Хьелль Даль - Четвертый под подозрением
— Чтобы размяться, укрепить мускулы…
— Ты не назвал еще одну причину.
— Какую?
— Когда еще была жива моя жена и мы с ней ходили гулять, на прогулках мы с ней всегда разговаривали.
— Ну да, они решили проветриться и выяснить отношения, поговорить с глазу на глаз. Разговор окончился ссорой и…
— Это только предположение.
— С кем Фаремо так нужно было поговорить, если не со своей подружкой, Мерете Саннмо?
— Например, с Видаром Балло. Ведь Балло заменил Фаремо в постели Мерете Саннмо. Против того, что с ним был Балло, говорит только одно.
— Что?
— Наша троица, Фаремо, Ройнстад и Балло, — лучшие друзья и подельники. Они вместе несколько раз ходили на дело и делили добычу не ссорясь. Поэтому неясно, с чего вдруг Йиму Ройнстаду или Видару Балло захотелось убить Фаремо. Пока у нас только одна зацепка. Возможно — подчеркиваю, возможно! — Мерете Саннмо перепрыгнула из одной постели в другую. Она бросила Юнни Фаремо и переметнулась к Видару Балло.
— Возможно?
— И даже скорее всего. Но наверняка нам пока ничего не известно. С другой стороны, наши приятели и раньше менялись женщинами и не ссорились из-за них. Так что вряд ли мотивом убийства послужила благосклонность Мерете Саннмо.
— Ты уверен, что Мерете Саннмо и Видар Балло — любовники?
— Если даже и нет, они определенно создают такое впечатление. — Гунарстранна хлебнул пива.
— И все-таки… Ведь именно Мерете Саннмо навела нас на убийство в Лоэнге, верно? Если Юнни Фаремо убили, логично предположить, что его прикончил кто-то из его ближнего круга. А его подружка не стала хранить ему верность и быстро нашла ему замену. Сначала она навела на его след полицию, а теперь Юнни найден мертвым.
— В твоих словах, конечно, есть рациональное зерно, — заметил Гунарстранна, ставя стакан.
— По крайней мере, такой вариант развития событий выглядит правдоподобнее, чем несчастный случай.
Гунарстранна покачал головой:
— Мы имеем дело с бандитами, которых загнали в угол. Масса косвенных улик указывает на то, что они хотят разбежаться в разные стороны. Меня тут смущает другое. Почему Мерете переметнулась от Фаремо к Балло?
Они долго сидели и смотрели друг на друга.
Гунарстранна достал кисет и машинку для сворачивания самокруток.
— Видар Балло и Мерете Саннмо сбежали, — сказал он.
— Откуда ты знаешь?
Гунарстранна смахнул с самокрутки лишние крошки табака.
— Я объявил их в розыск… Понимаешь, вчера я случайно столкнулся с Балло и Мерете Саннмо на улице и велел им сегодня явиться ко мне для допроса. Но они не явились.
— Но неужели так и есть? Фаремо один против Балло и своей бывшей подружки?
— Может быть.
— В истории такое не редкость. У французов есть даже свой термин для такого положения: шерше ля фам… Ищите женщину!
Гунарстранна недоверчиво хмыкнул:
— Я бы согласился с твоей версией, если бы знал, что у Балло и Фаремо уже случались конфликты в прошлом. Но ведь из-за ее наводки они оба крепко влипли. Не понимаю, зачем ей понадобилось еще и натравливать их друг на друга.
— Если не считать ее саму ценным призом, за который состязаются они оба… Тогда выходит, что у них было больше чем достаточно поводов для конфликта.
Гунарстранна замялся, но продолжил:
— И потом, во всей истории непонятной остается твоя роль. Кто-нибудь из наших коллег наверняка спросит тебя, не ты ли прогуливался с Фаремо по берегу Гломмы.
— Я с ним не прогуливался.
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Тебя начнут спрашивать, чем ты занимался в то время. Ты уже признался, что пробовал следить за Фаремо — за несколько часов до того, как его видел свидетель.
— Но я поехал в Блиндерн. Когда Фаремо с кем-то гулял на берегу реки, я разыскивал Рейдун Вестли.
— Люстад передал начальству твои слова, но добавил, что ты не знаешь точно, когда был в университете. Возможно, ты успел сгонять в Ашим, а потом помчался в Блиндерн, чтобы обеспечить себе алиби.
Франк Фрёлик тяжело вздохнул.
— Понимаю, звучит нелепо. — Гунарстранна закурил самокрутку. — Пепельница у тебя есть?
Фрёлик кивнул в сторону пустой банки из-под арахиса:
— Стряхивай туда. — Он выпрямился и снова посмотрел на карту, потом откашлялся и спросил: — Какой марки была машина, которую свидетель видел возле фермы?
— Мы не знаем. По словам Люстада, свидетель запомнил только, что машина была с кузовом седан, серебристо-серого цвета. Марка может быть любой — от «сааба» до какой-нибудь японки. Но нам известно, что Фаремо водил серебристо-серый «сааб».
— А у меня серебристо-серая «тойота-авенсис». С кузовом седан.
— Вот именно, — кивнул Гунарстранна. — А когда мы с тобой встретились у электростанции Кюккельсруд, ты все время говорил об этой дороге. — Он постучал пальцем по карте.
— И ты, естественно, передал мои слова Люстаду?
— Естественно.
Франк Фрёлик усмехнулся:
— Там довольно необычное место. Длинный мыс, который вода обтекает по очень узкому протоку.
— Похоже, ты успел хорошо ознакомиться с местностью.
— Я прогулялся там после нашей с тобой встречи у плотины.
— Ясно.
— Зачем ты на самом деле ко мне пришел? — вдруг спросил Фрёлик.
Гунарстранна поднял голову, на губах его играла загадочная улыбка. Он кашлянул.
— В деле об убийстве в Лоэнге появился свидетель.
Франк Фрёлик вопросительно посмотрел на старшего коллегу.
— Свидетель явился не по своей воле. Он — один из бродяг, которые ошиваются на привокзальной площади. До нашего агента под прикрытием, который там работает, дошел слух, что бродяге что-то известно об убийстве в Лоэнге, — продолжал Гунарстранна. — Его зовут Стейнар Аструп. В интересующую нас ночь он спал в картонных коробках. То, что он рассказал, весьма интересно. Он говорит, что его разбудил скрежет металла. Проснувшись, он увидел, что кто-то пытается взломать ближайший контейнер. Взломщиков было трое.
— В самом деле очень интересно. Он кого-нибудь опознал по фото?
— На всех троих были балаклавы. Снаружи, за проволочной оградой, стояла машина, БМВ с кузовом универсал. Трое начали запихивать добычу в черные пластиковые мешки. Потом побежали к ограде и перебросили через нее мешки. А теперь самое главное: свидетель утверждает, что за рулем сидел четвертый. Тот человек вышел из машины, подобрал мешки и положил их в багажник машины. Ему пришлось сделать это в два приема. Значит, ему пришлось два раза подходить к ограде. Но вдруг трое, которые работали в контейнере, выбежали наружу и спрятались за штабелем деревянных поддонов. Они услышали шум машины. Потом на своем фордике подъехал охранник, Арнфинн Хага. Он притормозил, когда заметил БМВ, хотя БМВ и стоял за оградой. «Форд» остановился, сдал назад. Охранник вышел из машины, посветил мощным фонариком в сторону водителя БМВ. А теперь начинается самое интересное. — Гунарстранна помолчал, добиваясь должного эффекта. — Водитель вышел из машины с поднятыми руками!
— С поднятыми руками? Да ведь у охранников нет оружия! Машина стояла по другую сторону ограды, и он мог просто уехать!
— Я еще не закончил. Хотя согласен, в твоих словах есть доля истины. По словам Аструпа, охранник спросил водителя, что он тут делает. А потом Аструп услышал глухой удар.
— Удар?
— Да, к охраннику подбежал один из тех, в балаклавах, и ударил его по голове бейсбольной битой.
— А потом?
— Слова Аструпа о бейсбольной бите имеют особое значение. Они подтверждают, что свидетель не врет. Ведь об орудии убийства не известно никому, кроме сотрудников полиции.
— А еще свидетель утверждает, что грабителей было не трое, а четверо. Так что, возможно, мы не там ищем.
Гунарстранна покачал головой:
— Потом троица перелезла через ограду, заскочила в БМВ, и они рванули с места.
— Значит, их было четверо?
В комнате повисло молчание. Фрёлик слышал, как тикают часы — наручные часы Гунарстранны марки «Свотч». Он кашлянул и спросил:
— Что ты обо всем этом думаешь?
— Пока сам не знаю, — буркнул Гунарстранна. — Ясно одно: там на самом деле орудовали не три, а четыре человека. Либо ограбили склад и убили охранника Фаремо, Ройнстад, Балло плюс неизвестный четвертый, либо, охотясь на Фаремо, Ройнстада и Балло, мы пошли по неверному следу.
— А если наша троица привлекла водителя только для одного дела?
— Чтобы ограбить контейнер в порту? Для такой работы им вовсе не обязательно было привлекать в помощь кого-то четвертого. Они давно работают вместе. Им и втроем неплохо.
— Когда их взяли?
