Йен Броган - Конфиденциальный источник
Наконец я подняла билет — «Дворец Цезаря». По словам Барри, запах от типографской краски еще не выветрился. Слева изображены столики с рулеткой, справа — игральные кости. Выигрыш тому, кто наберет семь или одиннадцать на костях или найдет символ $$ там, где рулетка. Шансы вдруг показались абсурдными.
Я рискнула взяться за историю, правдоподобность которой не могу доказать даже редакторам, не слишком желающим мне верить. И с чего я взяла, что вот так запросто приду к вдове и она выдаст мне пороки мужа?
Внизу билета — серое латексное покрытие, отделяющее меня от удачи или поражения. Я вспомнила беспокойство в глазах Барри, когда я купила столько лотерейных билетов сразу. То была знакомая ему опрометчивая импульсивность.
Передо мной возник образ Надин Мазурски. Минутное прояснение от горя при словах о том, каким хорошим мужем был Барри, а затем вспышка гнева, когда она поняла цель моего визита. Смогла ли я передать свои переживания или просто завалила ее вопросами и обвинениями?
Я бросила билет обратно в стопку, так и не сняв защитный слой. Вот и конец всем потугам попасть в следственную команду. Семья Мазурски не станет мне доверять. Может, не стоило бросать работу официантки? Подавала бы коктейли. И не надо было уезжать из Бостона.
Я встала. Левая нога затекла и болела от долгой утренней пробежки. Однако я была слишком возбуждена, чтобы оставаться на месте. Готова пойти куда угодно, лишь бы не сидеть одной в пустой квартире.
Тут вспомнилось, какое ощущение братского единства я испытала в казино. Неведомая прежде ясность ума, наэлектризованность воздуха, ликование, когда ложится нужная карта.
Сегодня четверг. В последний четверг каждого месяца ближе к вечеру мама с тетей садятся в автобус и едут в «Фоксвудс», где проводят время до одиннадцати. Было всего шесть часов, а до казино — час пути. Вырисовалась прекрасная возможность соединить дочерний долг с желанным бегством.
«Фоксвудс» выглядел так, словно был нарисован мелками: замок на холме, залитый сказочными оттенками цвета морской волны и лаванды. Внутри меня ждал зал с цветастым ковром и старомодными викторианскими сахарно-розовыми обоями. Смешавшись с толпой, я ощутила прилив энергии и взяла карту заведения у женщины в справочном окошке. Мама предпочитает один из игровых автоматов, но я не помнила, какой именно. После получаса поисков на главном этаже я нашла ее в так называемом Казино большого кедра.
Она стояла между двух автоматов, на одном сиденье — ведерко с мелочью, на другом — сумочка. Предельно сосредоточенная, мама бросала по две монеты в каждый автомат.
И это экономная женщина, немка по происхождению, которая всего четыре года назад играла только в бинго. Тогда-то они с отцом и поехали в совместный круиз. Мама обнаружила, что на борту есть казино, и выиграла на первые двадцать пять баксов аж семьсот пятьдесят долларов. Последние полтора года жизни отец провел в доме престарелых, а после смерти оставил приличные долги. Единственной роскошью, которую могла себе позволить мать, были эти ежемесячные поездки с тетей в казино.
Эльсбет Ахерн не слишком экспрессивна, но и не отличается замедленной реакцией. По поводу нашей случайной встречи не было выражено никакого восторга. Мама приняла мое объяснение, заключавшееся в том, что мне надо провести расследование для статьи, и я специально рассчитала свой визит так, чтобы повидаться с ней. Она быстренько поцеловала меня и вернулась к увлекательному занятию. Однако когда я сказала, что пойду поищу столы с блэк-джеком, мама оторвалась от автоматов и кинула на меня подозрительный взгляд.
— С каких это пор ты играешь в блэк-джек? — спросила она.
Я подумала, не похвастаться ли перед ней везением на прошлой неделе и выигранной суммой. Нет, не стоит.
— Покойный Барри любил играть в блэк-джек, а я всегда хотела попробовать.
Ответ встревожил мать. Она прищурила глаза, и на мгновение звон монет стих — повисло напряженное молчание.
— Что с тобой? — спросила я.
В семьдесят лет Эльсбет Ахерн находилась в потрясающей форме — женщина с сильными плечами, держащая под контролем все пространство вокруг. Посетители никогда не наталкивались на нее, неся напитки, и никто не пытался занять ее автомат.
— Дай расскажу тебе, как я играю.
Мама открыла сумочку и достала две косметички. Одна была наполнена монетами. Другая пустая.
