Кирилл Казанцев - Вороны любят падаль
– Да лучше бы и не было, – буркнул Мураш. – Меньше чем за пять косых живую душу загубил. Честно тебе скажу, Лех, если бы не ты, я бы на такое фуфло никогда не подписался.
– Я предупреждал, что здесь не бабки главное, – сурово сказал Лех. – Тебе все зачтется, Мураш. Только не дергайся пока, ладно?
– Я к Вальке завалюсь на пару недель, – пообещал Мураш. – Она всегда прикроет. Могила. Водяры наберу и даже из дома выходить не буду. После таких дел отпуск положен.
– Годится. Иди в отпуск, – согласился Лех. – Я тебя найду.
Он повернулся, зашагал прочь и быстро растворился в ночной тьме.
До своего логова ему пришлось пройти не больше пяти кварталов. В этом районе почти не светили фонари, асфальт мостовых был покрыт огромными выбоинами, а дома все были старые, покосившиеся, обшитые серым растрескавшимся тесом. Здесь Лех снимал комнату у одной полуслепой старухи, которая сама большей частью жила у своей пьющей дочери в другом районе, а домой заявлялась, только чтобы получить с Леха плату за квартиру. Брала она за жилье недорого, но за деньгами приходила часто, потому что полученное сразу же пропивала. Лех не жаловался, его устраивало такое положение дел. Он жил один, в спокойной обстановке, и при малейшей опасности мог уйти через забор. О появлении в районе чужаков немедленно оповещал разноголосый собачий лай. Собак держали едва ли не в каждом дворе.
Вот и сейчас из темноты доносился настойчивый лай. Лех насторожился, увидев возле дома тень человека.
– Кто здесь? – мрачно поинтересовался он.
Человек выступил вперед, сказал совсем тихо:
– Не трынди! Это я. Мне же известно, где ты живешь. Решил лично убедиться, что ты меня не подвел.
– Все как договаривались, гражданин начальник. Завалить пришлось двоих. Вот их ксивы и трубы, как просили.
В темноте вспыхнул луч фонарика. Майор Жмыхов быстро просмотрел переданные ему документы, проверил контакты в телефонах.
– Нормально, – сдержанно сказал он. – Значит, у Крутова все происходило? Через него выманил Чеканову? Уверен, что не напортачил?
– Обижаете, господин майор, – устало ответил Лех. – Речь о жизни и смерти идет. Тут все по-серьезному.
– Ограбление инсценировал?
– Не без этого… Взял кое-что, вещи раскидал, ящики, там… Да брать-то почти нечего было…
– Ладно, в следующий раз возьмешь, – сказал майор и возвратил Леху документы и телефоны погибших. – Мне это больше ни к чему. Ты уничтожь все, а то улики ведь… Ты один работал?
– В таких делах без помощников лучше, – равнодушно сказал Лех. – Так я пойду? На грудь приму, а то хреново что-то, майор!
– Мне не легче, – буркнул Андрей. – Ступай, конечно. Улики, смотри, не оброни!
Лех отпер калитку, пересек маленький дворик, вошел в темный, с низкими потолками дом и запер дверь. На кухне зажег тусклую лампочку, свет которой обнажил убогую обстановку и пожелтевший от времени холодильник, собранный, наверное, еще в тот год, когда в космос запустили Гагарина, однако до сих пор работающий, и достал из него запотевшую бутылку водки. Швырнув на стол улики, Лех налил себе полный стакан и залпом выпил, закрыв глаза. Только когда в голове зашумело, снова полез в холодильник – закусить.
За окном залаяли собаки. На этот раз с каким-то особенным надрывом, словно взбесившись.
– Та-а-ак! – произнес Лех, прикрывая дверцу холодильника. – А вот теперь я не понял…
Осторожно, прижимаясь к стенке, он пробрался к старому шкафу, под которым прятал «ПМ» со сбитыми номерами, достал его и проверил обойму.
Собаки зашлись хриплым лаем где-то совсем рядом. Леху показалось, что кто-то пробежал через двор. Он облизал пересохшие губы и с сожалением посмотрел на стол, где на самом видном месте красовались улики, но все-таки не стал задерживаться и на цыпочках выскользнул в прихожую. Настроение у него упало, потому что за дверью явно кто-то был. Лех без звука подкрался к маленькому окошку, выходившему во двор, и сквозь грязное стекло увидел силуэты людей с автоматами.
«Ну ты и сука, гражданин начальник! – подумал он, холодея. – Только ведь, если на пожизненное теперь пойду, молчать не стану! Всех сдам. В одиночке меня никто не достанет. Какой же тебе резон?»
В дверь ударили кулаком. Грозный голос прокричал:
– Откройте! Полиция!
