Сергей Донской - Наркомент
Я выдворил Джерри из спальни, но, вместо того чтобы продолжить экзекуцию, не удержался от того, чтобы не наградить размашистой оплеухой его бестолковую хозяйку. Ее голова мотнулась назад, но она не отвела от меня своего ненавидящего взгляда. Марина взахлеб рыдала, скрючившись на полу. Похоже, перспектива случки с кобелем подействовала на нее вовсе не так возбуждающе, как воображают себе коллекционеры порнографических изданий. Потрепав Марину по коротким волосам («Ну, ну, успокойся, все позади»), я сказал ее стервозной родственнице:
– Твой Джерри – просто большой кусок дерьма. Теперь при команде «фас» он будет удирать сломя голову, вместо того чтобы кидаться на людей. Поучить хорошим манерам и тебя заодно?
– Попробуй. – Она оскалилась в торжествующей гримасе. – Если успеешь. Входную дверь я оставила открытой.
– Ну и что? – опешил я.
– А то. Узнаешь, когда возьмут тебя за одно место. – Верка блудливо стрельнула глазами вниз и снова уставилась на меня с гаденькой усмешкой на губах.
– Что ты мелешь?
– Сегодня вечером я передачку одну смотрела по телеку, – похвасталась юная стерва. – А в перерыве твою фотку показали и объявили, что ты в республиканском розыске. Телефоны дали, чтобы звонить, если что. Один номерок я запомнила.
Я вспомнил, как Верка заинтересованно зыркнула на меня при появлении, как потом негромко разговаривала по телефону, и от внезапной догадки у меня похолодело в груди.
– Значит, ты?..
– Вот именно. Слышишь? Они уже здесь!
Единственное, что я успел сделать, прежде чем в спальню ворвались сопящие мужчины, это красноречиво посмотреть на стукачку. И, если бы взгляд мог убивать, то, ей-богу, она недолго протянула бы после этого.
5
А потом я неподвижно лежал лицом вниз и пытался определить, что сильнее у меня болит: левая скула, по которой съездили кулаком, или ребра, испытавшие на себе удары обутых ног. На мне не было ничего, кроме наручников, впившихся в запястья.
Группа захвата возбужденно переговаривалась надо мной, хвалясь успехами: один вспоминал, как ловко он меня сшиб с ног, другой по-детски радовался найденному пистолету, третий вслух считал конфискованные доллары. Подавленный и растерянный, я воспринимал громкие голоса вполслуха, пока к ним не подключился еще один, памятный мне с детства.
К незнакомым молодым людям в штатском присоединился невесть откуда взявшийся Паша Воропайло, и он, судя по начальственным интонациям, являлся главнокомандующим маленького отряда.
Прижавшись к ковру щекой, я скосил глаза и действительно увидел бывшего друга, нынешнего властителя моей незавидной судьбы. Воропайло как раз выносил устную благодарность малолетней стерве за проявленные ею бдительность, сообразительность и гражданскую сознательность. Одновременно он легонько подталкивал Верку к выходу из спальни. Слезливо голосящую Марину выпроводили раньше. Посторонние могли помешать откровенному милицейскому разговору по душам. Чтобы упредить молодых людей в тяжеленных ботинках, я поднял голову и повернул к Паше свое лицо. На радостные лобызания рассчитывать, конечно, не приходилось. Но я надеялся, что друг детства не позволит подчиненным очень уж усердствовать в ходе допроса, после чего недолго и потенции лишиться. Хотя, как я догадывался, в местах не столь отдаленных, светивших мне в самом ближайшем будущем, она не так уж нужна, гораздо спокойнее жить без неосуществимых фантазий.
Круглое лицо Воропайло не обнаружило ни малейших эмоций, когда он посмотрел на меня сверху вниз. Ах да, если я находился в розыске, то он, конечно же, был в курсе событий. Двадцать килограммов героина – это было как раз по его части.
– Вот и свиделись, – сказал он, встретившись со мной взглядом. – Утром ты оказался более прытким. Но, как говорится, недолго музыка играла.
– Дали бы одеться, – буркнул я.
– Да уж любоваться твоей голой задницей – невелико удовольствие. Это ведь твои шмотки в ванной?
– Угадал.
– А я всегда угадываю. Работа такая.
Повертев «зауэр» в руках, Воропайло привычно сунул его за пояс, а потом деловито спрятал в карман стопочку долларов. Один из его подчиненных сходил за моими вещами и небрежно швырнул их на пол, постаравшись угодить ботинками мне по голове. На время меня освободили от наручников, но, как только я оделся, стальные браслеты снова защелкнулись на моих руках.
– Выводите, – распорядился Воропайло.
Меня подхватили и почти вынесли из комнаты, вынуждая передвигаться ускоренным шагом. Когда меня проводили мимо зареванной Марины, она окликнула меня, но я даже голову не смог повернуть в ее сторону, потому что волосы на моей макушке были цепко схвачены жесткой милицейской пятерней. Верка со своим присмиревшим догом все еще топталась в прихожей. Медали за отвагу дожидалась, что ли?
Я плохо воспринимал происходящее. Отрывистые фразы конвоиров за спиной доходили до меня с запозданием, а окружающее виделось отрывочно, как во сне.
Почему-то меня очень волновало, который уже час? Когда я проснулся, было что-то около полуночи. Сколько времени прошло с того момента? Измерить минутами этот короткий эпизод моей биографии не удавалось. Слишком насыщенным событиями оказался он.
– Шевели копытами!
Наша маленькая компания вывалилась из подъезда во двор, где рядом с двумя машинами нас поджидали еще две фигуры в штатском, встретившие наше появление приглушенными проявлениями радости и удовлетворения. Я чувствовал себя как пойманный зверь, шкуру которого делят торжествующие охотники.
Потом они уткнули меня лицом в капот одной из машин, а сами стали негромко совещаться. Прислушавшись к разговору, я понял, что Воропайло зачем-то распускает своих подчиненных, а меня намеревается доставить по назначению сам. Слабая надежда зародилась в моей душе. Неужели Воропайло решился на должностное преступление ради былой дружбы? Неужели он остается со мной наедине по только мне понятным мотивам?
– Но, Павел Игнатьевич… – среди оперативников возник растерянный ропот.
– Все, других распоряжений не будет, – отрезал Воропайло. – Завтра поговорим. Так надо, ребята.
Прямо Тимур и его команда!
Опера принялись дружно трамбоваться в машину, наградив меня мимоходом парочкой тумаков.
– До встречи, Бодров, – бросил мне кто-то на прощание. – Утречком познакомимся поближе.
Милицейская орава укатила, оставив меня один на один с человеком, которого я сначала считал другом, потом – врагом, а теперь совершенно не понимал, кем же он мне все-таки приходится.
– Садись в машину, – устало сказал Воропайло. – Потолкуем. Время у нас пока есть.
6
Годы заметно округлили Пашино лицо, зато его нос заострился и приобрел некоторую крючковатость, делая его похожим на большого хищного филина. Маленькие оттопыренные уши только усиливали это неприятное сходство. Не хватало для полноты картины светящихся в темноте зрачков. Вот тогда бы я точно ощутил себя зверьком, угодившим в лапы кровожадного врага. Но Пашины глаза были как раз тусклыми и усталыми.
– Что уставился? – спросил он, закуривая сам и протягивая сигарету мне. – Надеешься, что я растаю в воздухе, как призрак? Не надейся, Игорь. Никуда я не исчезну. И ты от меня никуда не денешься.
Неловко приняв подношение скованными руками, я ткнулся сигаретой в огонек зажигалки и с наслаждением затянулся. Вспомнилось, как мы с Пашей начинали курить, прячась за углом здания школы. Счастливые, беззаботные пацаны, зачем-то спешащие стать взрослыми.
– Стареешь, Паша, – заметил я, отведя взгляд. – В последний раз, когда мы виделись, ты выглядел значительно лучше.
– Гроблю здоровье на всяких подонков, вот и результат, – вздохнул Воропайло. – Ни пожрать вовремя, ни выспаться толком. Зато ты хорошо сохранился. Но это дело поправимое. – Он усмехнулся, предлагая мне оценить свою милицейскую шутку.
– Слушай. – Помимо воли я затягивался так часто и жадно, словно опасался, что сигарету вот-вот отнимут. – Почему именно ты? Почему не кто-нибудь другой?
– Повезло. – Воропайло пожал плечами. – Пока остальные по городу рыскали, я дежурил в управлении. Тут звонок. Вот я всех и опередил, Игорь. Срочно нашел подмену, свистнул ребят – и за тобой. Ты же у нас теперь знаменитость. Двойное убийство, партия героина. Весело живешь, интересно. «Вышка» тебе не грозит только по одной причине – отменена нынче смертная казнь.
– Значит, повезло тебе, да, Паша? Очередное звание присвоят за задержание особо опасного преступника? Поэтому ты самолично меня арестовывать бросился?
– А вот и нет.
Произнеся эту загадочную фразу, Воропайло уставился в темноту, и я последовал его примеру. Там не было ничего интересного, ночь как ночь, но почему-то нам было нелегко смотреть друг на друга. Первым пришлось нарушить молчание мне:
– Никого я не убивал, Паша. И к наркоте я никакого отношения не имею.