— Каждый раз я приношу с собой сорок долларов, — сказала она, указав на набитую. — Если что-нибудь выиграю, кладу сюда, — ткнула в пустую. — Выигрыш никогда не возвращается в автомат, понимаешь?
У меня не было настроения слушать ее поучения. Тетя Сесилия, младшая сестра матери, находилась через три автомата и специально подошла, чтобы одарить меня многозначительным взглядом, который выражал лишь одно: «Не спорь».
Моя мать — человек властный и всегда все делает правильно, не задумываясь об оттенках серого. Однако тетя права: лучше кивнуть и принять черно-белые правила. С одной стороны, мама крайне редко ошибается, с другой — не отступит, пока не сдашься.
— Знаю, знаю. Никогда не ставить больше, чем можешь себе позволить проиграть, — выпалила я, но этого было недостаточно.
Она покачала головой:
— Думаешь, тебе поможет эта простая истина? Нет. Во время игры невозможно подсчитать, сколько можно проиграть. Необходимо установить предельную сумму до того, как сядешь за стол.
Я кивнула с серьезным видом, выражая полное согласие и понимание.
— Ты приходишь с сороками долларами — с деньгами, которые выделила на развлечение, потому что это и есть развлечение. А когда сорок долларов закончатся, идешь домой. — На секунду она замолчала и нежно посмотрела на игровой автомат. — Даже если тебе выпадет джек-пот.
Тетушка, копия матери, только помоложе и постройнее, вовсю закивала.
— Конечно. Я по-любому не смогу задержаться здесь допоздна. Завтра на работу.
Мама улыбнулась, и с лица ее исчезла вся суровость. Она красивая женщина с широкими германскими скулами и мужественным подбородком. Когда она расслабляется и забывает о правилах, становится настоящей душкой. Поцеловав, я пожелала ей удачи и оставила позади какофонию звенящих монет, взяв курс к карточным столам.
Мужчина на соседнем стуле, куривший одну сигарету за другой, имел наглость окинуть меня оценивающим взглядом, когда я потребовала еще одну карту.
— Вы уверены? — спросила женщина-игрок.
У меня было тринадцать очков, а у крупье — две тройки. Попросив карту, я нарушала основную стратегию, математическое уравнение, которое должно снизить шансы противника. Даже крупье посмотрел на меня осуждающе.
За полтора часа я умудрилась проиграть почти всю сумму выигрыша прошлой недели — четыреста пятьдесят долларов. Поставив на кон последние двадцать пять, я осознавала острую необходимость выиграть, чтобы остаться за столом.
Крупье расправил вышитую манжету, дав мне секунду передумать. Глаза застилал дым от сигареты курившего рядом мужчины.
— Еще одну, — решительно сказала я.
Крупье медленно перевернул карту, чтобы насладиться моей ошибкой. Король. Лицо мужчины исказилось от отвращения, крупье забрал мои двадцать пять долларов.
Я не могла смотреть на пустое место, где лежала груда фишек. Что я натворила? Не пойти ли к банкомату? Но ведь денег осталось впритык, только чтобы дожить до зарплаты. И все же я не хотела уходить из-за стола. Не хотела признавать поражение.
Взглянув на ярко-розовый знак «выход», я увидела маму с тетей, которые направлялись ко мне мимо столов баккара. Конец вечеру. Стараясь изобразить безразличие, я заявила игрокам, что еще вернусь, но они не особо мне поверили.
— Мы идем за мороженым. Будешь мороженое? — спросила мама.
Я не хотела мороженого. И что еще ужаснее, я не хотела говорить ей, да и вспоминать самой, сколько проиграла денег.
— Завтра рано вставать, — сказала я, перекинув сумку через плечо.
— Что-нибудь выиграла? — поинтересовалась тетя Сесилия.
— Осталась при своих, — ответила я, сделав шаг в сторону, чтобы никто из игроков не услышал.
Я ведь и не лгала. Проигрыш действительно равен нулю, если учесть удачу в «Мохиган сан».
К счастью, мама выбила двести пятьдесят долларов из любимого автомата и так светилась от счастья, что печалиться в ее присутствии было просто неприлично. Тетя переполнялась радостным предвкушением — скоро она насладится мороженым. Игра для них закончена до следующего месяца. До автобуса остался еще час, и они решили проводить меня до лифта, ведущего в подземный гараж, а потом вернуться в кафе.
Мамина сумка была тяжелой от монет, и шла она после долгого вечера медленнее обычного. Зато тетушка почти не хромала, несмотря на ущемление нерва. На мое замечание она ответила:
