть перед нами дверь, чему я порадовалась, ибо сильно опасалась, как бы он второпях не двинул ею мне по носу.
Мы оказались в огромном холле, я вертела головой во все стороны, а Витька уверенно повел меня дальше к широким дверям с темными стеклами, возле них тоже пасся дядя в ливрее, и я глазом не успела моргнуть, как оказалась в ресторане.
Все мои силы ушли на то, чтобы двигаться по-человечески, то есть сгибая ноги, поэтому о внутреннем убранстве легендарной «Олимпии» я сначала ничего существенного сказать бы не могла. А тут еще небольшое происшествие и вовсе отвлекло меня от мыслей об интерьерах. По большому счету, происшествием это не назовешь, просто не успели мы войти в зал, как встретили знакомых. Встретил их, разумеется, Витька. Знакомые — два молодых человека — выглядели его ближайшими родственниками, тоже в дорогих костюмах и галстуках в карманах. Оба они радостно приветствовали Витьку, обнялись с ним и долго целовались. Я отошла в сторонку, чтоб не мешать людям вдоволь лобзаться, после лобзаний парни дружно уставились на меня, а потом начали шептаться с Витькой. Он тоже уставился на меня, сначала с некоей настороженностью, затем на его физиономии появилось самодовольство, медленно переходящее в чувство глубокого удовлетворения. О чем они болтали, я слышать не могла, кроме заключительной Витькиной фразы:
— Перебьетесь. — Тут он подкатил ко мне, обнял за талию и повлек в нишу, отделанную золотистыми кистями (скажу сразу, настоящим золотом здесь и не пахло, вот и верь людям после этого).
Мы устроились за круглым столом в очень неудобных креслах, и тут я сообразила, что все посетители с интересом смотрят в нашу сторону. Витька приосанился, а я насторожилась, потому что не люблю всеобщего внимания. Я и в ветеринары-то пошла… впрочем, об этом я уже рассказывала.