Хмель давно выветрился у Леха из головы. Если бы он был готов к такому повороту дел, то заранее позаботился об отходных путях. Теперь время было упущено. Дом был окружен.
Оставалась последняя возможность – как-то избавиться от документов. Они – его погибель. Лех метнулся обратно в комнаты. В дверь ударили прикладами, сапогами, сорвали с петель. Черные тени ворвались в дом, с грохотом бросились вслед за Лехом.
Поняв, что остался последний шанс, он сообразил повернуться и поднять руки. Но опоздал – из темноты полыхнул смертельный огонь. Пули – одна, другая, ударили Леха в грудь, в голову. Он упал, выронив пистолет.
9
На заправке работала симпатичная девушка с коротко стриженными черными волосами. У нее были загорелые плечи, маленькая грудь и сердитые карие глаза. На просьбу Дроздова заправить полный бак она отреагировала так, будто он попросил ее о чем-то неприличном, но бензин отпустила. Дроздов однако не торопился отъезжать. Кроме бензина, ему нужна была информация. Сердитая девушка не обращала на него уже никакого внимания, и поэтому он завел разговор издалека.
– Красиво тут у вас! – с восхищением сказал Дроздов, обводя взглядом окрестности. – Горы, тайга, воздух!
– Мужчина, зубы не заговаривайте! – ледяным тоном сказала девушка. – Заправились? Проезжайте! Не мешайте работать.
– Так нет же никого! – добродушно заметил Дроздов. – А вы разве не любите, когда заговаривают зубы? Мне казалось, что все девушки это любят.
– Вот и катитесь к тем, которые это любят! – отрезала заправщица. – Таких умников здесь за день знаете сколько проходит? Тошнит меня уже от вас, умников! Только и умеете, что языком трепать. Больше от вас никакой пользы.
– А какая от нас должна быть польза? – с любопытством спросил Дроздов. – Ну, я понимаю, цветы на Восьмое марта, зарплату на лопате чтобы подавал…
– Ага, дождешься от вас зарплаты! – уничтожающе сказала девушка, и Дроздов понял, что нашел самое больное место.
Наверное, как и многим женщинам, ей не повезло с мужем. Одета она была скромно. Видимо, и деньги в доме водились не слишком часто. Дроздов решил перейти на сухой язык цифр.
– Не хочу показаться невежливым, но, может быть, некоторая помощь с моей стороны будет уместна? Я имею в виду, в финансовом плане…
Девушка подозрительно уставилась на Дроздова.
– Я сейчас не поняла, мужчина, это на что вы такое намекаете?
– Боже мой, да ни на что я не намекаю! – с досадой воскликнул сыщик. – Я вам недвусмысленно предлагаю некое вознаграждение за необходимую мне информацию. Вы здесь торчите целый день, видите, кто едет мимо. Отвечаете на мои вопросы – получаете… ну-у, скажем… пятьсот рублей.
– А если не отвечаю? – настороженно поинтересовалась девушка.
– Тогда не получаете.
Заправщица колебалась. Взгляд ее потеплел, но доверия к Дроздову она все равно не испытывала.
– Послушайте, милая! – Сыщик для наглядности достал из бумажника пятисотрублевую купюру и показал ее. – Вот деньги, я вас не обманываю. И всего-то надо ответить на простой вопрос, не проезжала ли здесь когда-либо машина «Ауди» вот с таким номером, – он приложил к деньгам бумажку с номером и подал с поклоном девушке. – Честное слово, в этом нет никакого подвоха. Я еду издалека, устал, не выспался, со мной в машине чудик, больной на всю голову…
– Больной – пусть к врачу идет, – заявила девушка, но в бумажку заглянула.
Некоторое время она беззвучно шевелила губами, читая про себя номер, а потом удивленно вытаращила глаза.
– Ну вы даете! – сказала она со странной интонацией. – Просто чудеса какие-то! А эти деньги правда мне?
– Само собой, – ответил Дроздов.
– Так этот, – она помахала в воздухе запиской, – только перед вами заправлялся. Спрашивал, где здесь перекусить можно. А кафе тут в двухстах метрах. Вон там за деревьями поворот, видели, наверное? Туда он и подался. Еще и поесть не успел, наверное…
– Видел я поворот… – протянул Дроздов. – Точно, кафе там указано. Ну, спасибо, красавица! Поцеловал бы тебя, да ты опять в этом намек усмотришь…
– Жену свою целуй! – мстительно сказала заправщица.
– Да не женат я, – подмигнул Дроздов и поспешно направился к машине.
Его спутник с огромным синяком на лбу, доходящим до самой переносицы, угрюмо сидел на переднем сиденье и таращился куда-то в сторону, на обочину, вдоль которой росли молодые сосны. Увидев Дроздова, он вылез из машины и, не меняя сумрачного выражения лица, сказал:
