Иван Жагель - В стиле «фьюжн»
Наконец он вспомнил и о еще об одном возможном варианте, упомянутом следователем, а именно: дощечку подбросили, когда в бюро никого не было. Однако через форточку там не пролез бы даже ребенок, а на двери стояло два хороших замка и справиться с ними могли разве что профессионалы. Хотя, с другой стороны, за похищение статуэток ценой в два миллиона долларов вряд ли взялись бы любители.
Так и не найдя более или менее правдоподобного объяснения появлению в его офисе убийственной улики, Федор подумал, что пока эти поиски надо отложить. В данный момент для него гораздо важнее было как-то приспособиться к тому положению, в которое он попал. И помочь ему, опять же, мог лишь один человек — Рита. Позвонить ей нужно было как можно быстрее, пока телефон в дизайнерском бюро не начали прослушивать.
Только сейчас он обнаружил, что свой мобильник оставил на работе. Да и трудно было чего-либо не забыть, когда тебя забирают в тюрьму — такое случается не каждый день. Чернов подозвал официантку и спросил:
— Простите, от вас можно позвонить?
— Конечно, — мило улыбнулась девушка. — Я сейчас принесу вам трубку.
Рита была в бюро и, очевидно, с нетерпением ждала, когда он даст о себе знать.
— Ты живой?! — испуганно закричала она, едва услышав его голос.
— Дурацкий вопрос! Тебе когда-нибудь звонили с того света?!
— Зачем ты это сделал?
Речь конечно же шла о побеге.
— Не хотелось садиться в кутузку. Надеюсь, ты не думаешь, что танцовщиц украл я?!
— Конечно, нет! Но, боюсь, что после твоего лазанья по крышам это уже не докажешь.
Она заплакала.
— Давай эмоции оставим на потом. Ты хочешь мне помочь? — спросил Чернов.
— Чтоб у тебя отсох язык! — тут же возмутилась Рита. — Что я должна сделать?
Ее немедленная готовность прийти на помощь, хотя она сама могла пострадать за это, опять разжалобила его. Все-таки он крайне мало ценил то, что имел.
— Прежде всего давай сегодня встретимся… — уже мягче произнес Федор. — Скажем, скажем… в девять вечера… В одном шумном месте.
— В каком?
Чернову не хотелось упоминать по телефону название этого популярного клуба, находившегося в центре города, поэтому он стал объяснять иносказательно:
— Ты помнишь, пару месяцев назад один мой старый знакомый хотел сделать нам заказ? Такой смешной человек с рыжим чубчиком.
— Помню.
— Так вот, приходи в его заведение и постарайся никого за собой не привести.
— Не беспокойся. Тебе что-нибудь нужно?
— Мне трудно сейчас соображать… Принеси мой мобильник — он остался на столе. Только поменяй там номер — зарегистрируй его на какого-нибудь постороннего человека. Все! Пока! Надеюсь, Павленко нас еще не слушает!
Впрочем, вероятность засечки его звонка в офис была очень высокой. А если это так, то определить, где он сейчас находится, для милиции не составляло особого труда. Поэтому, закончив разговор, Федор немедленно расплатился и вышел. Перестраховка была в данной ситуации совсем не лишней.
Он не знал, куда сейчас пойдет, что будет делать. Но теперь ни в одном месте он не мог надолго успокоиться и в его интересах было бежать все дальше и дальше, чтобы уйти от тех, кто его преследовал.
Глава 13
Смешного человека с клочком рыжих волос на лбу, которого Чернов упомянул в телефонном разговоре с Ритой, звали Стасом Роднянским. Федор познакомился с ним лет семь-восемь назад в какой-то веселой компании — у них оказались общие друзья. В то время Стас был второстепенным актером одного небольшого столичного театра и имел вполне банальную, даже заурядную внешность.
Однако потом он театр покинул. Очевидно, творческая, а главное, финансовая неудовлетворенность толкнули его на то, чтобы организовать молодежную труппу и поставить несколько авангардистских спектаклей в клубе макаронной фабрики. Как ни странно, под свои эксперименты на сцене он отыскал немало спонсоров. Прилично подоив их, Роднянский к искусству Мельпомены охладел и открыл собственный клуб, быстро ставший очень модным.
Впрочем, Чернов никогда не бывал там, а только слышал о популярности этого заведения от друзей. Да и со Стасом они давно не встречались, поэтому он очень удивился, когда месяца два назад тот нагрянул в дизайнерское бюро. Еще больше Федора впечатлил внешний вид старого знакомого: в левом ухе — штук пять колец, а из всей растительности на голове сохранился лишь чубчик, выкрашенный в ярко-рыжий цвет. Соответствующей была и одежда: кожаные куртка и брюки, пробитые множеством металлических заклепок.
Они почти искренне обрадовались, обнялись, долго хлопали друг друга по спине. Наконец, излив чувства, Роднянский развалился в кресле и, покачивая ногой, дружелюбно поинтересовался:
— Когда же мы виделись в последний раз?
— Когда у тебя в ухе было всего одно кольцо, — пошутил Федор.
Однако Стас воспринял эту информацию вполне нормально. Он задумчиво поднял глаза, пошевелил губами и с удивлением произнес:
— Ого! Прошло уже три года?! Нет, три с половиной! Мамочка моя, во жизнь летит!
Как выяснил Чернов из дальнейшего разговора, бизнес Роднянского действительно был вполне удачным. Однако в последнее время у него наметился небольшой спад. По мнению Стаса, постоянным клиентам надоела обстановка в клубе, и он решил коренным образом все поменять, для чего и собирался пригласить опытного дизайнера.
— Ну что, возьмешься? — поинтересовался он. — Я знаю, что ты фуфло не сделаешь!
— А каким ты хотел бы видеть свой клуб? Можешь, хотя бы в общих чертах, определить его будущий стиль? — в свою очередь спросил Чернов.
Роднянский прищурился, напряг воображение и выдал выстраданное:
— Что-нибудь с элементами постмодернизма… Что? Тебе это кажется смешным?!
— Нет, скучным.
— Почему?
— Потому что постмодернизм я вообще считаю прибежищем дебилов, которые, обладая скудным воображением, хотят все же выпендриться. Всех вокруг удивить.
Старый знакомый совсем не обиделся. Он привык общаться с людьми, не признающими авторитетов и излагающими свои мысли в еще более радикальной форме. К тому же он сам был такой. Предприняв пару не очень решительных попыток переубедить Чернова, Роднянский отступил, на прощание пригласив посетить его клуб в ближайшее время.
Федор пообещал как-нибудь заехать, но, конечно, никогда бы этого не сделал, если бы не обстоятельства. Дело в том, что Рита присутствовала при разговоре со Стасом, знала, о каком заведении идет речь, и можно было назначить ей встречу, не упоминая ни названия клуба, ни имя его хозяина. Вопросы конспирации были в данном случае на первом плане, а уютно там или нет — это сейчас никого не интересовало.
Чтобы скоротать время до девяти часов вечера, Чернов сходил в кино, справедливо полагая, что безопаснее для него будет отсидеться в темноте кинозала. Естественно, фильм он не выбирал и позднее не мог даже вспомнить, о чем была лента, какие актеры там снимались. Сел он на последнем ряду, мешая молодой парочке целоваться, и каждый раз, когда в зал кто-нибудь входил, прикрывал ладонью лицо.
К клубу Роднянского, носившего замысловатое название «Реппей», Федор подъехал минут за двадцать до девяти на каком-то леваке — таксистов он решил избегать, так как они тоже могли стучать милиции. А прежде чем зайти, прикинул, в какую сторону лучше убегать, если придется.
Изнутри заведение Стаса походило на пустой ангар, с развешанными на стенах плоскими телевизионными экранами. На них как раз демонстрировали кадры кинохроники советских лет, запечатлевшие военный парад на Красной площади. Только почему-то ленту крутили в обратном направлении и через каждые тридцать секунд возникало изображение читающего доклад Брежнева. Звуковым же сопровождением для этого видеовинегрета было что-то андеграундное. В общем, чистый постмодернизм в самом плохом его проявлении.
Не снимая бейсболки и стараясь не привлекать к себе внимания, Чернов сел в самом конце барной стойки, заказал пива. Народ уже стал собираться, становилось все более и более шумно. К счастью, знакомых вроде бы не было, он начал успокаиваться, но вдруг кто-то хлопнул его по плечу, испугав до смерти. Повернувшись, Федор увидел Роднянского.
— Привет! Ты все-таки пришел?! — самодовольно воскликнул тот.
Скорее всего, у него в кабинете стояли телемониторы, на которые выводилось изображение из зала, — обычные меры безопасности в подобных заведениях, — и, увидев Федора, Стас вышел поздороваться. В его облике произошло небольшое изменение: помимо пяти колец в левом ухе еще одно появилось в левой брови.
— Естественно. Я не мог не прийти. Профессиональное любопытство… — словно извиняясь за это качество, шутливо развел руками Чернов.
— Ладно-ладно, старик, не оправдывайся… Ну и как тебе у меня?
